быстрых шагов к Илье, продолжавшему махать во все стороны оружием, каким-то неуловимы движением перехватил дубинку, вырвал ее из рук парня, сделал подсечку, отчего Шамон полетел кувырком, а вслед ему устремилась дубинка, догнавшая его по мягкой точке. Мы стояли, открыв рты.
— Нападай, — Спиридон обратился к Ваське, — с мечом.
Старик сначала неловко, но потом, после окрика, уверенно и в полную силу бросился с тренировочным мечом на безоружного священника. Ловко уворачиваясь от ударов меча, отец Спиридон сделал какой-то невообразимый прыжок, оказавшись сзади от парня. Тот начал разворачиваться, но уже был сбит с ног подсечкой, а меч оказался в руке священника. И вот Старик уже лежит на земле, а острие меча направлено ему в грудь.
Илья, одной рукой потирая зад, другой крестился, глядя на эту картину. Генка начал хлопать, воздавая должное боевому искусству. Вера с восхищением смотрела на священника. А у меня сама собой на лице расплылась улыбка: мы нашли наставника.
Глава 12
Точное попадание
Какими же наивными мы были. Как же рано мы порадовались, что нашли наставника! Я теперь со всей неотвратимостью понял Ормара. Не зря батюшка наш Спиридон сначала выжидал полтора месяца, а потом допрашивал нас, хотим ли мы тренироваться и зачем. Сами захотели — сами и получили. Приходилось теперь каждый день проливать пот на тренировках.
Бег с утра — тут священник начертил для нас карту города и маршрут, по которому мы должны были пробегать. Начинали и заканчивали мы бег на Конной площади — идти до нее было примерно одинаково всем. Пробежав весь город по кругу, мы шли по домам, завтракали, и дальше каждый отправлялся по своим делам, а с наступлением осени — на учебу. Погода значения не имела — каждый день неизменно начинался с бега.
Поначалу Спиридон контролировал нас — мог появиться в любом месте на маршруте и подбодрить парой ласковых церковнославянизмов. Иногда и с нами весь маршрут бегал, чем повергал в шок намоленных старушек.
— А ну, лежеумки, поднадбавь-ка! Мухоблуды, прибавь ходу! — кричал священник и со смехом свистел нам вслед.
— Принесла нечистая на наши головы, — сопел Шамон и крестился, — и откудова такой взялся?
— Из Петропавловской церкви, — отвечала со смехом Верка, — как раз сейчас пробегать будем.
— Да-да, оттуда его принесло, — смеясь, добавлял Старик.
Вообще, отец Спиридон, как начал нас гонять, сильно изменился, будто даже помолодел. Ему было уже, наверное, под пятьдесят, и раньше он не был замечен ни в особых издевательствах, ни в крепком словце, пусть даже он искусно и обходил собственно мат.
— Сквернословие — грех, — говаривал батюшка, — а ты попробуй без мата человека подбодрить. Вперед, трудопёрды! Бежим!
На самом деле, как тогда ошарашенным приемчиками и перелетами по воздуху, нам рассказал сам отец Спиридон, он происходил из казаков, с юга. Прошел большую школу — казачий бой, обращение со всеми видами оружия, участие в войнах. В Крымскую войну оборонял Севастополь, и в безвыходной ситуации, когда вражеские снаряды скашивали его ратных товарищей одного за другим, дал обет, что если выживет, то примет священный сан. Отучившись в семинарии, был отправлен в Ломокну, где обзавелся женой, а потом пятеркой ребятишек, мал мала меньше.
После таких откровений о жизни, казалось бы, совершенно обычного священника, мы совсем другими глазами стали на него смотреть. Авторитет его, поднятый перелетом через Ваську, теперь вознесся еще выше, и мы переносили все оскорбления от отца Спиридона. Ведь он действительно учил нас. Днем или по вечерам почти каждый день мы собирались в подземелье и тренировались с оружием. Сначала это были просто палки, но осенью постепенно стали брать и тренировочное металлическое оружие.
Батюшка каждый раз внимательно прочитывал мой дневник снов, задавал вопросы, и часто я что-то вспоминал из своих снов, какие-то детали. Это касалось, конечно, в первую очередь тренировок с оружием. Спиридону сразу стало понятно, что я сам не смог бы всё это выдумать — у меня просто не было знаний и опыта, чтобы продумать тренировочную систему.
Его вопросы всегда попадали в точку, его замечания заставляли меня вспомнить то, что, казалось, проходило мимо восприятия как неважное и несущественное. Я заметил, что батюшка постоянно использует те наработки, методы и приемы тренировок, которые я видел в своих снах. Он крайне серьезно относился к ним, что и меня теперь всегда заставляло идти вперед, быстрее бежать и усерднее тренироваться.
Как и застал нас тогда отец Спиридон с любимым оружием, так оно любимым и оставалось. Вера лучше всех стреляла из лука, Шамон махал тяжелыми предметами, Васька орудовал мечом, Заморыш полюбил совню. Я же, вслед за Ормаром и тренировками его мира, уделял равное внимание осиновым кольям, мечу и совне, особенно выделяя последнюю. Впрочем, я поменьше других занимался с оружием.
Всё чаще, как начало получаться удерживать человеческое сознание в форме мертвяка, я ненадолго превращался. Но каждый раз перед этим надежно фиксировал себя оковами. Это была тренировка внимания, его раздвоения и удержания. Нужно было фиксироваться одновременно на сознании зомби и на сознании человека. Такие превращения выматывали меня, но улучшения были видны невооруженным взглядом, что сильно радовало. Несколько раз я срывался, но побоями и разговорами, зафиксировав мою шею прихватом, меня возвращали назад в человеческий облик.
Васька Старцев в своей домашней кузнице стал придумывать для нас разное тренировочное оружие. В подземелье, хоть и было много различного колюще-режущего, но часто это были богато украшенные парадные или боевые экземпляры. Использовать их для тренировок детей было бы и глупо, и опасно для нас самих. А железяки, которые приносил Васька, можно было пускать в ход до бесконечности.
В таких тренировках прошло почти четыре месяца, когда я потерял портфель с дневником Ордена Ормара. Мы значительно окрепли, стали увереннее в себе, и когда стало ясно, что дневник остался у аптекаря Юхневича, то почти не сговариваясь и безо всяких сомнений решили, что его надо вернуть обратно.
— Украсть, — сказал Генка.
— Вернуть свое, — возмутился Шамон.
— Навестить Юхневича и вернуть свой дневник, — предложил я компромиссную формулировку.
— В любом случае, надо решить, как это сделать, — заметил Васька.
— У нас как минимум два места, где он может быть — аптека и бывший дом Вани, — добавила Вера.
Было непонятно, как именно следует поступить. Мой бывший дом охранял огромный пес, сталкиваться с которым совершенно не хотелось. А аптека Юхневича находилась на главной Астраханской улице, где всегда где-то поблизости дежурил кто-нибудь из полицейских. Простого и очевидного решения не было.
Еще несколько дней мы, выкраивая время, пытались незаметно следить за домом
