Я так много хочу ему сказать, но эмоции захлестнули меня, лишили голоса и разума. И все что я могла сделать это впиться в его губы и мычать от каждого резкого толчка.
Боже! Он любит! Любит!
Мы взлетали так высоко и падали целую вечность в порочную пропасть. Я обессиленно положила голову ему на плечо и счастливо улыбнулась. Но что-то внутри тревожило.
Когда познаешь счастье, так боишься все потерять. А если однажды это случится с нами. Как жить? Ведь нет ничего вечного. А вокруг него постоянно вьются красивые уверенные в себе девушки. Что будет со мной? Это боязнь, что он легко найдет себе другую, и точно так же будет счастлив с ней, вонзала в сердце острый нож. Смогу я уйти красиво или упаду в его ноги, буду умолять остаться?
С ужасом подумала что скорее второе. Он необходим мне как воздух.
— Ты какая-то рассеянная. Что случилось? — спросил Богдан, отрываясь от экрана компьютера.
— Скажи, ты любил свою девушку? Как ты пережил расставание?
— А что случилось? С Глебом проблемы?
— Да нет. Все хорошо. Даже слишком. И я так боюсь его потерять. Так что? Как ты справляешься? Есть жизнь после разлуки?
— А я не справляюсь, Олеся. Она не просто моей любимой была. Она моя истинная.
— Так что случилось? — Богдан отвернулся. Я видела как он выстраивает стену, не пускает никого. — Прости. Я не должна лезть в твою жизнь.
— Всё нормально. Просто, я не готов говорить об этом, — он улыбнулся и посмотрел на телефон. — У меня есть отличный способ поднять твое настроение.
— Какой?
— Увидишь, — ушел, прихватив телефон. Через несколько минут вернулся, загадочно улыбаясь. К тебе посетитель.
— Кто?
— Заходи.
В кабинет вошёл мой отец.
— О Господи! Пап! — я подлетела к нему и повисла у него на шее.
— Не буду вам мешать, — сказал Глеб и затворил дверь.
— Ну что ты, Фиалка, — папа гладил меня по голове, пока я обливалась слезами на его плече.
— Пойдем, — потащила его на диван. — Кофе? Чай?
— Ничего не нужно, малыш, — он сжал мою руку. И осмотрел меня с головы до ног. — Новый имидж? Тебе идёт. А как же очки?
— Они мне больше не нужны. Зрение вернулось. Как ты здесь оказался? Ты оставил общину?
— Да.
— Как же так? Ты ни когда этого не делал. Мы хотели с Глебом поехать к тебе. Он мне обещал.
— Некуда ехать. После того унижения, я больше не альфа. Меня изгнали.
— Что? Когда?
— На следующий день.
— Ох, нет. Почему ты не пришел к нам?
— Я приходил. Меня не пустили. Я и номер твой раздобыл. Но все звонки отслеживаются и прослушиваются. Могут звонить только определенные люди.
— Как это?
— Я пришел, чтобы тебя спасти. Помнишь того альфу, Майкла, что уговаривал меня пойти против Мстислава?
— Да.
— Он отец Богдана.
— Да ты что! Вот ведь мир тесен, — папа кивнул.
— И он выделил мне дом. Я могу тебя забрать. Прямо сейчас.
— Забрать? Куда?
— Я не могу долго разговаривать. Мне удалось обойти твою охрану, но это ненадолго.
— Какую охрану?
— За тобой по пятам ходят. Мстислав приставил.
— Я не замечала.
— У тебя документы с собой? — кивнула, находясь в растерянности. Охрана, слежка, телефон прослушивают. — Отлично. Пойдем, — он потянул меня за руку.
— Я не могу, пап. А как же мой муж?
— Какой муж? Его заставили жениться на тебе.
— Всё изменилось, папуль, — виновато опустила глаза. — Я его люблю.
— Лесь, что ты говоришь? Какая любовь? Ты не могла.
— Прости. Я не смогу пойти. Запиши свой номер. Мы будем созваниваться. И я выберусь к тебе. Но мужа не брошу. Не смогу.
— Ты же не знаешь ничего. Они враги нам. Всему человечеству! Давай так. Ты мне позвонишь и мы встретимся и обо всем поговорим. Завтра. Я придумаю как обойти охранников. Только не звони со своего номера. Попроси у кого-то.
— Хорошо, — обняла папу. — Я соскучилась.
За мной и правда следят. Убедилась во время обеденного перерыва. Как я раньше не замечала двух мужчин в строгом деловом костюме, следующих за мной по пятам? Значит и телефон на прослушке. Я все ещё в клетке. Нет никакой свободы, просто границы раздвинулись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Остаётся узнать одно. В курсе ли Глеб. И что это все значит. Уйти — самый оптимальный вариант. В то, что Мстислав ни с того ни с сего стал относится ко мне как к дочери, я не верю. Хоть он и старается сыграть это правдоподобно. Я все так же опасаюсь его.
Может предложить Глебу переехать? До каких пор мы будем жить с его отцом?
Конечно, дом огромный и при желании мы можем и не встречаться, но одно присутствие его отца напрягает. В нем какая-то скрытая угроза. И напрягает эта его блажь держать меня за руку. От Мстислава исходит мощная энергетика, мне часто становится плохо. Словно всю жизненную силу выкачивают.
— Ты скоро? — звоню Глебу, как только возвращаюсь домой.
— Только хотел тебе звонить. Отец отправил меня в другой город. Это ненадолго. Всего на два дня.
— Опять командировка? — падаю на кровать и подпираю рукой подбородок.
— Прости, Фиалка, — нежно говорит он. Пару ласковых слов наполняют меня силой.
— Ничего. Я понимаю. Я буду скучать. Очень. Я тебя люблю, — на том конце послышался женский смех, как удар под дых. Я ему о любви, а он не один?
— Командировка? С женщиной?
— Нет. Что за глупости? В самолёте соседка.
— Предлагаю выпить, чтобы не было так страшно, — говорит тот же голос.
— Соседка? Похоже вы с ней очень близко познакомились.
— Что за допрос, Олеся? Мне оправдываться начать? Я сказал как есть.
— И правда. Не стоит оправдываться! — сбросила вызов. Он тут же перезвонил. Не ответила.
Упала на кровать, пытаясь остыть. Если сейчас возьму трубку, наговорю всякой ерунды. Пока в сердце бушует пламя ревности, не стоит делать то, о чем потом пожалею.
Глеба нет, Мстислава тоже. Это отличный шанс увидеть отца. Нужно только раздобыть телефон, который точно не слушают. Я прошу Машу прийти ко мне в комнату.
— Привет, подруга, — говорит Машка, садится на кровать, скрестив ноги.
— Можешь дать мне свой телефон?
— А чем тебе твой навороченный не угодил?
— Маш, давай потом объясню. Я папе хочу позвонить.
— А муженёк где? — разблокировав, передаёт смартфон. Я нахожу в своем телефоне номер папы, хочу набрать но вылетаю в галерею. По иконке нечаянно нажала. Видимо Машка любит часто смотреть свои фото.
Меня одолевает любопытство. А что? Она часто лезет в мою жизнь. Я листаю. На них Машка с Ильёй. Я думала они только переписываются.
—Леся! Ты меня слышишь? Глеб то где?
— В командировке.
— А ну ясно. Опять с бабами.
— Ты лезешь не в свое дело. Я смотрю, ты более скрытная.
— О чем ты?
— Об Илье, друге Глеба.
— Ну-ка дай сюда! — Машка гонится за мной, я со смехом улепетываю.
— И целуются то они, — перелистываю. — О! Тут ещё видео! Погоди. Это ж наша спальня?
— Лесь, не смотри, — молит подруга. Я и не хотела. Нечаянно нажала на воспроизведение. И услышав такой родной стон, перевела взгляд с побелевшего лица Машки на телефон.
Лица участников действия не трудно рассмотреть. Над членом моего мужа пчелкой трудится Маша. Старательно, со стоном и причмокиванием. Лицо Глеба перекошено от страсти, а чувственный рот, который я так любила целовать, казалось, целую вечность назад, снова выдает стон. Маша выхватывает из моих закоченелых конечностей телефон. Я не могу пошевелиться, а мозг усиленно отторгает увиденное.
— Ты спала с моим мужем?
— Леся, прости. Он хозяин. Он шантажировал меня! Он заставил!
— Не похоже. Очень ты… — меня тошнит. Тело взрывается адской душевной болью. — Увлечена. Вкусненько тебе было? — на место неверию приходит злость. — Как ты дрянь посмела? — лицо Машки из сожалеющего вмиг преобразилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да! Посмела! А ему было хорошо со мной! Он каждую свободную минуту ловил меня и трахал на каждом углу! — каждое её слово как острая игла в сердце. Я изнываю от полученных ран.
