Через месяц Деля, спеша на работу, вместе с газетой вытащила из ящика конверт. Она держала его перевернутым, но почему-то сразу поняла, что письмо от Джеффри. Руки задрожали, и открыть аккуратно не получилось. Показалось, что конверт изодрала в клочки. Письмо было написано печатными буквами на ломаном русском языке. Джеф писал, что нашел русского иммигранта Игора, который согласился помочь изучать язык. И еще он купил самоучитель русского языка. Потому что хочет понимать и нормально разговаривать с женщиной, которая ему очень дорога. Когда Деля уехала, ему стало очень плохо. Он даже заболел. Если Деля не будет возражать, может ли он сделать визит? Если он ей неприятен или у нее нет желания встречаться с ним, то можно ли посетить их выступление и посмотреть на нее хотя бы из зала? У Дели начала кружиться голова. Она облокотилась на перила лестницы и закрыла глаза.
Деля накупила самоучителей и разговорников по английскому, и составила, как сумела, ответ Джеффу. Стесняясь как-то выразить свои чувства, да еще на чужом языке, ограничилась тем, что будет очень рада его приезду и с удовольствием пригласит на концерт и на прогулки по городу. Она опять не решилась рассказать сестре. Боялась вообще с кем-то говорить на эту тему. А вдруг он передумает и не приедет. Но Джеффри приехал. Они ходили по музеям, были в театре, просто гуляли по улицам, держась за руки, как подростки. Деле казалось, что она не ходит, а скользит по поверхности земли. Рядом с огромным Джефом она чувствовала себя изящной и грациозной.
Когда Джеффри надо было уезжать домой, Деля почувствовала, что ей хочется впасть в летаргический сон и проснуться только тогда, когда она опять сможет его увидеть. В аэропорту Джеффри впервые Делю обнял. Если бы ей предложили умереть на месте, наверное, в тот момент она бы согласилась.
После отъезда, Деля почувствовала себя больной и разбитой. Она стала слезливой, дерганной. Элька забеспокоилась, выпытывала, что случилось, ведь недавно сестра была такая веселая. Элькин муж предположил, что такие резкие перемены настроения – результат отсутствия мужика. Возраст есть, а мужика нет. Элька обиделась за сестру и с мужем два дня не разговаривала.
А еще через месяц Деля получила приглашение приехать в Огайо и визу невесты. Деля долго пялилась на документ с таким загадочным названием. Она так измучилась за этот месяц, хотя Джеффри несколько раз заказывал телефонный разговор, но ведь она его не видела, и по телефону объяснялись на ломаном языке.
Деля сказала сестре, что ее пригласили в Штаты поклонники русской народной песни, с которыми она познакомилась в поездке.
Элька обрадовалась, сестра переменит обстановку и развеется. Деля уехала. Домой она вернулась вместе с Джефом. Они оформили документы в посольстве и через два месяца зарегистрировали брак. Деля переехала к мужу в маленький городок штата Огайо и стала миссис Аделаида О`Браэн.
Элька достала всех знакомых и коллег по работе рассказами о сестре и ее американском муже. С пеной у рта доказывая, что всегда верила в удачное замужество сестры. Не зря Деля сидела так долго в девках, зато получила любящего заботливого мужа, не то, что козлы, которые Делю не сумели разглядеть. Пусть теперь локти кусают, что упустили!
Через полтора года Элька съездила к сестре и с умилением рассказывала о своих американских племянниках. Деля родила близнецов. Мы все рассматривали фото, где огромный бородатый дядька, похожий на Санта Клауса, держал на руках двух толстых смешных ребятишек и рядом, улыбаясь, стояла Деля в соломенной шляпе.
Анна Марковна поучительно говорила, что правда, мол, не родись красивой, а родись счастливой. Элька доказывала, что Деля просто идеально соответствует тому, что искал для себя Джеф. Элькин муж считал, что, наверное, американец просто очень привязан к матери, а Деля удивительно похожа на его мать, он видел ее, когда гостили у свояченицы.
Услышав от знакомых эту историю, в ансамбль русской песни повалили одинокие женщины. Но чудеса каждый день не случаются, на то они и чудеса.
Мой друг Эрик
Я сижу на скамейке, мне холодно и плохо. От ветра ноют виски, и болит затылок. Хотя, головные боли часто не зависят от погоды. Например, когда мне плохо, как сейчас. Если бы Викентий Павлович был жив, я сидел бы у него. Мы пили бы кофе, Викентий Павлович никогда не пьет чай. Мне было бы тепло и спокойно, и перестало бы трясти от холода и злости.
Злюсь я на всех. Не знаю почему. Просто меня все раздражают и больше всех – отец. Сын не может так говорить о своем отце, это не принято, но я ведь свободен в своих мыслях?.. Меня бесит в нем даже внешность. Ненавижу, когда он ходит по квартире в майке.
Все его тело покрыто рыжеватыми волосами, они торчат даже на спине, бр-р-р. А он уверен, что выглядит мужественно, и очень собой гордится. Наверное, из-за мамы. Она считает его очень привлекательным. Мама ревнует его всегда и ко всем. Когда я был маленьким, мы жили в гарнизоне, она часто отправляла меня к отцу, что-то передать. И потом подробно выспрашивала, были ли около папы какие-нибудь тетеньки.
Потом отец вышел в отставку, и знакомый устроил его начальником охраны на комбинат. Теперь мама подозревает всех работниц комбината в покушениях на отца. Для меня у нее времени почти не остается. Дом, работа, слежка за отцом. Раньше, когда она не работала, постоянно ходила ко мне в школу. Она была председателем родительского комитета. Из-за ее активности я пережил много насмешек от одноклассников и кличку «Сыночка». Теперь меня так не зовут, моя новая кличка – «Загруженный».
Иногда я завидую одноклассникам. Мне кажется, что у всех все в порядке, в отличие от меня. Но дружить ни с кем из них мне не хочется, не интересно. В глубине души я считаю себя незаурядной личностью. Хотя бы по тому, что они вообще не читают ничего сверх программы, а современные вещи воспринимают только в экранизации. А я в пятнадцать лет прочел «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. И еще читал «Сто лет одиночества» Маркеса и «Кентавр» Апдайка. Эти книги мне давал Викентий Павлович. Он так интересно все рассказывал, объяснял. Я начал читать Кортасара «Беглец», но без Викентия Павловича, мне не понятно и не интересно.
Отец всегда насмехался над Викентием Павловичем. Называл его «Викеша-профессор». Я могу долго думать и вспоминать о Викентии Павловиче. Но когда я это делаю, голова начинает болеть сильнее, и что-то ноет в груди.
Я очень замерз, надо встать и уйти, но некуда. Среди одноклассников у меня друзей нет. Их интересы кажутся мне глупыми и пустыми. Мне, например, скучно обсуждать марки авто, девчонок, клубы. Наши девчонки меня вообще не интересуют. Класс поделен на «звезд» и «серых мышей». Я оказался не у дел. Они не знают, куда меня отнести. Мне наплевать, лишь бы не трогали.
Из парней в классе лидирует парочка, Аслан и Игорек. Они вечно торчат в фитнес-клубе и помешаны на своей внешности. Причем, Аслан твердо убежден, что является копией Антонио Бандераса. Он подражает ему во всем, даже в прищуре глаз. И ник в интернете, естественно, «Антонио». Его товарищ по клонированию, Игорек, избрал кумиром Лунгрена. Я как-то был у Игорька дома, его комната похожа на музей имени Дольфа. Игорек постоянно качает мускулы и осветляет волосы. Фигура у него, конечно, приличная, но «Дольф» с носом картошкой, сильно. Игорек мечтает сделать пластику.
Наши девчонки от доморощенных голливудских звезд без ума. Аслан и Игорек чувствуют себя комфортно. Красавицы, Ленка и Светка, никому не подражают, они просто убеждены в своей неземной красоте. Причем, Ленка учится в нашем классе, а Светка – в параллельном. Это не мешает им всегда ходить вдвоем, подчеркивая неотразимость друг друга.
В принципе, разговаривать в нашем классе о чем-то серьезном почти не с кем. Вот только, если с Галкой, но она, как в классическом примере про умных девушек, толстая, некрасивая и в очках. Если бы нас видели вместе вне школы, мы стали бы прекрасной мишенью для одноклассников. Я иногда захожу к ней поболтать. Теперь, когда Викентия Павловича не стало, мне ведь совсем не с кем разговаривать. Жалко, что Галки нет дома, а то я сидел бы у нее и не стучал зубами от холода.
Домой не пойду, не могу видеть отца. Я с ним опять поругался, вдобавок получил от него оплеуху. При моей частой головной боли прекрасное лекарство. Он отвесил мне подзатыльник, когда я назвал его примитивным солдафоном. Он цеплялся ко мне все утро. То смеялся, что я «богатырь-соплей-перешибешь». Я действительно худой, но коренастый отец не вызывает у меня желания наращивать мышцы. Потом он прицепился к моему бледному лицу и прыщикам. Посмеивался, что уже пора с девчонками мутить, тогда и прыщи исчезнут. Ненавижу, когда он так говорит! Я старался не вступать в разговор и уйти к себе в комнату, но он пошел за мной.
