— …старые рода аристократии…
— Что? — Переспросили Рокс и Марсо в один голос.
— Старые рода имперской и других стран аристо. — Уже громче и тверже ответила женщина-капитан. — Они буквально сидят на своих сраных «амулетах». «Натурфилософия», «магия»… официально никто ничего не говорит, но вот сердечный приступ с полковником из «простых» на дуэли, или сгоревший каменный лабаз, где и гореть, кроме крыши, было нечему. Или горячая ванна без водопровода. Или убитый молнией за карточный долг… и ради вот этого всего они готовы спустить в канаву всю страну! Всех «простых»! Халифы и визири в Эмиратах, Старая знать в Империи, «лазурные драконы» из королевства Наронна… они есть везде. И не все такие могли сдержать язык за зубами, один такой век назад в подземельях Церкви орал и грозился «самим магистром Башни и его лесными покровителями», и знание дошло до нужных ушей. Императорская семья в курсе… Веками эльфы сталкивали лбами народы, заставляя драться и своими мерзкими подачками в виде амулетов убивая прогресс Человеческой Цивилизации… это что, смешно? Ты, предатель!
Последние слова были сказаны с настоящим негодованием: тема разговора так задевала Свету за живое, что она и без всяких средств забыла обо всем, кроме своей обличительной проповеди.
— Да, стоило попасть так далеко от дома, что даже рисунок созвездий никак не сопоставить, и тут выслушивать старую добрую Теорию Заговоров и Мировую Закулису!
— Но они есть! И ты — их высокопоставленный эмисар!..
— …прячущийся от доблестного имперского флота на предками, духами и богами забытом острове. — Достроил логическую конструкцию я. — Значит, Святославу «тайное знание» поведала принцесса Яна, правильно? А уж он — всем остальным? И вы вовсе не готовите государственный заговор по смене власти с отца на дочь, а спасаете мир?
— Знаешь, я тоже сомневалась… — Внезапно-вменяемо ответила женщина-капитан. — …но я увидела ее и то, что она делает с растениями и поверила окончательно. Чем она тебя купила? Вечной жизнью? Может, возвращением домой?!
— Ну и дура же ты, Светка… — Покачал головой я. Объяснять и рассказывать свою историю совершенно не хотелось. Теперь я, пожалуй, должен был даже проконтролировать, что бы моя землячка действительно умерла.
— Может, я и дура, но хоть умру не напрасно. — Вау! Столько презрения и превосходства было во взгляде, что они затмили страх. — Не знаю, что вы тут делаете, но лоду вашу мы потопили, и ни один эмиратский корабль в Восточный Предел без нашего ведома попасть не сможет. Даже если вы перебьете вторую десантную партию регуляров — чем вы там нас травили? Корабль просто уйдет, а потом вернется флот и перемешает вашу траву с камнем и землей! Свят умеет мстить и за своих держится! Вам не уйти! Вы тут все трупы!..
— Мастер Алессо, ваши замечательные цветы нельзя закрепить на стрелах? — Отрешенно слушавший разговор Охотник внезапно оказался рядом со мной.
— Наверно, можно… а что, есть идея? — Спросил я.
— Риф. В полночь будет отлив, некоторые камни обнажаться… а имперский корабль прямо у рифа отдал якорь. Мой лук слабоват, но подобраться скорее всего получится — я уже выходил ночью на барьер. Чайки ночью спят там.
— Вот как… — я быстро соображал прикидывал варианты… и одно решение, уже сделанное за меня эльфами мне нравилось все сильнее и сильнее. — …есть идея получше. Будет лук, и будут стрелы. Особые. Только сначала их нужно испытать. Уверен, эффект тебе понравится.
И мы вместе посмотрели на примотанную к стволу «мишень».
… в свете уже четырех коптилок было гораздо лучше видно тело, удерживаемое плетями кустов и лиан вертикально на стволе. Женское тело. Одежда с него была срезана — но не для того, что бы удовлетворить похоть или хотя бы мужские взгляды… хотя некоторое время назад они имели место быть — и были удовлетворенные. И ни капли жалости в них не плескалось. Может быть потому, что страшные отеки и открывшиеся язвы обезобразили еще час назад довольно красивую зрелую женскую обнаженную натуру до настолько полной неузнаваемости, что она уже не ассоциировалась ни с чем человеческим. Причиной всего этого эффекта была стрела, воткнутая в ствол чуть ниже плеча жертвы, но именно в дерево, а не в плоть. Просто эта стрела была сильно видоизмененным, но все еще обычным листом эльфийского стрелового дерева. Листом, способным испарять фосфорорганику, содержащуюся внутри. Один эльф когда-то действительно мог двадцатью стрелами убить двадцать десятков орков. Мог бы и больше убить, но эльфам повезло получить вещество заметно тяжелее воздуха, и отрава со стрел стекала вниз, прибивалась к земле быстрее, чем могла бы достигнуть стрелка. И сейчас первая из товарок убившей женщину стрелы беззвучно воткнулась в середину средней мачты «Тюленя», словно возникнув из тьмы: живые композиты давно решили проблему свиста оперения, хлопка тетивы о перчатку лучника и стука наконечника о цель. Стрелку, одиноко стоящему на коралловом выросте чуть более, чем в семидесяти метрах даже напрягаться не приходилось: корабль был подсвечен фонарями вахтенных и светом из окон офицерской части крытой палубы со стороны кормы. Лучник, убедившись, что итог выстрела не заметили, опять поднял свой инструмент — и улыбнулся. Через час стелы начнут источать свой смертельный аромат — так сделала остроухая жена-помошница Алессо, а его, Охотника, задача, что бы все три тула снарядов до того оказались торчащими в рангоуте и бортах у иллюминаторов «морского охотника». Мужчина вспомнил итого испытания всего одной стрелы — и улыбка стала шире и какой-то… умиротворенной. Религия почитания предков у народа раскосоглазых южан в том числе гласила, что убитый не должен уходить в страну мертвых один. «Счастливой и ровной дороги, любимая!» — прошептали губы и очередная стрела ушла в сторону вражеского пристанища. — «Тир, Мори, детки… счастливого пути!» Тетива опять беззвучно хлопнула… Последние стрелы Гуурака Мика выпускал уже с совершенно спокойной душой: смерть — это часть жизни, умерших — отпусти. Потому он размышлял о том, как ловко женщина-капитан, принесшая столько горя узнала в Эль мифического «эльфа», в существование которых он, признаться, так и не поверил: кажется, пленница перед смертью от страха просто сошла с ума. Алессо попытался объяснить, что у него на родине признаком Народа Лесов считаются острые на концах уши и правильные черты лица. Хм, это что ж, нарроанцев из-за черной кожи и курчавых волос вообще демонами считать? Острые уши… вообще, у помощницы натурфилософа они были самые что ни на есть обычные, заостренными были концы хрящей сверху. Вот у песчаной лисы — действительно острые уши! В полголовы размером. Эти чокнутые еще бы по белым волосам и прямому носу «расу колдунов-манипуляторов» выделять придумали!
42
— Я слышал, что наш мир… эээ… круглый… но никогда не видел его… вот так! — Плуг рассматривал расстеленную на весь стол в каюте капитана карту планеты. Многие линии побережья материков были нанесены пунктиром, другие места заливала ровная синева без отметок даже глубин: этакая «аква инкогнита», куда ни разу не заплывали имперские экспедиции. Тем не менее, сориентироваться «в масштабах» даже такая примитивная зарисовка позволяла. — Это значит, если мы будем плыть на восток, то наткнемся на западное побережье материка Азур?!
— Да, если не уклонимся к северу, тогда причалим к побережью Хикк. А вот если пойдем южнее, то да, шанс есть — если вот тут нет никакой неизвестной земли, вроде группы островов или даже одного большого острова, может быть даже мини-континента. Сможешь нас провести по определенной широте, Марсо?
— Ха! Когда я стал юнгой в двенадцать, это был бы предел моих мечтаний! Помкэпа даже как-то раз позволил мне самому воспользоваться секстантом…
— А потом ты осел в Эмиратах, и начал копаться в земле! — Раздался с палубы голос Мора Рокса. — Хватит бумажки разгребать, тут новая партия этих ваших дров и хлама, а я даже отойти от кормовой пушки не могу! На наш… на четвертом острове опять кто-то под пальмами ползает!
— Идем. — Я потянул залипшего в очередной раз над капитанскими вещами фермера-шелковода, имевшего бурную юность до восемнадцати (то есть примерно четверть века назад), и решившего, скажем так, под действием обстоятельств тряхнуть стариной.
— БАХ!!! — Над головой оглушительно рявкнуло корабельное орудие и, будто своеобразное эхо понесся к небу задорный ругательный загиб.
— Промазал или попал?
— Попал, но промахнулся мимо места, где засек противника. — «Перевел» вопль души я. — Не удивительно, волна небольшая, но она, как видишь, есть, а наш Стерх с артиллерией знаком только с полевой, где земля не качается…
— А куда попал тогда?
