Джеймс осторожно обнял девушку и повернул к себе.
— Вы неправильно поняли мои слова. Я просто честно признался, что расстроен крушением своих первоначальных планов. — И он слегка улыбнулся. — А вы уже решили превратиться в сварливую шотландку.
— Ваши национальные особенности я оставляю вам.
— Значит, вы по-прежнему будете упрямой, властной англичанкой?
Ромэйн покачала головой:
— Мне совсем не хочется обмениваться с вами колкостями. Я провожу в Шотландии последний день. Сомневаюсь, чтобы я когда-нибудь снова попала сюда.
— Да, это было бы удивительно.
Маккиннон произнес это голосом, лишенным всяких чувств, и Ромэйн не поняла, смеется он или досадует. Девушке не терпелось тронуться в путь, но, как и Тэчера, нечто в этой стране завораживало ее. «Не как Тэчера, — уточнил тоненький голосок внутри, — и не нечто, а некто».
Неужели она лишилась разума? Это фиктивный брак. Если она и дальше позволит себе млеть от прикосновений Джеймса, это будет сумасшествием.
Взгляды их встретились. Джеймс развернулся и зашагал прочь. Девушка смотрела ему в спину и не понимала, почему он первым опустил глаза. Раньше он никогда так не поступал.
Когда Джеймс заговорил снова, голос его звучал неестественно легко.
— Я не собираюсь надолго задерживаться в Англии. Эта страна лишена очарования, свойственного моей родине.
— Мне будет не хватать Эллен. — Ромэйн попыталась залечить только что открывшуюся рану и улыбнулась: — А ей будет не хватать разговоров о сезонах в Лондоне. Никогда не думала, что есть люди, которые мечтают побывать на открытии сезона в столице, мне всегда хотелось сбежать оттуда домой.
— А Эллен что… хочет в Лондон? — медленно спросил Маккиннон и повернулся к Ромэйн.
В глазах его появилось загадочное мерцание, а на губах — не менее загадочная улыбка. У Ромэйн засосало под ложечкой: Джеймс готовился вовлечь ее в свои новые интриги, а она противилась этому, как и всем его предыдущим замыслам.
— Итак, моя маленькая кузина желает войти в «общество». Принимая во внимание ваш опыт в этих тонкостях… — тихо, словно крадучись, проговорил Джеймс.
— Мой опыт? — неожиданно горячо переспросила Ромэйн. — Если бы я только заподозрила, что вы пригласили меня на прогулку, чтобы делать низкие намеки, я бы…
Но Маккиннон прервал девушку:
— Ромэйн, разве есть необходимость обижаться на все, что я говорю? Или, быть может, вы хотите что-то скрыть от меня? Кажется, вы не очень-то рветесь домой. Должен ли я отнести вашу наивность на счет своей глупости?
— Вы невыносимы, — бросила девушка и зашагала обратно к придорожной стене.
— Невыносим? Это что-то новенькое. Раньше вы говорили, что я груб, чудовищен и нелюбезен.
Джеймс перемахнул через стену и подал руку Ромэйн. Вызывающе улыбнувшись, он сказал:
— Если хотите знать правду, то я имел в виду только то, что вам приходилось быть невольной свидетельницей многих случайных связей в круговороте светской жизни в Лондоне.
Ромэйн почувствовала знакомое смущение. Уличить Джеймса было невозможно: он обращался со словами не менее виртуозно, чем с оружием.
Маккиннон легко поднял девушку на руки, перенес через стену, опустил прямо на дорогу и, не убирая рук с ее талии, спросил:
— Вы уверены в том, что ваш дедушка будет сомневаться, пустить вас в Вестхэмптон-холл или нет?
Ромэйн сделала шаг назад, высвобождаясь из его объятий, и ответила:
— Дедушка очень недоволен мной. Я ущемила его гордость. Для Смитфилдов нет ничего важнее гордости.
— Я уже заметил это. — И, не давая ей возможности вставить хоть слово, Джеймс продолжал: — Он несомненно запрыгал бы от счастья, вернись вы только со мной, но если с нами прибудут Дора и Эллен, очевидно, даже герцог Вестхэмптон не один раз задумается над тем, предоставить ли кров двум женщинам-путешественницам.
— Дедушка сам решит, как ему поступить.
Джеймс поймал руку Ромэйн и улыбнулся:
— Неужели вы не понимаете, Ромэйн, это прекрасное разрешение всех вопросов. Если вы объявите всем, что намерены ввести Эллен в общество, мы сможем появляться в высшем свете без всяких подозрений.
— Вы думаете, что предателя следует искать в светских кругах?
— Кто же еще сможет с такой легкостью путешествовать по стране! — Маккиннон нахмурился и добавил: — Как вы помните, некогда я заподозрил, что оборотень — ваш бывший суженный.
— Брэдли никогда бы не…
— Я согласен с вами.
Ромэйн зашагала по дороге домой. Ноги ее увязали в грязи.
— Почему вы так и пышете ненавистью? — наконец задала она вопрос Джеймсу.
— Потому что я не могу позволить этому негодяю ускользнуть из моих рук еще раз.
Ромэйн закрыла глаза и вздохнула. Ей нельзя забывать, что главной целью Джеймса является захват предателя. Он весь сосредоточен на выполнении своего долга, а поцелуи, разговоры с ней… это так… пустое.
— Ромэйн, вы поможете мне?
— Да. — Глубоко вздохнув, Ромэйн повернула к Джеймсу лицо. — Первое, что мы должны сделать, — это найти модистку для Эллен и портного для вас, — и, указывая на его широкие брюки, развевающиеся на ветру, Ромэйн пошутила: — Вас нельзя будет ввести в приличный лондонский дом в этих шароварах.
Маккиннон стряхнул налипшую на брюки грязь и поинтересовался:
— Вы что, собираетесь взять в оборот не только Эллен, но и меня?
— Если хотите, чтобы к Эллен выстроилась очередь обожателей, вы должны позаботиться о том, чтобы выглядеть модным, светским человеком.
Ромэйн склонила голову на плечо и окинула Джеймса оценивающим взглядом с головы до ног.
— Я бы предложила вам темно-зеленый фрак с двумя рядами золотых пуговиц. К нему подошел бы жилет в поперечную полоску — золотую и белую, белая рубашка с гофрированными манжетами и светлые, зауженные книзу брюки.
Маккиннон в изумлении изогнул бровь:
— Никогда не заподозрил бы в вас специалиста по мужской одежде.
— Джеймс, неужели вы думаете, что только мужчины замечают хорошо одетых представительниц противоположного пола? — Ромэйн приложила пальчик к подбородку. — Да, если вы хотите вращаться в свете, вам понадобится темно-синий фрак, белая жилетка и светлые брюки. Это будет костюм для посещения театров и светских раутов. У вас есть какие-нибудь чулки, кроме этих?
— Все они давным-давно в дырках. — Джеймс улыбнулся и добавил: — Уверен, что вы придумаете что-нибудь подходящее. Я принадлежу к тем мужчинам, которые не приходят в восторг от необходимости наряжаться, как петух.
Ромэйн сжала губы. Он пытался ее рассмешить. На секунду она упустила из виду, что он тоже должен быть знаком с нравами высшего света. Для многих мужчин чин майора был верхом желаний.
