На обратной дороге, трясясь в автобусе, Сьюзан внезапно почувствовала уверенность в том, что нечто обязательно случится.
И оказалось, Деннис Турлс вернулся в «Гринфингерс».
* * *
Первыми словами Денниса были:
– Сью, где Кэти?
– Уехала на каникулы, Деннис.
– Не может быть. Она не могла. Не сейчас. Ведь… ведь она всегда здесь.
– Но не в этот раз. Не мечись, как лев в клетке. Что-то не так?
– Все.
– Тогда сядь.
– Если Кэтлин здесь…
– Ее нет.
Наконец он опустился на кованую железную скамейку.
– Чертовски неприятная ситуация, – пробурчал он. – Кто-нибудь покупает эту гадость?
– На прошлой неделе мы продали четыре. Деннис, что случилось? Как обычно?
Он взглянул на нее печально, но с некоторой насмешкой.
– Ты уже знакома с моей репутацией, – вздохнул он. – Да, как обычно. Только эта помощь пропала впустую.
– Расскажи!
– Это старая история.
– Ты хочешь сказать, что влюбился или как ты там это называешь, в Андреа?
– Да.
– А теперь разлюбил?
– Разлюбил, как только уехал из Брисбена. Мы замечательно провели там время. В Брисбене просто невозможно не быть влюбленным, если ты меня понимаешь.
– Нет, Денни.
– Это… это был праздник от начала и до конца. Андреа – вдали от пристального контроля Пита, и я…
– Ты?..
– О, я не знаю, Сьюзан. Должен признать, я не был вдали от чего-то. Я просто оказался дураком высшего сорта, как обычно. Иногда мне кажется, что я таким и умру.
– Продолжай!
– У нас даже не было времени подумать. Мы просто резвились, как дети, и любовались луной. Там, в Квинсленде, большие луны. Они наводят вас на разные мысли.
– Да?
– Мне казалось, что все происходящее вокруг это не сказка, а реальность.
– А разве нет?
– Как только в Брисбене Андреа простилась со мной, я перестал думать о ней. Я хочу сказать, ее образ поблек. Конечно, я помнил, как мы прекрасно провели время. Но когда я попытался воссоздать ее внешность, то не смог. Она ушла безвозвратно. Помню, я где-то прочитал примерно следующее: «Когда я пытаюсь отвлечься от вещей, окружающих меня, то вижу лишь твое лицо». Ну вот. Я не видел ее лица, Сьюзан.
– Ты же знал, как все кончится!
– Полагаю, в глубине души действительно знал, но не нашел времени как следует подумать об этом.
– Итак, Деннис, если ты признаешь это сейчас, почему же такое беспокойство?
Он снова вскочил и принялся мерить комнату шагами.
– Потому что у меня действительно проблемы. Это все она. Тепличная орхидея.
– Андреа?
– Кто же еще? Андреа все еще привязана ко мне. Что мне делать, Сьюзан? Она хочет продолжения, а я уже остыл. Меня просто надо высечь за собственный идиотизм. И каково теперь, вернувшись в кои-то веки, не застать Кэти? Сьюзан, ты должна мне помочь. Что делать?
* * *
Тихо тикали часы, равномерно отсчитывая минуты. Сьюзан наблюдала за Деннисом. Он все ходил взад и вперед, затем уселся на угол каменных солнечных часов.
– Сломаешь, – автоматически заметила она, указывая на кованую железную скамейку.
– Так же, как ломаю сердца. – Но тон его вовсе не звучал торжествующе, скорее жалобно, и она воздержалась от комментариев.
Подождав, пока он займет более удобную позицию, она сказала:
– Ты уверен, что не делаешь из мухи слона, Деннис?
– Хотелось бы. Но нет, Сьюзан. Андреа выпала за борт точно так же, как и я. Только в отличие от меня она не вскарабкалась обратно. Не могу описать эту девушку. Когда я увидел ее, Андреа показалась мне какой-то потерянной. Без якоря, что ли. Я, должно быть, явился для нее тем маяком, на свет которого она бросилась, не задумываясь.
– Это ты – якорь? Ну, уж вряд ли. Скорее, ты плот, который сам нуждается в спасительном якоре, Деннис.
Он взъерошил волосы, превратив их в некое подобие колючек у дикобраза. «Симпатичные колючки», – подумала Сьюзан с теплотой. Он все еще оставался маленьким мальчиком, и она знала, что всегда будет с нежностью к нему относиться.
– Деннис, что делает тебя таким?
– Не знаю. Я сам себе неприятен. Здесь, дома, я чувствую себя отлично, спокойно и радостно. Но мне необходима чья-нибудь твердая, направляющая рука. Тогда я смогу быть положительным и надежным.
– Когда-нибудь тебе все же придется надеяться только на себя.
– Будет лучше, если кто-то встанет рядом. Но это бессмысленный разговор. Сьюзан, что мне делать?
Молчание, долгое и безнадежное, затем Сьюзан осторожно спросила:
– Как… как далеко это зашло, Деннис?
– Достаточно далеко. – Он заметил ее быстрый взгляд и слегка покраснел. – Нет, не то, что ты думаешь, Сьюзан.
– Понятно. Вы говорили о женитьбе?
– Да. Я говорил тебе, что это было как праздник. Большая луна, запах жасмина и все прочее…
– И Андреа сказала «да»?
– Она сказала это сотню раз.
– А ты ее спросил сотню раз.
– Ну, наверное…
– Теперь мне все ясно. Просто встреться с ней и объяснись.
– Ты думаешь, все так просто?
– Почему нет?
– А ты бы стала так делать? – Он внимательно посмотрел на нее. – Ты так сделала со Стивеном Мэллингом?
– Да. Это… – Сьюзан замолчала.
Она ведь так не сделала. Сначала уехала, собираясь все объяснить в письме. Остальное было делом времени. В каком-то смысле она оказалась такой же слабой, как Деннис.
Он внимательно наблюдал за ней.
– Видишь, все не так просто, правда? Особенно когда ты любишь кого-то, а я очень любил Андреа. Я думаю, она славная девушка. Мы с ней в чем-то даже похожи. Она тоже плывет по течению. Андреа – это я сам. Ей нужен надежный причал, и я показался ей подходящим на эту роль. Она была очень ранима, вот и все.
– В то время как ты, Деннис, раним всегда.
– Я бы не был таким, имей я свой якорь.
Он пристально взглянул на Сьюзан – или смотрел мимо нее в окно, выходящее в сад. В его глазах плескалась тоска.
– Ничего не могу с собой поделать, – через минуту произнес он. – Думаю, я таким родился.
– Чепуха, Деннис.
– Нет, не чепуха. Это семейная история. Моя мать, – он сделал паузу, – ушла от отца, когда Пит и я были совсем маленькими. Миссис Брэй мне кое-что рассказывала. Мама была очень привлекательной и легкомысленной. Так же, – он пожал плечами, – как и ее младший сын.
– Продолжай.
– Вскоре она умерла. Не могу ничего о ней припомнить. Нас воспитал отец, и он никогда о ней не говорил. Но один из нас неизбежно должен был унаследовать ее характер, и, конечно, это был не Пит.
– Все равно чепуха. Ты можешь напоминать мать, но и от отца унаследовать сдержанность. Наверняка это так, Деннис, иначе бы ты не рассказывал мне все это.
Он на мгновение воспрянул духом, но тут же погас.
