- Снам нельзя верить, мама, - медленно, по слогам произнес Стас, - а в кресле спать неудобно. У тебя, наверное, затекла шея, вот и привиделись кошмары. Как ты себя чувствуешь?
- Было очень плохо, но теперь лучше. Главное, ты позвонил, больше мне ничего не надо. Папа сказал, ты сегодня приедешь к нам ночевать. Это правда?
- Да, конечно. Я приеду. Я поздно, часов в двенадцать.
- Хорошо, сынок, мы тебя будем ждать. Скажи, ты уже встречался со следователем?
- С каким следователем, мама?- поморщился Стас и выбил сигарету из пачки.
- Ну с тем, который занимается убийством твоего шофера. Понимаешь, он несколько раз звонил папе и сюда дважды. Он говорит, что послал тебе повестку по почте. Твои телефоны не отвечают, у тебя на фирме не говорят, где ты. Мне кажется, ты делаешь большую ошибку, Стасик. Я понимаю, как это тебе неприятно и тяжело, но встретиться надо. Ты слышишь меня?
- Да, мама. Я тебя слышу. Мы сейчас не будем это обсуждать. Я приеду, и поговорим. Все, у меня садится батарейка. Целую. Вечером увидимся. - Он отключил телефон и тут же нервно закурил.
Из кухни доносился запах жареной баранины. Вскоре принесли салат и большую красивую отбивную. Но аппетит пропал. Он заставил себя съесть немного овощей, почти с отвращением пожевал сочного мяса, опять закурил.
Когда подали кофе, он вдруг подумал, что можно запросто не встречаться с Ириной и вообще никуда не ехать. Все и так ясно. Спившийся человек опасен только для самого себя и близких родственников.
- Нет. Я должен убедиться, - пробормотал Стас, не замечая, что говорит вслух, - ведь если не он, то кто же? Больше некому...
- Что, простите? - уставилась на него крашеная официантка, которая как раз подошла поменять пепельницу.
- Ничего! - рявкнул он так, что девушка отпрыгнула.
Кофе был приличный, в меру крепкий. Вообще кухня в этом неприметном заведении оказалась очень качественной. Стас расплатился, оставил щедрые чаевые и еще дал десятку старику швейцару.
До встречи оставалось пятнадцать минут, пробок по дороге не было, и приехал он ровно в шесть, нашел удобное место для парковки, выключил мотор, откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза.
"Спившийся человек, живущий в Выхино без телефона, на деньги сестры, ни на что не способен, - думал Стас, - правда, есть алкоголики, которые от запоя до запоя вполне вменяемы. Но с другой стороны, десять лет зоны могут сделать любого полнейшим дерьмом. Или наоборот? В зоне есть шанс стать сильным и даже очень сильным. Могло такое произойти с Юркой Михеевым? Если бы он там стал сильным, он жил бы сейчас как-то иначе".
Перед ним возник зыбкий образ худенького невысокого мальчика. В двадцать лет Михеев выглядел подростком, у него были мягкие светлые кудри, большие круглые голубые глаза, нежный румянец во всю щеку. Он смешно гримасничал и размахивал руками, когда рассказывал что-то. Сокурсники называли Михеева Мультиком. Хриплый, тяжелый бас никак не вязался с его несерьезной внешностью.
У Юрки Михеева был голос Высоцкого, он действительно знал наизусть почти все его песни и пел под гитару так, что, если закрыть глаза, невозможно было отличить от оригинала. Известно, как любят Высоцкого уголовники. Юрка мог стать в зоне уважаемым человеком. Даже вором в законе мог стать.
- Ни-фи-га! - шепотом выкрикнул Стас. - Михеев ничтожество, слабак, жалкий фигляр. Его, скорее всего, в зоне опустили. Московский мальчик из интеллигентной семьи, балованный, изнеженный, почти женственный, обязан стать петушком в зоне.
Зыбкий образ все еще плавал перед Стасом и как будто усмехался. Губам стало щекотно от шепота. Стас испугался, что в который раз говорит вслух, с самим собой. Он тряхнул головой, широко распахнул глаза. Перед ним было ветровое стекло, забрызганное грязью. Вокруг сновали машины и люди. Накрапывал мелкий серый дождь.
"Михеев мог стать в зоне кем угодно, - подумал он, - совершенно не важно, кем он стал. Главное, он ничего не знает, и никто не знает. Вообще никто. Ни одна живая душа. Как можно знать то, чего не было никогда?"
В стекло постучали. Стас вздрогнул и так резко повернулся, что потянул какое-то сухожилие в шее, поморщился от боли, подумал, что теперь будет долго при каждом движении болеть шея, и не сразу разглядел девушку, которая стучала в стекло. В глаза бросился плащ из тонкой кремовой кожи, шелковый бежевый шарф, прядь распущенных светлых волос.
- Вы Петя? - спросила она, когда он опустил стекло.
- А вы Ирина? - он заставил себя улыбнуться и открыл дверцу. - Садитесь в машину. Дождь.
Она долго возилась с зонтиком, наконец опустилась на сиденье рядом с ним. Она была удивительно хороша, как будто сошла со страницы модного журнала. Высокая, очень худая. Волосы серебристо-пепельные, тяжелые, атласные, до середины спины. Белая тонкая кожа, длинные кошачьи глаза, но не зеленые, как у кошки, а совершенно черные, с перламутровыми голубыми белками. Высокие скулы, тонкий прямой носик, крупный чувственный рот. На своего низкорослого неказистого братца она ни капли не была похожа. Салон наполнился ароматом каких-то головокружительных духов. Стас тут же заметил настоящие крупные бриллианты в ушах и на пальцах, сумочку и сапоги из светлой страусовой кожи. Сапоги были совершенно чистыми. Если бы она прошла пешком хотя бы сотню метров, непременно заляпала бы их грязью.
- Здравствуйте, Петя, - она улыбнулась ему так сладко, словно собиралась поцеловать, -вы потрясающе выглядите. Ни за что не узнала бы вас.
- Ну конечно, лет семнадцать прошло, - улыбнулся в ответ Стас, - вы были такой маленькой, а я был всего лишь сокурсником вашего старшего брата, мы с вами встречались только два раза, страшно давно, как будто в другой жизни. Как вы можете меня помнить?
- А вот и нет, - она откинула длинную прядь и уставилась на него в упор, не моргая. - Именно вас, Петя Мазо, я запомнила лучше, чем других. Вы были таким милым закомплексованным толстячком с дурацким хвостиком на затылке, а я была подростком и тоже подыхала от всяких комплексов, поэтому сразу обратила на вас внимание. Почувствовала родственную душу. Вы починили мой магнитофон "Электроника". В соседней комнате все танцевали при погашенном свете, а вы возились моим кассетником. Помните?
- Совершенно не помню, - пожал плечами Стас.
- Он потом еще очень долго работал, мой магнитофончик, - произнесла она медовым голосом, продолжая смотреть на него в упор, - да, Петя, вы были уютным добрым толстячком, а теперь вы настоящий красавец, можно запросто голову потерять. Женаты? Есть дети?
- Нет. Ни жены, ни детей.
- Ой, надо же, - она красиво тряхнула волосами, - а мне казалось, вы такой семейный человек, я думала, вы женитесь очень рано и заведете кучу детей. Слушайте, а что это вдруг вы решили устроить встречу выпускников?
- Ну просто хочется собраться, посмотреть друг на друга, - пожал плечами Стас.
- И кому же пришла в голову эта идея? - Черные глаза впились Стасу в лицо, и он отвернулся. Как ни хороша она, эта Юркина сестренка, пора было кончать разговор.
- Точно не знаю, кому именно. Какая разница? - Он достал сигареты, вдавил прикуриватель в панель.
- Можно мне тоже? - Она потянулась к пачке, пришлось дать ей прикурить и немного опустить стекло. В салон полетели мелкие брызги дождя.
- Что вы хотели передать мне для Юры? - спросил он, глядя в окно и морщась от колючих брызг.
-Тут небольшой пакет. Продукты, носки, футболка. Да, я забыла вас предупредить. Ни в коем случае не покупайте ему спиртного и не давайте денег. Ни копейки. Слушайте, а можно мне прийти на встречу выпускников?
У Стаса пересохло во рту. Он раздавил в пепельнице только что закуренную сигарету и резко развернулся к Ирине, отчего шею пронзила острая боль.
- Да, конечно. Простите, мне пора. У меня очень мало времени.
- Ну вы же сказали, что у вас свободна вся вторая половина дня, - она недоуменно подняла брови. Она явно не собиралась вылезать из машины.
- У меня заболела мама. От Юры я сразу поеду к родителям. Хотелось бы пораньше, - отчеканил он и добавил с вежливым оскалом. - Было очень приятно вас повидать, Ирочка. Всего доброго.
Она обиженно молчала и не двигалась.
- Ирина, мне правда пора, - Стас вскинул руку и взглянул на часы.
- Скажите хотя бы, где и когда состоится встреча. Вам же будет лучше, если я там появлюсь и присмотрю за Юркой.
- Ну хорошо, - Стас раздраженно поморщился, - если вы так хотите... через две недели. Место мы еще не определили. Скорее всего, закажем зал в каком-нибудь ресторане. Я позвоню вам.
- Спасибо, Петенька. Теперь я вижу, что в душе вы так и остались лапочкой, закомплексованным милым толстячком. Да, и еще, пожалуйста, будьте так добры, когда приедете к Юрке, непременно снимите показания с электросчетчика, запишите и сообщите мне по телефону, очень вас прошу. - Внезапно она чмокнула его в щеку, тут же с мелодичным мягким смехом выскользнула из машины.
