– Боже! – воскликнул Ивич. – Как по-твоему, что это?
– Заткнись, – раздраженно бросил Зверев. – Прекрати об этом думать, иначе струсишь, как эти проклятые негры.
Медленным шагом они пересекли внутренний двор, направляясь к стене без особого энтузиазма, если не считать явного желания в душе каждого уступить другому привилегию идти первым. Когда Тони подошел к проему, с другой стороны стены послышался страшный шум – жуткий хор боевых кличей, топот ног. Раздался выстрел, потом еще один и еще.
Тони обернулся, проверяя, идут ли за ним товарищи. Те, побледнев, остановились.
– Черт с ним, с золотом, – прошептал Ивич, развернулся и бегом пустился к внешней стене.
– Назад, подлый трус! – завопил Зверев и бросился вдогонку. Дорский ринулся вслед за ним. После секундного колебания Тони присоединился к погоне. Бегущие остались лишь по ту сторону внешней стены. Там Зверев нагнал Ивича и схватил его за плечо.
– Я должен убить тебя, – прокричал он срывающимся голосом.
– Да ты и сам рад, что убрался оттуда, – буркнул Ивич. – Какой смысл идти туда? Нас просто убили бы, как Коулта и Ромеро. Их там было слишком много. Разве вы не слышали?
– Думаю, Ивич прав, – сказал Дорский. – Смелость – вещь хорошая, но мы не должны забывать о нашем общем деле. Если нас убьют, то всему конец.
– Но золото! – вскричал Зверев. – Подумай о золоте!
– Мертвым золото ни к чему, – напомнил Дорский.
– А как же наши товарищи? – спросил Тони. – Мы что, бросим их на погибель?
– Черт с ним, с мексиканцем, – отозвался Зверев. – Что же касается американца, думаю, мы сможем распоряжаться его деньгами, пока известие о его смерти не дойдет до побережья, а значит, надо постараться, чтобы не дошло.
– И вы даже не попытаетесь спасти их? – спросил Тони.
– Один я не смогу, – ответил Зверев.
– Я пойду с вами, – вызвался Тони.
– Вдвоем мы мало чего добьемся, – пробурчал Зверев и в приступе внезапно охватившей его ярости грозно двинулся на филиппинца.
– Кто ты такой? – гаркнул Зверев. – Нет, ну кто ты такой? Здесь главный я. Нужен будет твой совет, тогда и спрошу.
Когда Ромеро и Коулт прошли сквозь внутреннюю стену, то видимая внутренняя часть храма казалась безлюдной, и все же во мраке разрушенных галерей улавливалось движение. Коулт оглянулся.
– Дождемся наших? – спросил он. Ромеро дернул плечом.
– Сдается мне, что вся слава достанется нам двоим, товарищ, – усмехнулся он. В ответ Коулт улыбнулся.
– Тогда давай действовать. Пошли. Пока не вижу ничего страшного.
– Там внутри кто-то есть, – сказал Ромеро. – Я видел, как что-то движется.
– Я тоже, – сказал Коулт.
С винтовками наперевес, они смело вступили в храм, но прошли совсем немного, как из темных проходов под арками и многочисленных сумрачных дверных проемов высыпала орда омерзительных на вид мужчин, и тишину древнего города потрясли жуткие боевые кличи.
Коулт, идущий впереди, на ходу выстрелил поверх голов уродливых воинов-жрецов Опара. Ромеро увидел большую группу противников, бегущих вдоль стены огромного помещения с явным намерением перерезать им путь к отступлению. Он развернулся и стал стрелять уже не в воздух. Сознавая всю серьезность создавшегося положения, он стрелял на поражение, и Коулт тоже, в результате чего раздались крики раненых и боевые кличи их товарищей.
Ромеро пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не попасть в окружение. Он открыл беглый огонь, чем сдержал наступление их фланга. Быстрый взгляд в сторону Коулта, и Ромеро увидел, что тот удерживает свои позиции, но в тот же миг в голову американца полетела дубинка. Коулт упал, как подкошенный, и моментально его тело облепили страшные низкорослые жрецы Опара.
Мигель Ромеро понял, что его товарищ пропал, и если еще не умер, то в одиночку Ромеро ничем не сможет ему помочь. Ему здорово повезет, если самому удастся спастись. И Ромеро, не прекращая стрельбы, стал пятиться к проему.
Захватив одного из пришельцев, видя, что второй отступает, и опасаясь попасть под губительный огонь страшного оружия в руках оставшегося противника, опарцы заколебались в нерешительности.
Ромеро прошел сквозь стену, повернулся, бросился к внешней стене и через считанные секунды примкнул к товарищам на равнине.
– Где Коулт? – повелительно спросил Зверев.
– Его оглушили дубинкой и схватили, – ответил Ромеро. – Наверное, его уже нет в живых.
– И ты его бросил?
Мексиканец с гневом обрушился на главаря.
– И это спрашиваете вы? Сами струсили и дали деру прежде, чем увидели врага. Если бы вы, ребята, поддержали нас, Коулта бы не убили, а вдвоем нам с этими дикарями было не справиться. И вы еще обвиняете меня в трусости?
– Ничего подобного, – угрюмо возразил Зверев. – Я никогда не говорил, что вы трус.
– Однако подразумевали, – оборвал его Ромеро. – Но вот что я вас скажу, Зверев, у вас этот номер не пройдет.
Из-за стен поднялся дикий победный крик, подхваченный эхом среди руин Опара. Зверев удрученно отвернулся от города.
– Бесполезно, – сказал он. – Одному мне Опара не захватить. Возвращаемся в лагерь.
Низкорослые жрецы, сгрудившиеся над Коултом, отобрали у него оружие и связали за спиной руки. Он продолжал пребывать в бессознательном состоянии, и поэтому они подняли его на плечо одного из соплеменников и понесли вглубь храма.
Очнувшись, Коулт обнаружил, что лежит на полу в большом помещении. Это был тронный зал Опара, куда его приволокли, чтобы Оу, верховная жрица, могла посмотреть на пленника.
Увидев, что пленный пришел в себя, охранники рывком поставили его на ноги и толкнули вперед в сторону возвышения, на котором стоял трон Оу.
От неожиданного зрелища Коулт решил, что у него начались галлюцинации или все это ему снится. Помещение огромных размеров отличалось полуварварским великолепием, которого почти не коснулось разрушительное действие времени.
Он увидел перед собой, на разукрашенном троне, молодую женщину исключительной внешней красоты, окруженную полуварварской роскошью древней цивилизации. Свита ее состояла из неказистых волосатых мужчин и прекрасных дев. Глаза ее, направленные на него, были холодные и жестокие, а от всего облика веяло высокомерием и презрением. С ней разговаривал на непонятном для американца языке приземистый воин, напоминавший фигурой скорее обезьяну, нежели человека.
Когда тот закончил рассказ, девушка поднялась с трона, достала из-за пояса длинный нож, подняла его высоко над головой и заговорила быстро и гневно, не сводя глаз с пленника.
В группе жриц, стоявших справа от трона Оу, пленника внимательно, с прищуром разглядывала девушка, недавно вошедшая в пору зрелости. Под золотыми дисками, прикрывавшими тугие белые груди, сердце Нао трепетало от мыслей, вызванных созерцанием этого странного воина.
