И только среди солдат он не чувствовал себя одиноким, у него появлялась уверенность, что скоро всем несчастьям наступит конец.
Трр… Трр… — затрещал телефон в окопе.
— Алло, младший лейтенант Ботяну слушает. — В трубке что-то зашуршало, будто туда забралась мышь, и голос на другом конце провода опросил:
— Ботяну, как у тебя с личным составом и боеприпасами?
— Господин полковник, в роте осталось шестьдесят процентов личного состава.
— Это ничего, младший лейтенант, в других частях и того меньше. Вечером к нам придут гости. По сигналу ваша рота пойдет в атаку впереди батальона.
— До гостей ли нам сейчас, господин полковник?
Полковник засмеялся.
— Ладно, ладно, поговорим ночью, после атаки. Желаю удачи, младший лейтенант, не теряйте хладнокровия в бою. Я хочу награждать храбрецов при жизни, а не посмертно.
Не успел Ботяну положить трубку, как его окружили солдаты. Он внимательно посмотрел на каждого из них. Сколько их останется в живых завтра, после атаки?
— О каких гостях шла речь, господин младший лейтенант?
— Не знаю, вечером, до начала атаки, они прибудут сюда.
— Ночная атака?
— Да, Илиуц, будет ночной бой. Готовьте фраки. Музыку обеспечит артиллерия. Слышите, опять начинает!
Орудия гремели то с одной, то с другой стороны, дождь пуль осыпал солдат. Но пехотинцы стойко выдержали две контратаки, и фашисты оба раза вынуждены были отступить.
Вдруг со стороны противника послышался глухой шум танков, напоминающий рев разъяренных медведей.
— Сколько мы здесь еще продержимся?
— Почему нам не посылают подкрепления, почему нас никто не поддерживает?
— Наста, сколько мин у тебя осталось?
— Четыре!
— Четыре! А танков, судя по грохоту, больше двадцати только на одном нашем участке.
Дрр… Дрр… — опять затрещал телефон.
— Младший лейтенант Ботяну слушает…
— Приказываю вывести роту впереди батальона и начать атаку! Действуйте!
— Слушаюсь. Но это трудно… обстреливают. Впереди танки. От роты осталась всего половина.
— Выполняйте приказ, Ботяну, и мужайтесь. Мы вас поддержим. Не останавливайтесь, пока не достигнете высоты, ясно?
— Ясно, господин полковник.
— Рота, слушай мою команду, до акаций перебежками, вперед!
Солдаты выскакивают из окопов и бегут, стараясь выйти из зоны заградительного огня вражеской артиллерии. Они бегут тяжело дыша, спотыкаются, поднимаются и снова бегут. Возле акаций они падают на землю. Как большие фантастические существа, проходят мимо «пантеры». Теперь ими займется полк.
Рота должна идти в атаку. Нет! Еще не время! Сначала нужно занять оборону и, скосив фашистскую пехоту, отрезать ее от танков, а затем уже двинуться вперед в темноту ночи.
С флангов — справа и слева — продвижение роты поддерживает артиллерия батальона. У подножия высоты солдаты остановились в замешательстве. Атака захлебнулась. Неужели опять придется возвращаться?
— Ни шагу назад! — кричит Ботяну. — Захваченную позицию нужно удержать хоть зубами. Таков приказ: умереть, но не отступить!
Трассирующие пули белым шелком прошивают полотно ночи. Ракеты, как разноцветные фонарики, освещают на несколько минут всю местность. Из-за высоты показались новые танки. Наста поднимается, держа в руках круглую мину, которая в любую минуту может разорваться на сотни осколков…
— Оставьте мину, Наста. «Пантеры» должны пройти, не обнаружив нас. О них есть кому позаботиться.
Новый град пуль заставил всех прижаться к земле.
С тыла к окопу приближался какой-то человек. Он ловко перепрыгивал через окопы, придерживая на груди автомат. Взрыв снаряда прижал человека к земле. Затем он быстро побежал сквозь серый дым и прыгнул в окоп. Ботяну схватился за пистолет.
— Стой! Кто идет?
— Полегче, браток, полегче. Вот так пирушка! Точно такая же, как год назад на Днепре.
В свете повисшей над окопом ракеты солдаты увидели плотного, невысокого офицера в шинели нараспашку и с широкой каской на голове. А на каске… красная звезда!
Ботяну, бросившись на шею русскому, обнял его и произнес отрывисто, по слогам:
— Вы при-шли! И говорите по-нашему!
— Так я родился в Тигине[33]. Меня зовут Михаил Назаров. Где здесь высота триста три?
— Вот она, перед вами, товарищ лейтенант…
Назаров посмотрел вперед, на высоту, и вытащил ракетницу. В воздух взвились две красные звездочки. В ответ на это откуда-то с тыла открыли мощный артиллерийский огонь, перевернувший вверх дном оборудованные на высоте фашистские доты.
Солдаты румынской роты, атакующей высоту 303, сразу оживились.
— Ставараке, бьюсь об заклад, что это стопятидесятимиллиметровые.
— Да, не меньше.
Вдруг небо засветилось, и по воздуху стремительно пронеслись невиданные до сих пор снаряды, издающие угрожающий свист.
— «Катюши», «катюши», — радостно зашептали солдаты, с восхищением глядя на световые полосы, разрывающие ночной мрак. Назаров пристально всматривался вдаль, а Ботяну беспрерывно повторял одно и то же: «Как хорошо, что вы пришли, что мы рядом!»
Все произошло удивительно быстро. Танки Т-34 с длинными стволами пушек и красными звездами на броне, с зажженными фарами, как на ночном параде, заполнили собой всю местность. Они сметали на своем пути все препятствия: заграждения из колючей проволоки, завалы, разрушали укрытия, давили орудия и пулеметы. Поле боя стало похоже на бушующее море, высокие волны которого с силой обрушиваются на обломки потерпевшего кораблекрушение судна.
Волна за волной танки прокладывали себе дорогу, продвигаясь все ближе и ближе к страдающему сердцу Трансильвании, разбуженной в одну из сентябрьских ночей симфонией свободы, исполняемой сотнями танков, «катюш» и других орудий.
Несколько танков из последней волны остановились. Люк одного из них открылся, и из танка показалась голова советского танкиста.
— Ну, что, Михаил, поехали?
Назаров приложил руку ко рту и что-то громко крикнул танкисту, но шум моторов заглушил его слова. Наконец, поняв, в чем дело, танкист быстро кивнул в знак согласия.
— Хорошо, только побыстрее!
— Товарищи, садитесь на танки, будем бить фашистов вместе. Младший лейтенант, распределите солдат по отделению на каждый танк.
— Ясно. Слышите, ребята? Наста, ты со своим взводом — на первые три танка. Твой взвод, Илиуц, — на остальные. На танки, бегом марш!
— Вот здорово! Теперь мы не остановимся до самой Бондицы.
— Что ты заладил про свою Бондицу! Не остановимся теперь до самого Берлина!
— Товарищ лейтенант, скоро будет мое село, разрешите мне забежать домой, поцеловать невесту, а потом двинуться на Берлин.
— Кончай разговоры! По танкам!
Взобравшись на советские танки, солдаты возбужденно и радостно кричали, уже забыв о тех трудностях, которые им пришлось пережить за прошедшие несколько дней. Усталость как рукой сняло. Один из солдат запел тонким голосом песенку про немцев, сочиненную Настой:
«На горе ФелякФашист терпит крах.На Сомеше и вышеДела его не лучше.Беды ему не миновать,Сюда пришел русский солдат».
Рота Ботяну оказалась впереди румынского авангарда; танки же двинулись дальше, на город Деж.
Перед ротой лежало село Бондица, в котором засели отступающие фашисты. Командир полка приказал разведать состав сил противника. Наста и Безня вызвались пойти в разведку. Наста был родом из этой деревни, он знал все ходы и выходы: ведь он трижды переходил границу.
Прошло два часа, а разведчики не возвращались.
— Ничего, подождем еще немного. Ведь с тех пор как они ушли, не было слышно ни одного выстрела.
Неожиданно из тумана выплыла какая-то темная фигура. Кто-то из села.
— Стой, кто идет?
— Я, солдат Безня, господин младший лейтенант.
— Безня? Наконец-то! А где Наста?
— Случилось большое несчастье, господин младший лейтенант. Насту схватили немцы. Они набросились на него сзади.
— А ты? Ты оставил его одного? Как ты посмел вернуться один?
Ботяну схватил солдата за плечи и начал трясти.
— Господин младший лейтенант, я не убежал, ей-богу, нет. Мне приказал вернуться старший сержант, когда два здоровенных фрица набросились на него сзади, в одном из дворов. Он только и успел крикнуть мне: «Беги. Передай нашим все…»
Что мне было делать? Я перепрыгнул через изгородь и побежал. В селе полно фашистов. У них много орудий и машин. Нас, видно, заметили, когда мы выходили из дому отца Нуцы, — он нам рассказал все, что нужно.
Из дивизии поступил приказ атаковать Бондицу до рассвета. За четверть часа до атаки рота должна была проникнуть в село и завязать бой с противником и тем самым помочь румынским частям выбить гитлеровцев из этого населенного пункта.
