— Понятно. А ну-ка, дыхни!
— Пожалуйста. — Андрей дыхнул матери в лицо.
Мария Леопольдовна поморщилась и горько констатировала:
— Опять пил.
— Сухое вино. Чуть-чуть. Я ведь у девушки был, а с девушками иначе нельзя.
— Ладно, умывайся и в постель. Завтра поговорим.
Мать закрыла дверь. Вскоре скрипнули пружины кровати, и свет погас.
«Пронесло», — облегченно подумал Андрей и направился в свою комнату.
18
На следующее утро Андрей как ни в чем не бывало вошел в штаб. Было немного не по себе — вдруг он оставил в гараже какие-нибудь следы и его вычислили? Но его приняли, как всегда, радушно. Костырин оторвал взгляд от стола, где лежал какой-то сверток, над которым колдовал Бутов, и воскликнул:
— А, вот и наш Печальный Скин! Привет, Андрюх!
— Здорово.
Андрей пожал руки бритоголовым. Посмотрел на сверток. Из него торчали два темных бруска, похожих на хозяйственное мыло. Андрей кивнул на стол и спросил:
— Какие-то планы, Димыч?
— Да так, мелочовка. Тебе это будет неинтересно.
— Нет, правда, что это?
— Пластилин, — со смехом сказал Бутов. — Решили устроить курсы художественной лепки. Хотя ты у нас — интеллигенток. Тебе больше подходят курсы кройки и шитья.
Бутов, Серенко и Федчиков засмеялись. Андрей побледнел. Он уставился на Бутова и прорычал: Ржать перестань, мерин.
Лицо у того вытянулось:
— Чего?
— Я говорю — закрой рот. Или я тебе его сам закрою.
— Ни фига себе! — отозвался Бутов. — Ты на кого это тянешь, парень?
Не отводя взгляда, он стал угрожающе подниматься из-за стола.
Андрей, сверкая глазами, сделал шаг навстречу. Однако Костырин тут же заступил ему дорогу:
— Спокойно, парни! Ну-ка по углам. По углам, я сказал!
Бутов пожал плечами и сел на свое место. Костырин повернулся к Андрею:
— Ну-ка, Андрюх, выйдем.
— Пусть этот урод выходит.
— Давай-давай, к выходу, — спокойно сказал Костырин и, приобняв Андрей за плечи, слегка подтолкнул его к двери.
Андрей нехотя подчинился. Они вышли на улицу. Костырин достал пачку «Петра», предложил сигарету Андрею. Они молча закурили.
— Пойми, Эндрю, — заговорил Костырин, — ты хороший боец. Но ты новичок. Поэтому отдыхай, набирайся сил и опыта. Твое время еще придет, я тебе обещаю. А с Бутовым поаккуратней. Он пацан вспыльчивый. Может случиться так, что я не смогу тебе помочь.
— Я как-нибудь без твоей помощи обойдусь.
Костырин ухмыльнулся.
— Конечно. Конечно, обойдешься. Но пока — осади. Не время сейчас ссориться. У нас на очереди крупное дело.
— Я хочу участвовать, — угрюмо сказал Андрей.
Костырин сухо на него посмотрел и покачал головой:
— Нет. У меня все строго спланировано. И тебе в моем плане места пока что нет.
— Если ты забыл, это я, а не Бутов вынес тебя из того сраного дома, — раздраженно произнес Андрей.
Слова Бутова действительно задели его за живое. Он с детства терпеть не мог, когда кто-нибудь из дворовых пацанов называл его «маменькиным сынком». «Интеллигентик» было, немногим лучше.
Костырин уставился на Андрея змеиными холодными глазами. Потом слегка кивнул:
— Я помню. И я твой должник. Я никогда ничего не забываю, Андрюх, но я не люблю, когда мне напоминают о долге. Это унижает меня. Понимаешь, о чем я говорю?
Андрей промолчал, лишь яростно затянулся сигаретой. Костырин едва заметно усмехнулся:
— Вижу, что понимаешь. А раз понимаешь — иди домой. Дня два здесь не появляйся, понял? Это в твоих же интересах. Если что-то пойдет не так, нужно, чтобы ты был чист.
Андрей сурово сдвинул брови:
— А что, это дело… оно такое опасное?
— Любое дело опасное, Андрюх. Можно взорвать Кремль и уйти незамеченным. А можно спалиться на пустяке. Тут ведь никогда не угадаешь.
— Может, я все-таки…
Костырин мотнул головой:
— Нет. Но на следующее дело пойдем вместе. Это Я тебе обещаю. А что касается завтрашнего… Не ты это дело начинал, не тебе его и заканчивать.
— Заканчивать? — не понял Андрей.
Костырин понял, что проговорился, и недовольно нахмурился:
— Да, это продолжение одной старой истории.
Потом как-нибудь расскажу. А сейчас не приставай. Без обид?
— Без обид, — уныло согласился Андрей.
— Вот и хорошо. Топай домой. Позвонишь мне послезавтра. А до тех пор — забудь, как меня зовут.
Костырин бросил бычок в лужу, повернулся и вошел в штаб.
Глава четвертая ДЕЛО МЕРТВОГО СУДЬИ
1
Сказав Андрею, что завтрашнее дело — это «продолжение одной старой истории, Костырин сказал правду.
Не слишком-то приятно было об этом вспоминать. И тем не менее в последние месяцы Костырин вспоминал об этом деле почти каждый день.
Вся эта нехорошая история началась во время футбольного матча. Питерский клуб «Надир» играл с московским «Замоскворечьем». Дело было в выходной, поэтому Костырин и несколько его «братьев по оружию» еще с обеда накачались в «Серебряной вобле» пивом (а кое-кто и напитками покрепче). Кроме того, у одного из скинов — Свирида — пару дней назад родился сын, и вся честная компания, таким образом, пила не просыхая третий день подряд.
На матч они пришли, уверенно держась на ногах, однако в головах пьяный бред мешался с реальностью.
— Только не высовываться, — предостерегал друзей Костырин, понимая, что любой промах может привести к беде. — Свистеть и топать разрешаю. Но кувалды чтоб держали в карманах, ясно?
— Ясно, Димыч, — сказал Свирид, высокий, смуглый парень с голубыми глазами, в которых горел холодный насмешливый огонек.
— Да ты не бойся, — пьяно поддакнул ему Саня Коленников, приземистый, плотный и белобрысый. — Мы сегодня смирные. Как-никак — юбилей справляли! Свирид, сколько твоему?
— Три дня! — торжественно объявил тот.
Коленников усмехнулся:
— Во, Димыч, видал? Я же говорю — юбилей!
Во время первого тайма парни вели себя более-менее спокойно. Они пронесли на стадион несколько пластиковых бутылок пива и теперь не столько следили за тем, что происходит на поле, сколько продолжали отмечать юбилей. Первый тайм закончился с нулевым счетом. Но уже в самом начале второго нападающий «Замоскворечья»» чернокожий футболист Аль Макуб «размочил» ворота хозяев. А спустя еще десять минут он забил «Надиру» второй гол.
Болельщики забесновались.
— Ну тварь, а! — «проснулся» вдруг Свирид. — Видали, что черножопый творит?
— Точняк! — свирепо мотнул головой Саня Коленников. — Дай черным дикарям свободу, они нашим парням бошки поотрывают!
И тут Аль Макуб совершил непростительное. Он в третий раз отправил мяч в ворота питерского «Надира».
Свирид вскочил с места и присоединил свой вопль к поднявшейся над стадионом буре голосов.
Костырин остался сидеть на месте. Он не слишком-то любил футбол, но «свинство» чернокожего нападающего задело его до самой глубины души.
— Не, Димыч, ты видел, че творится, а? — сверкал глазами Свирид. — Не Питер, а Гарлем какой-то! Если так и дальше пойдет, я сына на улицу спокойно вывести не смогу!
— Точняк, Свиридыч! — горячо поддержал его Коленников. — Мочить надо черножопых! Мочить!
— Мочить их! Мочить! — поддержали скинов возмущенные и разъяренные болельщики. — Правильно пацаны говорят — мочи-ить!
Впервые в жизни скины встретили такую единодушную поддержку со стороны народа.
Лица их раскраснелись от ярости, злобы и… удовольствия. Свирид повернулся к Костырину:
— Димон, ну че мы, так и будем сидеть?
Костырин хищно прищурился:
— А что ты предлагаешь?
— Как что? Что и всегда! Пойдем и оторвем этому уроду ласты!
— Ага, — усмехнулся Костырин. — А потом менты оторвут нам яйца. Ты этого хочешь?
Физиономия Свирида страдальчески сморщилась:
— Так че теперь делать-то? Так и спустим этому уроду?
— Правда, Димыч, нельзя его так отпускать! — поддержал друга белобрысый Коленников.
Костырин подумал и сказал:
— Сначала успокоились. Ну-ка, сели на место. Оба!
Свирид и Коленников с явным неудовольствием уселись на свои места. Лица их были возбужденными от алкоголя. Свирид бросил на Костырина взгляд, в котором наряду с холодом промелькнуло и что-то вроде презрения. Костырин заметил этот взгляд и яростно скрежетнул зубами.
— Значит, так, — сухо сказал он, не обращая внимания на беснующуюся толпу. — С черножопым мы потолкуем. Но после матча. Ясно?
— Ясно, — с готовностью кивнул Коленников.
Свирид был явно недоволен отсрочкой наказания и рвался в бой, однако и он не посмел возражать Костырину.
