– Да-да! Просто жуть. Не увидишь – не поверишь.
– Жду с нетерпением.
– У меня есть фотография, – сказал Мартышка, вынимая ее из нагрудного кармана, как вынимают кролика из цилиндра.
Лорд Икенхем долго изучал портрет:
– Поразительное лицо.
– А глаза, глаза!
– Вот именно.
– А нос!
– И нос заметил. Видимо, очень умна.
– Еще бы! Пишет книжки.
– Ой!
Дикое подозрение зародилось в Мартышкиной душе.
– Она тебе не нравится? – спросил он.
– Понимаешь, – осторожно ответил лорд Икенхем, – я вижу, что она… скажем так, исключительная женщина. Но тебе она не пара.
– Почему?
– Мне кажется, она тебя подомнет. Ты смотри, какой подбородок. А глаза! Так и сверкают.
– Что тут плохого?
– В домашних условиях – очень опасно. При таком взоре нужен стальной муж. Ты стальной? Нет. Как и я, ты истинный подкаблучник.
– В каком смысле?
– Подкаблучником я называю человека, который каждое утро относит жене завтрак, и воркует, и кукует, пока она ест. Лично мне такие люди нравятся, но им нельзя жениться на писательницах с твердым подбородком и сверкающим взором. Их удел – хрупкая женщина, которая воркует вместе с ними, а уж кукует – говорить нечего! Тем, кто ищет жену, я советую: выбери такую, которую можно пощекотать. Можно пощекотать твою Гермиону? Ни в коем случае. Она выпрямится во весь рост и скажет: «Милостивый государь!» Идеальная жена для таких, как ты, – наша Салли.
При этом имени Мартышка застыл и покрылся тонким льдом. Более чувствительный человек, чем его дядя, послал бы за вязаной кофтой.
– Мне показалось, что у Коггза что-то с ногами, – отрешенно произнес племянник. – Он прихрамывает.
– С самого ее приезда, – продолжал граф, которого теперь не могли отвлечь самые пленительные темы, – я мечтал о том, чтобы у вас что-нибудь вышло. Наконец ты сказал, что все в порядке. И вдруг, – он повысил голос, – вы поссорились! Не понимаю, как можно поссориться с Салли! Конечно, виноват ты?
Мартышка хотел бы промолчать, но не вынес несправедливости.
– Ничего подобного! – вскричал он. – Ты сперва узнай, как все было!
– С удовольствием, – согласился граф. – Самое время. Из Салли ничего не вытянешь.
– Ты ее видел?
– Она приезжала с Отисом недели две назад, оставила бюст. Вон он стоит.
Мартышка холодно взглянул на бюст:
– Ничего не объяснила?
– Сказала, что вы расстались. Больше ничего.
– Да? – откликнулся Мартышка, тяжело дыша носом. – Хорошо, я объясню. Я отказался исполнить ее просьбу, и она меня назвала синюшным кроликом.
– Вероятно, это очень красиво. Голубой кролик…
– Поговорили, обсудили. В общем, вернула кольцо и письма. Заметь – с посыльным.
– Ах, какие влюбленные не ссорятся! Надо было помириться на следующий день.
– Ну, а мы вот не помирились. Собственно, кролик – это последняя капля. Мы все время ссорились.
– По каким причинам?
– Во-первых, брат. Мне от него худо.
– Да, Отис на любителя. Салли говорит, он теперь издатель. Наделает дел, как с антикварной лавкой. Ты ей сказал, что тебе от него худо?
– Сказал. Она обиделась, но не очень. А вот когда я просил бросить скульптуру…
– Зачем?
– Там все такие противные, с бородами. – Мартышка снова вздрогнул, но в суровом стиле. – Я был у нее в мастерской. Ну просто кишат! Так и лезут, так и лезут, а борода – до бровей.
Лорд Икенхем глубокомысленно пососал сигару.
– Прости, – признал он. – Я ошибся. Ты стальной человек. А сколько пороху! Просто шейх во гневе.
– А она? Вечно сердилась, точила меня…
– Девушки всегда так. Особенно американские. Мне ли не знать? Я на одной из них женат. В этом их очарование.
– Есть пределы.
– Как же она их перешла? Ты недосказал. О чем она просила?
– Провезти драгоценности через нью-йоркскую таможню.
– Нет, какой ум! Какая прыть! Постой, у нее нет драгоценностей.
– Не у нее – у одной подруги, Элис. Накупила здесь камней, а пошлину платить не хочет. Салли решила ей помочь.
– Очень милосердно.
– Очень глупо! Так я ей и сказал. Хорош бы я был на этой таможне!
Лорд Икенхем вздохнул:
– Так-так, понятно… А жаль. Богатый муж ей очень нужен. Она совсем на мели.
Мартышка дернулся. Любовь любовью, но жалость-то не умерла.
– Мне кажется, – продолжал граф, – она недоедает.
– Чушь какая-то!
– Нет, не чушь. Она похудела, а главное – она просто кинулась на баранину с горошком. Скульптура – невыгодное дело. Кто купит эти бюсты?
Мартышка немного успокоился.
– Ты не волнуйся, – сказал он, – у нее есть деньги, тетка из Канзаса оставила.
– Я знаю, но боюсь, что их нет. Вероятно, Отис вытянул. Она тут два года, а он за два года вытянет любую сумму.
– Салли очень умная.
– Ум совершенно ни при чем. Умнейшие женщины теряют разум, когда доходит до любимого брата. Вот, посуди сам: я ей написал, пригласил пообедать, и она с восторгом согласилась. Пишет, что ей очень нужно меня повидать. «Очень» – подчеркнуто. Мне это не нравится. Так писал ты, когда хотел занять денег. Что ж, завтра я ее увижу. Бедная Салли! Дай Бог, чтобы все обошлось. Замечательная девушка.
– Да.
– Ты тоже так думаешь?
– Конечно! Я очень хотел ей помочь. Гермиона сказала, старый Босток собирается заказать свой бюст, и я посоветовал обратиться к Салли.
– Так-так… Может растрогаться. «Какая чистота, – воскликнет она, – какое сердце!» Еще не все потеряно, Мартышка, только веди себя правильно.
– Ты не забыл, что я женюсь на Гермионе?
– Да ну ее!
– Дядя Фред…
– Советую как друг. Ты тонкий, трепетный человек, склонный к меланхолии. Помню, на этих бегах, когда полисмен взял тебя за шиворот… Одно слово – Гамлет. Тебе нужна веселая, добрая жена, которая поставит капкан на епископа, если он у вас заночует. Сомневаюсь, чтобы твоя Гермиона проткнула кому-нибудь грелку. Нет, она не для нас. Пошли телеграмму понежней – прости, передумал и так далее. У меня есть бланки.
Лицо у Мартышки озарилось неземным светом.
– Дядя Фред, – сказал он, – дикие кони не оттащат меня от этой девушки.
– Они и не станут, – заверил граф.
– Я ее боготворю. Я готов для нее на все. Вот, к примеру, она думает, что я не пью. А почему? Потому что она сказала, что молодые люди только и делают, что пьют, как насосы. А я говорю: «Пьют? Не понимаю! Я – в рот не беру». И пожалуйста.
– Значит, когда ты к ним приедешь…
– …дадут лимонада. Я на это шел. Тяжело, но выдержу. Сказано тебе – боготворю. Если уж она не ангел в человеческом облике – я и не знаю, где эти ангелы. До сих пор я не умел любить.
– Что ж, мог научиться. Я заботливо созерцал пятьдесят семь твоих попыток, начиная с веснушчатой девицы в танцклассе, которая дала тебе в глаз ведерком, и кончая…
Лорд Икенхем искал слова. Мартышка ждал.
– …кончая этим гибридом Джордж Элиот, Боадицеи и покойной миссис Кэрри Нейшн. Этой пламенной гувернанткой. Этой крутой девицей, с которой ни один разумный человек не войдет в темную аллею.
Мартышка встал.
– Присоединимся к дамам? – спросил он.
– Их нет, – отвечал дядя.
– Сам не знаю, зачем я так сказал, – совсем расстроился племянник. – В общем, не говори ты глупостей, сыграем лучше в бильярд.
Глава 3
1
Наутро с легким сердцем, с песней на устах Мартышка отбыл в Эшенден. Лорд Икенхем благосклонно помахал ему вслед, стоя на ступенях портала.
Ничто не окрыляет влюбленного сильнее, чем гордость, которую испытывает он, когда отвергнет искушение. Вспоминая, с каким упорством противостоял он соблазнам приятных и полезных развлечений, Мартышка возвышался духом.
Приятных и полезных! Мало кто был так близок к восклицанию «Еще чего!», как Мартышка, в чьей душе не совсем утихли недавние соблазны. Нет, искушать человека, который отринул всякий порок! Вздрогнув от омерзения и гнева, Мартышка загнал соблазны в подсознание, сознание же обратил к более приятным сюжетам, а именно – к встрече с родителями невесты.
