Рейтинговые книги
Читем онлайн «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. - Алексей Тепляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 74

Целью репрессий было физическое истребление всех активных сторонников белых и изоляция «до конца гражданской войны» менее активных и подозрительных. Подозрений в активной контрреволюционной работе зачастую было достаточно для вынесения смертного приговора. Значительная часть расстрелов в сибирских чека была незаконна, так как в то время смертная казнь в зоне боевых действий разрешалась лишь за участие в контрреволюционных организациях и бандитизм. Но в том же Красноярске весной 1920 г. чекисты расстреливали и за агитацию против власти, и за попытку дать взятку советскому чиновнику, и за происхождение из зажиточной среды.

Вершиной в официальной карательно-идеологической борьбе с прежним режимом стал майско-июньский процесс 1920 г. над видными деятелями колчаковского правительства, открывший эру советских политических процессов. Председателем трибунала назначили Павлуновского. Суд предъявил побеждённым обвинения в белом терроре, предательстве национальных интересов и разорении народного хозяйства. Судьи по тайному решению Сиббюро ЦК РКП(б), согласованному с Москвой, приговорили к расстрелу четырёх человек из 24[171]. Заметным явлением в общественной жизни Сибири также стали расстрельные процессы в Новониколаевске, проведённые в 1921–1922 гг. над бароном Р.Ф. Унгерном и генерал-лейтенантом А.С. Бакичем.

С первых дней работы чека подвергали репрессиям беженцев от красных войск, осевших в Сибири. В январе 1920 г. чекисты-транспортники Алтайской губернии арестовали за антисоветскую агитацию на разъезде Озерки 11 чел. из числа беженцев с Лысьвенского завода. В ближайшие недели семеро из арестованных умерли в тюрьме от тифа. Нелояльность беженцев особо подчёркивалась в различного рода информациях: так, в июне 1920 г. политотдел западносибирского сектора ВОХР сообщал в Омское облбюро РКП(б), что жители Новониколаевска и беженцы, которые «занимаются исключительно спекуляцией», враждебно относятся к советским властям и красноармейцам[172].

Для устрашения населения губернских центров предпринимались массовые облавы, в уездные города и крупные сёла посылались карательные экспедиции. О работе чекистов и их агентов свидетельствует эпизод с первой чисткой г. Черепаново сотрудниками Новониколаевской уездной чека и ОДТЧК, предпринятой летом 1920 г. В ней участвовала группа чекистов — заместитель заведующего секретно-оперативным отделом учека Л.Г. Леонидов (Леонид), сотрудники учека Шырыхалин, Шанин, Панков и Матвеев, помощник начальника секретно-оперативного отдела ОДТЧК ст. Новониколаевск И.А. Костенко, уполномоченные ОДТЧК А.Н. Петрочук и С.И. Доминиковский, — подкреплённая внушительной вооружённой силой: 30 красноармейцев 326-го батальона ВОХР (в основном, венгров) и 13 — из 114-го батальона железнодорожной охраны.

Предварительно большую провокационную работу в окрестностях Черепанова провёл заведующий Медведским волостным земельным отделом бывший партизан В.Я. Рязанов, подвизавшийся осведомителем в 114-м батальоне, где агентурную разведку возглавлял некто Казарцев. Рязанов (кличка «Найдыш») вместе с другими агентами создавали впечатление, что вокруг налицо крупные заговорщицкие организации: в с. Валово — 120 эсеров, в с. Медведское — контрреволюционная организация служащих во главе с неким инженером-мостостроителем, а в Черепанове — около 90 местных «буржуев» и спекулянтов. В первой декаде августа новониколаевские чекисты по наводке Рязанова, его помощника М. Дьяконова (кличка «Избавитель») и др. арестовали в Черепанове 26 чел., из которых почти половину вскоре были вынуждены освободить. В декабре 1920 г. Алтгубчека осудила 11 чел.: трое «заговорщиков» получили по году концлагеря, а остальные — как знавшие о мифической «организации» — были освобождены с зачётом предварительного заключения[173].

Верующие всех конфессий рассматривались большевиками как прямые идеологические враги и заведомые контрреволюционеры. Войну с православной церковью на истребление начали ещё красные партизаны, а чекисты сразу сделали церковнослужителей одной из приоритетных мишеней. Многие священники в начале 1920-х гг. арестовывались многократно, под самыми надуманными предлогами; часть из них была осуждена как «белогвардейские заговорщики». В марте 1920 г. за «погромно-черносотенную деятельность» Иркутская губчека арестовала епископа Иркутско-Верхоленского Зосиму (А.А. Сидоровского). Верующие активно собирали подписи (всего около тысячи) в его защиту. Зосима в чекистском застенке был быстро сломлен и 16 мая написал, что решил «немедленно сложить с себя монашество, архиерейское звание, превратиться в честного человека», после чего вышел на свободу, а два года спустя стал обновленческим епископом Енисейской и Красноярской епархии.

Типичная судьба служителя церкви видна на примере священника Каинского уезда П.И. Чемоданова, расстрелянного по процессу Базаро-Незнамовской организации в 1923 г. До того батюшку арестовывали трижды: первый раз — пьяные бойцы заградотряда, скандалившие в его доме и недовольные сделанным замечанием; второй раз — Особый отдел 5-й армии за то, что отдал белым коня с кошенной; третий — Каинское политбюро в августе 1920 г. за слова о том, что коммунисты — пьяницы, а их пресса лжёт[174].

С первых дней работы в губернские и уездные чека хлынули доносы. Чекисты декларировали наказание за ложные доносы и требовали от заявителей ставить подписи, но на деле они практически не проверяли достоверность сообщений о «контрреволюционерах». Доносчики получали шанс выдвинуться на чекистскую службу: так, бывший юнкер Военно-топографического училища в Новониколаевске П.А. Андреев в начале 1920 г. передал в губчека списки неблагонадёжных юнкеров, из которых, по его сообщению, «один уже расстрелян, а некоторые неизвестно где…». Андреев летом 1920 г. был зачислен в штат и быстро дослужился до начальника информации линейной ТЧК ст. Новониколаевск.

Чекистское начальство демонстрировало подчёркнутую жестокость и часто выносило более суровые меры наказания, нежели предложенные следствием. Так, 24 февраля 1920 г. зампред Томгубчека В.П. Брауде участвовала в вынесении смертного приговора лётчику В.А. Кулеву, прапорщику Колчака, клеветнически обвинённому сослуживцем в выдаче коммунистов колчаковцам и разрушении железнодорожного пути. При этом следователь А. Голубева предлагала его всего лишь заключить в лагерь до конца гражданской войны «как человека, безусловно, для республики… вредного»[175].

В июне 1920 г. красноярский чекист Д.Ф. Титов показывал о главе губчека В.И. Вильдгрубе: «Простая речь настоящего, от молота, рабочего дисгармонировала с той непонятной жаждой крови, которой требовал он почти после каждого сделанного доклада… Чувствовалось в натуре Вильдгрубе нечто патологическое…». Не менее характерным являлся стиль поведения самого Павлуновского, который лично допрашивал важных арестантов, ложно обещая помилование в случае дачи «правдивых показаний». Все расстрелы, вынесенные в губернских, уездных и транспортных чека, а также особых отделах подлежали утверждению в полпредстве. Павлуновский лично определял, кого следует казнить: значительную часть своего времени полпред ВЧК тратил на однотипные резолюции, во множестве сохранённые архивами: «Такого-то расстрелять. Павлуновский».

По инициативе полпреда в Омске 30 апреля 1920 г. был расстрелян бывший начальник Пермской железной дороги Н.И. Бобин, участью которого занимались М.И. Калинин, Ф.Э. Дзержинский и руководство НКПС, приславшие телеграммы с требованием отложить казнь. Полковник Генштаба В.В. Ракитин за службу у Колчака был в марте 1920 г. заключён в концлагерь, но затем следственная комиссия при Особом отделе 5-й армии решила направить полковника в распоряжение Павлуновского. И тот, не сочтя нужным проводить какое-либо следствие, 15 мая 1920 г. наложил резолюцию: «Ракитина Всеволода Владимировича расстрелять».

В те же дни Особый отдел вынес постановление относительно легендарной создательницы «женских батальонов смерти» Бочкарёвой, не участвовавшей в сколько-нибудь активной борьбе с большевиками: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву». Но Павлуновский пресёк попытку доследования, начертав: «Бочкарёву Марию Леонтьевну — расстрелять», и 16 мая 1920 г. приговор был приведён в исполнение.

Иногда Павлуновский по каким-то своим соображениям предписывал отложить исполнение уже вынесенного приговора (например, над «отслужившими» своё сексотами), но потом возвращался к делу и обычно приказывал расстрелять. К наложению резолюций полпред подходил обстоятельно: свою длинную фамилию Иван Петрович всегда выписывал чётко и полностью, очень крупными буквами. Между тем, в только что вышедшей книге историка ФСБ О.Б. Мозохина необоснованно утверждается, что расстрелы на местах производились только после санкции ВЧК[176].

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 74
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. - Алексей Тепляков бесплатно.
Похожие на «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. - Алексей Тепляков книги

Оставить комментарий