— Дворецким звали все время, Ваше Величество! А вы меня и по имени называть будете? — удивился слуга.
— А как же мне тебя называть, не братец же? — искренне удивился Иван, привыкший за свою солдатскую жизнь к простым отношениям.
— Мишкой, кличут… то есть Михаилом, Ваше Величество! — торжественно, словно о великом государственном событии, сообщил дворецкий.
— Михаил… торжественно больно, спьяну и не выговоришь, не обидишься, если Михалычем кликать буду?
— Как можно, Ваше Величество? Хоть горшком назовите… Да я за вас… только прикажите, в огонь и в воду…
— Михалыч, остановись! Все понял, учту на будущее про огонь и воду, а пока, братец, если не сложно, водочки рюмашку организуй. В голове шумит после вчерашнего, не грех здоровье поправить.
— Сей момент, Ваше Величество!
— Да что ты заладил «Ваше Величество, Ваше Величество»? Зови меня просто, ха-ха-ха, хозяин! Шучу, Михалыч, не обращай внимания, с бодуна и не такое бывает.
— Понял, учту… — голос дворецкого растаял, словно туман под лучами солнца.
— Ну и дурак же ты, Ваня, ой дурак. С какой стати ты слугу по имени кликать собираешься, кто он тебе — сват или брат? Таких, как он, во дворце тыщи, ты всех по имени звать будешь?
— Буду! — уперся Иван, обиженный слишком частым упоминанием слова «дурак» в свой адрес. — Вам царям не понять, а простому человеку очень даже приятно, когда его по имени называют.
— Ну-ну, удачи, Ваня, — грустно усмехнулся царь. — Куда же мы таким образом докатимся? Скоро слуги будут за одним столом с царем обедать!
Через краткое мгновение дверь в спальню приотворилась, и Михалыч торжественно вплыл с золотым подносом, на котором взор Ивана тотчас уловил хрустальную рюмку до краев полную целебным напитком и соленый огурчик.
— Не Марфа-ключница делала? — неожиданно вспомнив мысли царя, насторожился Иван.
— Никак нет, Ваше Величество, вы же сами изволили вчера вечером приказать вытолкать ее подлую из дворца взашей, — поспешил доложить дворецкий.
— Это правильно… так ее ведьму… — успокоился Волгин.
Иван выпил, крякнул, откусил огурчика и прислушался к организму. Водка холодным потоком упала на дно желудка, тотчас же растеклась по жилам горячим дурманом, в голове вмиг прояснилось, и жизнь перестала казаться мрачной.
Он пристальней вгляделся в дворецкого, не особенно запомнив его в прошлый раз. Само слово «дворецкий» в сознании Ивана порождало образ, мало похожий на тот, что он видел перед собой. То ли камзол царскому слуге был узковат, то ли плечи широковаты, но в сочетании с гренадерским ростом и цепким взглядом дворецкий больше смахивал на отставного десантника, чем на изнеженного царским двором слугу.
Ну, да у царей свои порядки — может он и есть первая линия обороны для царской особы, тогда все встает на место. Потому как ежели все не так, тогда возникают вопросы, на которые можно получить самые неприятные ответы. А кому это надо? К черту вопросы, пора и пообедать, раз к столу зовут.
То ли страх прошел, то ли водка печаль развеяла, но настроение Ивана катастрофически улучшалось. В такие минуты ему море по колено, враг держись, хозяин наливай — жизнь превращается в калейдоскоп отрывистых воспоминаний и сумасшедший драйв.
— Вот и добре! Веди меня, Сусанин, на обед! Умру за Отечество! — Иван откинул одеяло и собрался было выскочить из кровати.
— Господь с вами, Ваше Величество, повара у нас хорошо готовят! Вы бы только оделись, царь-батюшка, негоже без штанов перед народом выходить.
Иван глянул на себя и поперхнулся.
— И давно я эдак голяком спать приноровился?
— Дык, с малолетства, Ваше Величество, али забыли?
В нейтральном тоне Михалыча проскальзывали едва заметные нотки беспокойства. Он никак не мог взять в толк, какой мог быть перепой у царя-батюшки, если вчера весь день по саду гуляли, да гербарий собирали.
Потом странное нежелание идти на традиционный обед, мероприятие, строго говоря, официальное и непреложное, как само существование Российской империи. Теперь вот вопросы странные, что-то с царем неладное, но поди скажи о том кому, еще самому и достанется. Будь что будет, не холопское это дело в царские дела лезть.
* * *
В детстве нам нравятся все цвета радуги, с возрастом некоторые нравиться перестают.
— Эй, там! — Михалыч громко хлопнул в ладоши.
Дверь спальни распахнулась и в спаленку ворвалась ватага странных существ, если не сказать грубее. Ряженые под девок парни, крашенные, с накладными бюстами, пританцовывая и улыбаясь во весь рот, подступали к кровати царя.
Один держал в руках панталоны, другой рубашку, третий носки, четвертый… А четвертый вообще лез под одеяло и с нескрываемой похотью в глазах стремился к мужскому достоинству царя.
— Сто-о-о-п! — заорал испуганный Иван. — Это что за цирк? А ну, пшел вон, придурок! — он ногой столкнул парня с кровати, едва не утеряв при этом одеяла.
Улыбки погасли, парни озадачено переглянулись и отступили на шаг, не зная, что предпринять дальше. По всей видимости реплика Ивана, как и его пинок не были характерными для царя. Только то ведь царь, — оправдывал себя Иван, — а то я.
— Ваше Величество, — поспешил с объяснениями Михалыч, — рази ж вы забыли, вчера были девочки, сегодня мальчики. Нормальные мальчики, в прошлый раз вам очень понравилось, — на лице дворецкого было написано искреннее изумление.
— Мальчики, говоришь? — заорал Иван. — Ты, Михалыч, меня за кого принимаешь, а? Брысь отседова, гопота! Нормальному мужику мальчиков, да вы тут сдурели все!
— Это чего такое деется, Ваше Величество, что за придурь твоему дворецкому в голову встала? — возмущенно выговаривал Иван царю.
— Чего сразу придурь? — недовольно буркнул царь. — Хорошие мальчики. А ты, как я посмотрю, все больше по бабам? Никакого разнообразия, — он вздохнул. — Провинциал, деревенщина, о чем с тобой поговорить можно, тьфу на тебя, срамота убогая.
— По-твоему с мальчиками это круто, а с бабами отстой? Ваше Величество, скажи, что это шутка, — жалобно взмолился Иван.
— Пусть будет шутка, чего зря время тратить, — сухо ответил царь.
— Михалыч, еще раз такое устроишь и пойдешь…
— Не губите, Ваше Величество, — бухнулся на колени запутавшийся дворецкий. — Искуплю, отслужу, ноги целовать буду, Ваше Величество! Разрешите исправиться?
— Ну, давай, исправляйся! — милостиво согласился Иван, чувствуя в душе истинно царскую благосклонность.
В другом месте да по такому случаю быть бы Михалычу с разбитой мордой, как минимум, а то бы и зубов не досчитался, чтобы не повадно было подобные шутки шутковать. Но опять же царю не полагается по мордам слуг лупить, царю положено быть добрым и справедливым. От таких мыслей Иван приосанился, уселся поудобнее, завернувшись в одеяло, словно в тогу.
* * *
Кто рано встает, на того вся работа и сваливается.
Все лучшее достается тому, у кого оно и так есть.
— Девки-и-и! — заголосил, вскочив с колен, дворецкий.
В приоткрытую дверь, словно команда спецназа на штурме, ринулись молодые ядреные девки, одна другой краше. Без тени смущения подбежали к царской кровати, смахнули одеяло. Песни распевают, юбками взмахивают, оголяя ноги чуть не до пупа. Тело царское массируют, от сна пробуждают, травки мази всякие втирают и все это, когда царь-надежа перед ними бесстыдницами голяком лежит.
— Вот, это другое дело! — похвалил Иван дворецкого, расплываясь в довольной улыбке, как мартовский кот.
Это ж такое только во сне присниться может, чтобы столько красавиц сразу и все вкруг него родимого вьются. Выбирай какую хочешь, одна другой краше, фигуристые, задорные, подмигивают игриво, прелести свои оглаживают, приглашая слиться с ними в любовном экстазе.
— Ага, сейчас, сольешься, как же, — хихикнул царь. — ты на молодца своего, точнее моего глянь. Да глянь, не стесняйся, тебе тут некого стесняться.
Иван осторожно перевел взгляд пониже живота и с удивлением увидел совершенно не шелохнувшееся от эротических видов мужское достоинство. Вот только что, когда мальчики прибегали, чувствовал, а сейчас, как уснул.
— Это чего такое? Ты случаем, царь-надежа не того…?
— Нет, не того. Просто девки меня не прикалывают. Надоели они мне, тоска с ними смертная. Хочется чего-то особенного, чтобы кровь по жилам побежала, эх, да что тебе рассказывать, все едино не поймешь.
— Это ты брось, — рассердился Иван. — Где это видано, чтобы русский царь, да с…, тьфу, даже говорить противно. Мы ж тебя за идеал считаем, равняемся по тебе, а ты…
— А я вот такой. Кто тебя просил мне в башку лезть, а? Жил бы себе не тужил, дальше бы верил себе. Господи, как же это меня угораздило в такую глупую историю вляпаться? Чтоб ты сдох, противный!
