– Как сие печально.
– Я тогда был молодым идиотом… Молодость ушла…
– Так со мной не будет…
– Ай, да бросьте, – говорил Грабе. – Она будет клясться в любви, для того, чтоб всадить нож в спину в самый неожиданный, подлейший момент. И при этом будет говорить, что делает это для вашего же блага. А вы и тогда будете ей верить как баран, ведомый на бойню – потому как вы всегда верили этим устам.
Грабе осекся, посмотрел на Андрея с обидой и печалью:
– Простите, это, конечно же только моя беда. Вас это не касается…
– Да полно вам! – попытался подбодрить своего начальника Данилин. – Мой дед женился в сорок пять лет. И жена была моложе его на двадцать с лишним лет! И ничего – семь детей нарожали…
– И что, он до сорока лет был нецелованным?..
– Наверняка не скажу, но скорей всего… Он в рекрутах был…
– Право, – поддержал подпоручика Сабуров. – Рано себя хороните. Вы не старый, найдете еще?
– Где же я их найду? В тайге что ли?
– Если Господь будет благосклонен – то и в тайге.
– Шутить изволите?.. Впрочем, мне не до фантазий. Господин поручик, не в службу, а в дружбу… Евграфа Петровича найдите, позовите-ка ко мне… Надобно кое-что обсудить.
Данилин вышел на улицу.
Вокруг шумела тайга. Верст на сто, верно, не было ни одной женщины. Андрей пожал плечами: действительно, откуда тут взяться даме сердца для Аркадия Петровича.
И поручик пошел по лагерю, поглядывая в сторону уходящего солнца.
Он все думал о Москве…
Москва
В начале лета в Москве случилось событие, с Андреем связанное лишь весьма косвенно.
Знакомый Аленки, Олег Доброхотов, узнав о биржевом крахе, выпрыгнул в окно. Впрочем, позже выяснилось, что оный брокер несколько погорячился.
Хотя и этаж был дрянь, третий. Неудачливый делец сломал ногу, три ребра, получил сотрясение мозга. Случай потом пересказывали довольно долго, он попал даже в бульварные листки, впрочем, без фамилии. Но знающие люди отлично понимали о ком речь.
Над Лихолетовым потешались за глаза. И никто из вчерашних коллег не пришел его навестить.
Зато его навестила Аглая. Принесла ему словно больному ангиной варенье. Трещала без умолку будто сорока. Олег же вопреки своему обыкновению молчал.
Он думал о том, каким же был дураком до сего дня. Что счастье – оно не в котировках, не в акциях. А вот в том, что тебя есть кому навестить, когда ты болен, принести неуместный гостинец. Да и вообще, счастье в этих милых, тарахтящих девушках.
Обескураженный этим открытием Олег незамедлительно поцеловал Аглаю в щечку. За подобное самовольство тут же получил пощечину.
– Олег Анатольевич. Вы, верно, когда упали, головой повредились!..
– Ага, – задумчиво согласился Олег, пытаясь сопоставить оплеуху и поцелуй. – И даже справка у меня об этом имеется. Но я так думаю, это пошло мне на пользу.
Аглая ушла, а Олег еще долго сидел и думал о своей жизни.
Позже от досужей болтовни он уехал в Калугу к тетке, переждать шумиху, опять же подумать.
Но там нашел для себя занятия, устроился на службу…
Порой приезжал в Москву, встречался с Глашей, являлся на правах знакомого к ней домой. Лушнины-старшие к нему благоволили…
Впрочем, ни к Аленке, ни к Андрею, ни к падению инопланетного корабля это отношения не имеет.
По крайней мере, пока.
Поиски места инсценировки
Еще вчера штабс-капитан экзаменовал подпоручика, испытывая его воображение.
Грабе говорил:
– Падающий болид видели над Индией. О нем писали газеты красноярского края. Что следует из этого?
– То, что, вероятно будет послана экспедиция на поиски метеоритного тела…
– Но мы с вами знаем, что метеоритное тело в данном случае отсутствует… Вместо оного экспедиция может найти остатки нашего лагеря.
– Следовательно, лагерь требуется уничтожить. Именно поэтому в строениях отсутствуют железные крепления, избы сложены в «чашу».
Штабс-капитан довольно кивнул. Этого он Данилину не сообщал, это были собственные наблюдения подпоручика.
– Что делать с самим болидом?.. Ведь его не найдут?
– Ученые могут предположить, что он упал в Байкал? В Охотское море?
– Не думаю, не думаю… Координаты падения будут вычислены на кончике пера.
– Надобно тогда направить ученых по ложному следу. Следует изобразить место катастрофы… Вернее места падения, а также, чтоб заслуживающие доверие люди сообщили ученым новое направление полета метеорита.
Грабе кивнул: негласный экзамен Андреем был сдан успешно.
– Вот именно этим мы и займемся. Михаил Федорович поведет свою машину к Байкалу, мы осмотрим местность с воздуха, затем высадимся, и вернемся своим ходом. Нас не будет некоторое время. Вы останетесь за старшего.
Это было более чем странно: в лагере оставался и казацкий есаул. Одно дело, когда есаулом командовал штабс-капитан. Иное, совсем иное: когда этим занимался подпоручик.
Но Андрей кивнул. Несколько дней подряд Аркадий Петрович учил готовить ежедневные отчеты, шифровать их по кодовым книгам.
– Сколько вас не будет?..
– Дня три-четыре. Может быть пять. Может даже неделю. Но вернемся мы все равно раньше Михаила Федоровича.
В Иркутск Специальным эшелоном туда прибыли механики прикомандированные к дирижаблю, и в эллинге на Байкале сейчас собирались делалть ревизию двигателей.
На «Скобелеве» улетал и Латынин: он уже вживался в роль гражданского головы. Ученые обнаружили, что рядом с лагерем протекает речушка, разумеется, слишком мелкая, чтоб по ней прошел пароход. Зато в ней водилась рыба, а среди профессуры было достаточно много рыбаков… За сим Латынин отправился за снастями, а Грабе распорядился строить у реки легкий павильон.
В поход по тайге собирались отправляться втроем. Кроме штабс-капитанов уезжал и проводник – Пахом.
Уже когда поднимались в дирижабль, Евграф Петрович окинул взглядом лагерь, его глаза задержались на космическом корабле.
– Интересно, а когда эта громадина падала, что вы думали?
– Мекали, звьозда падае.
– И желание не загадали?
Пахом пожал плечам: дескать, было не до того…
Дирижабль завел свои двигатели и ушел куда-то на юг.
Данилину вдруг стало одиноко и страшно. Зрело ощущение надвигающейся беды.
И предчувствие его не обмануло.
***
А пока два штабс-капитана и Пахом прогуливались по лесу.
С воздуха Попов наметил несколько мест, и теперь отряд обходил их. Дело было нетрудным, но мозольным.
Попов постоянно черкал в записной, делал расчеты, определяя потребности для мистификации.
– Это надо уйма динамита… Нитроглицерин, конечно лучше, но его попробуй сюда довези – рванет… Нитрогликоль? Тоже чувствителен к удару…
– Еще учтите, что неразорвавшихся шашек быть не должно. В крайнем случае – оно должно раствориться в дождевой за пару лет…
– Хм… Это значительно осложняет задачу. В динамите используется кизельгур… Инициаторы… Азид свинца, диперекись ацетона – нерастворимы. Фульминат серебра?.. Он хоть немного растворяется, впрочем дороговат… Нитроглицерин опять же… Бертолетова соль?..
– Деньги – не проблема. Думайте… Только побыстрее.
Батюшка
Лагерь жил своей жизнью.
По нему гулял кот батюшки. Делал это, конечно же крайне независимо, но от арестантов держался подальше, в лес не заходил.
Андрей обвыкся со своей ролью коменданта лагеря, стал чувствовать себя уверенней.
В день воскресный арестантам был даден выходной, и даже их пустили на помывку в баню.
– Уйму дров извели! – ругался есаул.
– Ну и пусть. Они же их сами и заготовили. Да и вода тут даровая…
– Слишком вы добрый, Андрей Михайлович. Тут местные вообще всю жизнь не моются – так их ломом не убьешь. А вы, видите, милость оказываете арестантам.
– Я не им милость оказываю, – соврал Данилин. – А себе! К ним же иначе как с подветренной стороны не подойти. Опять же… Сказано же: нельзя управлять посредством кнута, нужен еще и пряник… Но если пряников у меня нет, что я им скажу?.. Грызите-с кнут?
…После бани становилось легче. Арестанты валялись на траве, смотрели в небо. Ранее оно казалось многим таким простым и понятным: Солнце, Луна, россыпи звезд. Может быть Бог, которого, может быть и нет… А тут, оказывается, оно в себе может таить сложные вещи, такие как летающая тарелка.
Раньше они смотрели на небо и думали, что оттуда на землю смотрят ангелы. Выяснилось, что не только они.
За сим, можно было мыслить о небе категориями земными.
– А на звездах есть спирт? – спрашивал кто-то.
– Был бы жив студент, он бы рассказал, – отвечали ему. – А так – кто его знает.
