Налетевший порыв прохладного ветра заставил Андрея поежиться. Он снова достал из кармана фляжку с кофе, отхлебнул глоток и прошептал, постукивая ботинком о ботинок:
Холодный дождь без конца.Так смотрит продрогшая обезьянка,Будто просит соломенный плащ.
Он уже закрутил крышечку фляжки, как вдруг где-то поблизости раздался хлопок. Потом еще один. Звуки доносились со стороны дома. Вслед за тем дверь подъезда распахнулась, и на улицу вывалились (другого слова не подобрать — так стремительно это произошло) Федчиков и Бачурин. Дико оглянувшись, они повернули к выходу со двора. Андрей быстро спрятался за дерево, и оба «брата по оружию» промчались мимо, не заметив его.
Андрей почувствовал недоброе. Сердце у него забилось. Как только скины скрылись за углом, он вышел из-за своего укрытия и быстрым шагом направился к подъезду. «Я не знаю кода!» — пронеслось у него в голове. Но, подойдя к двери подъезда, он обнаружил, что на кодовом замке затерты до белизны три кнопки. Не раздумывая, он нажал на них в произвольном порядке. Замок пискнул, и дверь открылась.
Андрей влетел в подъезд и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Пробежав два пролета, он остановился как вкопанный. Возле лифта лежала женщина Навзничь, раскинув в стороны руки. На том месте, где должно быть лицо, темнело влажное пятно. Андрея затошнило, он отвернулся и зажал рукой рот.
«Она может быть жива! Проверь!» Преодолевая ужас и тошноту, Андрей повернулся к женщине, присел рядом и, стараясь не глядеть на изуродованное выстрелами лицо, осторожно потрогал шею — так, как он видел, делают в кино. Шея была теплой, но ничего похожего на пульс Андрей не почувствовал. Женщина была мертва.
Где-то наверху загудел лифт. Андрей подскочил на месте, повернулся и бросился вон из подъезда.
6
Часом позже он сидел в «Серебряной вобле» и накачивался пивом. Пальцы у него все еще слегка подрагивали, но в целом он успокоился. Взял себя в руки (отчасти и благодаря пиву). В его возбужденном пережитыми волнениями мозгу все время всплывала жуткая сцена — Тая, лежащая на снегу. Руки ее были раскинуты в стороны, как у летящей птицы, а вместо лица… вместо лица было кровавое месиво, как у той женщины в подъезде.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Андрей стал прислушиваться к бубнящему над барной стойкой телевизору. На экране дымилась машина и бегали какие-то люди в желтых куртках. А закадровый голос, комментируя ситуацию, взволнованно говорил:
«…Имя следователя Рамишевского было известно питерцам главным образом из-за нашумевшего в прошлом году «дела скинхедов». Тогда, благодаря усилиям Антона Рамишевского, на скамью подсудимых сели двое молодчиков, убивших африканского футболиста».
Зрелище горящей машины на экране сменилось физиономией дородного человека в форменной фуражке. Явно это был какой-то важный милицейский чин.
— Как вы думаете, убийство Рамишевского могло быть как-то связано с процессом над скинхедами? — затараторил журналист.
Чин нахмурился:
— Вряд ли.
— Какой силы был взрыв?
— По предварительным подсчетам, сила взрыва была равна примерно пятистам граммам в тротиловом эквиваленте. Вы сами видите, что осталось от машины.
— От нее практически ничего не осталось.
— Вот именно.
— У вас уже есть какие-нибудь версии?
— Разумеется. Но, как вы сами понимаете, я оставлю этот вопрос без комментариев. Могу лишь добавить, что…
Что хотел добавить милицейский чин, Андрей так и не узнал. Бармен взял в руки пульт и переключил канал. На экране запрыгали гламурные барышни в мини-юбках.
Ах, как намучилась я с тобой,
Моя попытка номер пять!
Андрей зажал уши ладонями и тихо застонал. Он понял, что за «пластилин» лежал на столе перед Бутовым и Костыриным и почему Костырин выставил его из штаба. В голове у него зазвучал ровный, монотонный голос Костырина:
«Не ты это дело начинал, не тебе его и заканчивать. Это продолжение одной старой истории…»
Так вот что это была за история!
Кто-то тронул Андрея за плечо. Он вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял Серенко. Заурядное лицо, заурядная фигура. Такой затеряется в любой толпе, отойдя от тебя на два шага.
— Привет, Андрюх! Ты чего такой смурной? Пива, что ли, перебрал?
Серенко выглядел бодрым и довольным. Ровный ежик волос, чисто выбритые щеки, белая рубашка под кожаной косухой. Вид у него был прямо-таки праздничный.
— А ты чего сияешь? — усмехнулся «брату по оружию» Андрей. — Червонец в лотерею выиграл?
— Сам ты червонец. Ты что, последние новости не слышал?
— Нет. А что?
— Да ничего, — пожал плечами Серенко. — Завтра услышишь. Дай пивка хлебнуть!
Серенко взял со стойки бара кружку и отхлебнул. Андрей смотрел на его пухловатую, как у Чичикова, физиономию и еле сдерживался, чтоб не поморщиться от омерзения. Серенко крякнул от удовольствия и вытер с губ пену.
— Холодненькое! Ништяк!
Андрей посмотрел на экран телевизора, где на смену гламурным девам пришел двухметровый детина с сипловатым голосом и фальшивыми седыми прядями. Смотреть на его телодвижения было противно до тошноты. «Вот кого бы я смог убить, не поморщившись», — подумал вдруг Андрей и сам испугался собственных мыслей. Он повернулся к Серенко:
— Слышь, Серый?
— Чего?
— А ты когда-нибудь на настоящее дело ходил?
Серенко недоуменно захлопал глазами:
— На настоящее?
— Ну да, — кивнул Андрей. — Ну, чтобы не просто по кумполу черномазому настучать, а… Ну, в общем, избавиться от черной заразы. Стереть ее с лица земли.
Серенко замялся.
— Понимаю, — кивнул Андрей. — Тебя на настоящие дела тоже не берут. Ты тоже еще «зеленый». Как и я.
— Я «зеленый»? — возмутился Серенко. — Ты гонишь! Да я в союзе уже полтора года!
— Полтора года, а ни на одном серьезном деле не был, — задумчиво произнес Андрей, глядя в кружку. — Надеюсь, меня так не опрокинут?
Серенко чуть не задохнулся от возмущения.
— Да я… Да я с Димычем несколько раз на дело ходил!
Андрей небрежно усмехнулся:
— Знаю я твое дело. Апельсины у «хачей» на рынке давил. Или арбузы колол.
Возмущение на лице Серенко сменилось злостью. Он посмотрел на Андрея исподлобья и яростно прошипел:
— Ты не гони, молодой. Я…
Серенко замолчал и молчал несколько секунд, видимо, прикидывая, стоит ему рассказать новичку свою историю или нет? И, как часто происходит в таких случаях, бахвальство взяло верх над осторожностью. Серенко напустил на себя солидный вид и сказал, понизив голос:
— Слыхал, в прошлом месяце вьетнамку завалили?
Андрей почувствовал, как у него оцепенело лицо и вспотели ладони. Он приложил все усилия, чтобы не выдать себя. Разжал губы в усмешке и выдавил:
— Ну.
Серенко оглянулся, потом наклонился к самому лицу Андрея и тихо проговорил:
— Я там был.
— Да ну? — нервно дернув щекой, усомнился Андрей. — Заливаешь небось?
— Сукой буду! Со мной еще Димон и Бутов были. Но я первый ее заметил.
— Ты заметил, а Бутов пометил, — с нервным смешком сказал Андрей. — А ты, наверно, все время в стороне стоял, от фонаря ладошками закрывался?
Серенко побледнел от злости.
— Слышь, молодой, ты не гони так. А то ведь я и обидеться могу.
Андрей весело посмотрел на него и примирительно улыбнулся:
— Да ладно тебе, Серый. Кстати, хочешь пивка? Я угощаю.
Андрей окликнул бармена и показал ему два пальца. Тот кивнул и подставил под бочонок две чистые кружки. Пиво забулькало об стеклянное дно.
Вскоре Серенко сдувал пену со своей кружки.
— А ты молодец, — с улыбкой сказал он. — Я всегда Костырину говорил: Андрюха — наш человек.
— Беру пример с тебя. Так что там с вьетнамкой? Кто ее пришиб? Ты?
Серенко нахмурился.
— Да как тебе сказать…
— Скажи, как есть.
— Ну если как есть, то я терпеть не могу пачкать руки кровью. Не в смысле, что я такой жалостливый, а просто… Ну, в общем, это у меня на физиологическом уровне. А Димыч, он не щепетильный.
Серенко погрузил губы в кружку и принялся сосать пиво, да так усердно, что у него зашевелились уши.
— Так это он ее добил? — тихо спросил Андрей.
Серенко, не отрывая физиономии от кружки, кивнул:
— Угу. — Потом оторвался от пива, причмокнул губами, как вампир, и добавил: — Прямо в глотку ей нож всадил. Да так ловко, что даже кровью не испачкался. Вот что значит крутой, да? Я бы так не смог… Ну, то есть, смог бы, но… Эй, ты куда?
— Пойду отолью, — бросил через плечо Андрей.
— Давай. Возвращайся только.
— Обязательно.
На улице Андрей первым делом закурил. Постоял так немного, попыхивая сигаретой и пуская дым. Потом положил ладонь на грудь — аккурат в том месте, где висел флакон с кровью Таи, и сказал:
