тоже есть правила. И первое из них: я всегда держу данное мною слово. И если я что-то обещаю, то это закон. Хорошо?
Она сжала челюсти, все еще не доверяя мне. Она не хотела быть покладистой, она не принимала меня.
– Я должен дать тебе успокоительное, чтобы без проблем перевести тебя в другое место. Пока ты в сознании, я не могу этого сделать.
– Да иди ты!
Ее слова не оскорбили меня, а лишь возбудили.
– Если ты не послушаешься, то я оставлю тебя здесь. И тогда ты сильно пожалеешь, что избавилась от Боунса.
Я заметил, как ее передернуло.
– Но куда ты собираешься меня отвезти?
– К себе домой.
– Почему я не могу отправиться туда в сознании?
– Я не хочу, чтобы ты знала, как туда добраться. И не хочу, чтобы ты сбежала. – Я вновь достал шприц. – Так мы договорились?
Она воззрилась на шприц и плотно сжала губы.
– А мне кажется, что ты просто хочешь оттрахать меня в бессознательном состоянии.
Уж как она ошибалась!
Я невольно усмехнулся:
– Видишь ли, я хочу оттрахать тебя именно тогда, когда ты будешь в сознании. Когда ты будешь сопротивляться.
Она побледнела.
Я повертел шприц в пальцах:
– Так как же?
– Ты изнасилуешь меня…
Я и не собирался отрицать этого.
– Да, но в противном случае здесь тебя будут иметь и в рот, и в задницу, и естественным способом. Причем постоянно. Смотри не прогадай.
И я, и она прекрасно понимали, что мой вариант был меньшим из двух зол.
Женщина внешне выглядела совершенно бесстрастной, но я знал, какие эмоции ее захлестывали в тот момент.
– Ну, завяжи мне глаза. Но только не коли наркотиков.
– Нет.
Она поняла, что деваться некуда, и ее глаза сузились.
– Я отлично знаю, что ты сделаешь при первом удобном случае, – сказал я. – Ты хочешь свалить. Схватишь руль, и мы навернемся с обрыва. Так что не жди от меня компромиссов. Мое слово твердо – что скажу, то закон!
Она подтянула колени к груди.
– Я начинаю терять терпение, – произнес я, вставая и убирая обратно в карман шприц. – Хочешь остаться – твоя воля. Но больше такого предложения я не сделаю. Хочешь остаться – останешься здесь очень надолго.
Ее глаза беспокойно забегали. Она не знала, что ей выбрать. Любое ее решение означало для нее боль и страдание. Но что же лучше в данном случае?
Я направился к двери. У меня не было времени продолжать бесполезный разговор. Хочет быть дурой, так пусть ей и остается.
– Хорошо. Согласна…
Я остановился на самом пороге. Повернулся к ней.
– Ты обещаешь, что ничего не сделаешь со мной, пока я буду… под кайфом?
И тут я понял, в чем заключался самый сильный ее страх. Она боялась потерять контроль над реальностью. Она должна была участвовать в решении своей судьбы. Любая другая женщина предпочла бы наркотик. Предпочла, чтобы ее изнасиловали в бессознательном состоянии и страдать на следующий день от боли. Но именно этого она и не хотела.
– Да, обещаю.
Она обдумала мои слова и только потом придвинулась к краю постели, отбросив волосы набок:
– Но если ты солгал, то имей в виду – пожалеешь.
После этого она обнажила свою шею и покорно подставила ее под шприц.
Поняв, что мне удалось сломить ее волю, я почувствовал еще большее возбуждение. Она была настоящей соперницей и с трудом поддавалась приручению. Таких женщин я еще не встречал. Она не упала к моим ногам и не вела себя, словно дрессированная собака.
В ней была становая ось, и боролась она отчаянно. Она пыталась угрожать, хотя шансов привести свои угрозы в исполнение у нее не было, и это еще больше привлекало.
Я сел рядом с ней и обнял за шею. Под пальцами четко отдавался пульс. Едва я коснулся ее, меня как током ударило. Она позволила мне приблизиться. И мне до безумия захотелось трахнуть ее прямо на этом самом тюфяке.
Но я дал ей честное слово и не мог его нарушить.
Тогда я снова достал шприц и сделал ей укол.
Ее веки затрепетали, взгляд потух. Женщина откинулась назад и стала медленно опускаться на матрас, тщетно пытаясь побороть действие наркотика. Она силилась не закрывать глаз, но быстро проиграла борьбу. Наконец женщина уснула.
Прошла минута. Я все никак не мог оторвать взгляда от ее тела. Грудь медленно вздымалась и опадала; губы слегка раскрылись. В таком состоянии она выглядела совершенно беспомощной. Злобная фурия исчезла, женщина осталась…
Я взял ее на руки и понес вон из комнаты.
– Ты чего? – встрепенулся Кейн.
Она была так легка, словно перышко. Руки бессильно свешивались.
– Она поедет со мной.
– Что? – удивился Кейн. – С чего бы это?
– Да с того, что только мне удалось то, что не получилось у всех вас. Смотри – одного из наших она вообще зарезала насмерть, двое других ранены… да и у тебя еще кровь не перестала.
– А как же это самое?
– Нет, не сегодня, Кейн.
– Ладно. Подожду. Но если что, так я трахну ее прямо в твоей постели.
Будь у меня свободны руки, я б врезал ему по роже.
– Поговори мне еще, тогда вообще ни хрена не получишь!
Глава шестнадцатая
Перл
Проснулась я уже на новом месте. Сквозь открытое окно лился солнечный свет. Щебетали птицы. Они разговаривали друг с другом на своем языке, понять который мне никогда не суждено.
Солнечные лучи согревали кожу, заставив меня забыть о зимнем холоде.
Я попыталась открыть глаза – нужно было вставать, хотя тело все еще чувствовало усталость.
Наконец мне это удалось. Я огляделась.
Ставни на окне были раздвинуты, впуская в комнату легкий ветерок. Бежевые занавески выделялись на темно-коричневом фоне обоев. Верхняя часть оконной рамы изгибалась наподобие средневековой арки.
Я обернулась. Диван, круглый столик. Белая обивка, золотистые покрывала. На стене телевизор, под ним – камин из нетесаного камня. У стены я заметила дамский туалетный стол с множеством щеточек, кисточек и коробочек для макияжа. Комната была довольно просторной. Дверь, вероятно, вела в отдельную ванную.
Наверное, это был первый раз с момента моего похищения, когда мне дали спокойно проснуться. Первый раз будильником мне послужило нежное щебетание птиц. Несколько месяцев я не видела открытых окон и только теперь поняла, насколько это приятно.
Я так и спала в своем вчерашнем платье. Встав с постели, я подошла к окну. Насколько хватало глаз, тянулись бесконечные ряды виноградных лоз. Вдалеке виднелись холмы. И
