— Ола, — я смотрела теперь только на его тонкие губы, — Я не могу угадать желания женщины? — рукой некромант убрал прядь волос, упавшую мне на щеку, провел длинным тонким пальцем по уху, шее. Внизу живота стало горячо. Я зажмурилась. Если бы не стена, в которую я пыталась вжаться, точно бы упала.
— Желания женщины — это тонкая материя, — шептал Ирга мне на ухо. Его дыхание щекотало нервные окончания, отчего по телу пробегали теплые волны. — В эту секунду она хочет одного, а в следующую — совсем другого. Знаешь, как определять желания? Нужно смотреть в глаза человеку.
Некромант пальцами пробежался по моей руке от запястья до локтя. Все мое тело покрылось мурашками.
— Открой глаза, милая, посмотри на меня и скажи, что моя извилина не угадала, чего ты хочешь?
Губы вели себя как укушенные осой — напухли и чесались.
— Отстань от меня, — пискнула я.
— Открой глаза и скажи что ты этого хочешь, — я ощущала дыхание некроманта на своей щеке.
Я боялась открыть глаза и встретить взгляд его насмешливых голубых глаз. Что выражали они сейчас? Лучше мне этого не знать.
Я крепко сжала кулаки, что помогло мне немного прийти в себя. «Ну подруга, ты и в передрягу попала!» — подумалось. Ирга прикоснулся губами к моей щеке, лизнул ее языком.
«Это надо прекращать!» — решила я. Не хотелось бы падать в объятия человеку, у которого девушек было больше, чем у меня сережек в шкатулке. Я резко присела, нырнула в сторону, вскочила и побежала по улице, слегка пошатываясь.
— Мы не закончили, — крикнул мне вслед некромант.
Отто пришел в кабачок после того, как я успела осушить кружку пива.
— Ты, это… он… это самое… — неловко начал полугном.
— Хоть одно слово про этого… этого… некроманта, и я вырву тебе бороду по волосинке, — рявкнула я.
— Да я это… спросить хотел: ты что, диету бросила? Пиво вот пьешь.
— На мне уже все старые юбки болтаются, можно к Ряху за деньгами идти, — поостыла я. — Три недели диеты! Бег по утрам! Я сделала это! Теперь можно учиться стриптизу.
— И как мы попадем в «Стрелку»?
— Контрабандой. Клуб-то стоит на окраине. Руку даю на отсечение, что у них есть подземный ход. Да что там говорить, если даже тут подземный ход есть.
Отто крякнул. Ему было обидно, что он не догадался первым.
Совсем недавно мы начали поставлять с Бескидских гор железиновку — водку, настоянную на железе, последнее полезное изобретение гномов. Поставки организовывал младший брат Отто, которому торговать нравилось намного больше, чем махать молотом в кузнице. Как любой законопослушный, но бедный, гражданин, государственную пошлину он не платил, а отстегивал «кому надо» среди городской стражи. Водка в бочках попадала к хозяину «Больше пей» через секретный подземный ход. Мы, как посредники, получали небольшую, но постоянную прибыль.
— Пообещаем хозяину «Стрелки» поставки железиновки по скидкам и идем смотреть стриптиз через тайный ход. Ректор просто провел линию, под землю она не распространяется.
— А оно того стоит? — усомнился Отто.
— Теряем золотой в месяц с каждого. Приобретаем уважение сокурсников. Сам решай.
Ирга ждал нас за общим столиком в «Острой стрелке».
— Вы из какого склепа выбрались? — удивился он, рассматривая наши пыльные, в паутине раскрасневшиеся лица.
— Тебе тут присматривали место на будущее, — ответила я.
— Кстати, Ола, я забыл тебе сказать. Ты так похудела! Теперь твои ребра как стиральную доску можно использовать! — не остался в долгу некромант. — Или сдать как суповой набор в мясную лавку.
— Стоп! — сказал Отто. — Мы на культурном мероприятии. Ругаться будете на улице.
— А наши тут есть, — присвистнул Трохим. — Я сейчас.
— Телепортация, левитация, подкоп под линию и взлом заклинания, — вернувшись, он перечислил способы проникновения на выступление.
— Взлом? Это кто же такой умный? — удивился полугном.
— Я, — скромно признался Ирга.
— Ты? Ты же не студент, зачем тебе? — удивилась я, стараясь подавить приступ зависти к его способностям.
— Деньги, дорогая, деньги. Я взломал охрану и пропустил через «дырку» всех, кто этого хотел.
— Мы могли и не пробираться ползком, собирая пауков, — с досадой сказал Трохим. — Надо было к Ирге обратиться.
— Вот и обращался бы, — разозлилась я и накинулась на полугнома. — Ты знал! Знал и мне ничего не сказал! Я, между прочим, юбку испачкала!
— Я пытался, — оправдывался Отто, — но ты сказала, что бороду мне вырвешь.
Улыбка Ирги явно просила удара чем-то тяжелым. Я отвернулась от них и стала смотреть на сцену. Взгляд голубых глаз жег затылок лучше огня.
Нконец, заиграла музыка, зрители засвистели и захлопали. Вышла танцовщица.
— Что???? — взвыла я. — Она же толстая!!!!
На меня зашикали, Отто усадил обратно на стул.
Всю дорогу домой я потрясенно молчала. Три недели морковки, грейпфрутов, проращенных злаков и сока! Неделя беготни по лестницам. И для чего это все? Чтобы увидеть, как на сцене раздевается под восхищенные вопли тетки втрое толще меня? Объективно говоря, зрелище стоило заплаченных денег — яркое, красивое, феерическое. Возможно, даже возбуждающее — у окружающих меня парней едва слюнки не капали. Хотя Ирга, кажется, менял ехидно-насмешливое выражение лица только для того, чтобы отпить пива.
— Вот это женщина, вот это женщина, — бормотал рядом со мной Отто. — Так бы и взял, так бы и обнял…
— Ты замолчишь, а?
— Тс-с-с, Ола, не ревнуй!
— Не ревнуй! Кто-то говорил, что дополнительных грузчиков для гроба нанимать надо! А сам чуть на сцену не прыгал!
Некромант улыбнулся:
— Я на нее так не реагировал, и ты прекрасно знаешь об этом.
— Почему? — кипела я.
— Потому что не отводила от меня глаз весь вечер.
— Я даже и не глянула! Нужен ты мне очень!
— Есть идея, — оторвался от грез Трохим. — Устроить пари: как быстро вы друг друга убьете, когда поженитесь. И кто кого убьет.
— Конечно, я его, — уверенно заявила я. — Что???? Нет, я не то хотела сказать. Я никогда не выйду за Иргу замуж!
— Да я и не предлагал, в общем-то, — ответил некромант.
— И не надо.
— И не буду. Не нужен мне суповой набор дома. Женщина, как булочка должна быть, аппетитная.
— Да, — сказала Отто. — Как булочка. Чтобы тут потискать, и тут. Тепленькая такая, мягонькая… А торчащие ребра пусть короли любят. И извращенцы всякие.
— Щечки с улыбочкой, — поддержал Трохим. — Животик кругленький.
Я почувствовала себя обманутой.
— А почему, когда я на диете сидела, мне никто ничего не сказал?
— Ну, у тебя был небольшой перебор в весе, тебе же тяжело было, — оправдывался Отто. — А потом…
— А потом мы решили, что самоистязание — личное дело каждого, — промурлыкал некромант.
— Ирга сказал, что может, тебе нравится себя мучить во имя высоких целей, — Отто пытался оправдаться. — Он даже хотел подарить тебе…
— Плетку. Дорогую и красивую, — сказал знаток женских желаний. — Все должно быть красиво.
— Я его отговорил, — похвастался полугном.
Мне захотелось их убить, но я только сказала:
— Пошли сосисок поедим, что ли. А плетку — только дорогую и из натуральной кожи, подарите. Буду ей воспитывать кое-кого.
— Конвенция по правам расовых меньшинств… — начал Отто.
— Успокойся, дружище, — Ирга хлопнул его по плечу. — Тебе как раз это не грозит.
— Ты хороша в любом обличье, — сказал мне Трохим, чтобы разрешить ситуацию и прекратить бесполезные разговоры. — Пошли поедим, а?
12. Никому не нужна?
Ольгерда решила, что никому она не нужна. Какой выход? Покончить жизнь самоубийством!
Мерзкая погода, упорно державшаяся с начала осени, к началу зимы стала очень мерзкой. Вместо пушистого снега небо выдавало бесконечные порции холодного, с примесью льда, дождя. Сильный ветер радостно стряхивал потоки воды с деревьев на всех проходящих мимо. На земле вода застыла тонкой коркой льда, обеспечивающей идущему бесплатную тренировку по удержанию равновесия.
На территории студгородка было особенно мерзко. Наставники, отечески улыбаясь, сообщили, что «если кому погода не нравится, то сами меняйте». То ли горе-заклинатели не учли огромного количества магии и переплетения энергетических линий на этой территории, то ли чье-то заклинание сплелось с погодным, но результат был ужасающим. Ураганный ветер то бил в лицо, то подгонял сзади. Дождя не выдерживали даже хваленые эльфийские непромокаемые плащи. Со льдом, покрывшим дорожки сплошным слоем, на добровольной основе боролись все, но пока безуспешно.
Я уныло волокла тяжелую сумку по дорожке, держась одной рукой за декоративный заборчик. Настроение у меня было очень печальным — я возвращалась из дома, куда необдуманно поехала на выходные навестить родных и развеять плохое настроение. Близкие обрадовались появлению свежих ушей и вылили на меня все последние сплетни. Когда сплетни закончились, старшие родственницы начали учить меня жить — желая, конечно, добра. Только вот понятие о добре для меня у них всех было разным. Особенно преуспела в жизненных наставлениях бабушка. От ее горьких, со слезой, причитаний о моей тяжелой судьбе старой девы хотелось спрятаться в погребе, зарывшись с головой в запасы картошки. Впрочем, там меня ждал дедушка, перебиравший зимние запасы овощей на предмет загнивания. Он ничего не говорил, но очень шумно вздыхал.
