желая помочь его дедушке.
Что-что, а причинять добро я умела, не поспоришь. И теперь, когда надежды рухнули, и Троцкий искренне ненавидит меня, оставалось довести до конца то, что начала, и исчезнуть из этого городка.
Я уже подготовилась к переезду. Ничего не сказав матери, подала запрос на перевод в столичный вуз. Отличные оценки и рекомендации учителей сыграли свои роли, я быстро получила приглашение, а также место в общежитии.
Моя жизнь была похожа на этот дряхлый цирк. Её тоже было проще разрушить, чем восстановить, поэтому я решила начать всё с начала и стать самостоятельной. Попробовать жить отдельно от родителей, подрабатывая репетитором или певицей.
Мы вошли внутрь, и я едва не задохнулась от вони, пропитавшей толстые стены.
— Как тут можно петь? — прогнусила, зажав нос.
Но оказалось, что на арене, переделанной под сцену, всё же можно было дышать, поэтому мы, дождавшись остальных, принялись готовиться к выступлению. Ледат пришёл последним, когда здание цирка начало заполняться зрителями. Я сквозь ресницы глянула на осунувшееся лицо парня, отметив тени под глазами и следы недавнего избиения.
Сунула Вике палетку с гримом и буркнула:
— Передай Троцкому. На сцене нужно хорошо выглядеть.
— Хорошо, я всё сделаю, — серьёзно кивнула девушка.
Пока она осторожно наносила грим на синюшную скулу недовольного Ледата, к нам подошёл мужчина в костюме и с папкой в руках.
— Вы следующие, — сообщил он и показал, с какой стороны надо входить на арену.
— Что-то я волнуюсь! — Полина побледнела так, что потускнели даже веснушки.
— Если тебя тошнит, туалет там, — показал Минотавр.
— Некогда, — осадила его Ворона и помазала чем-то у девушки под носом.
— Фу! — отпрянула та и тряхнула рыжими кудрями. — Что за гадость?
— Секрет, — ухмыльнулась Руся и подмигнула. — Зато в обморок падать ты явно передумала.
— Идём, — подхватив гитару, тихо приказал Троцкий.
Не глядя на меня, он пошёл вперёд, но я обогнала. Стремительно подошла к микрофону и начала петь ещё до того, как ребята успели подключиться с аккомпанементом. Потому что хотела попрощаться со своей первой любовью.
Песней, которую он хотел спеть на конкурсе, но передумал, узнав о моём отце.
Скрываясь в тумане снов
Сгорая в пламени слов
Смиряясь в объятьях оков
Лечу к тебе ветром.
Любви мотив не нов
Но сквозь аромат цветов
Поверх кружащих снегов
Настигнет он пеплом…
Глава 33. Ледат
Никогда в жизни я не чувствовал себя хуже, чем в этот день. Казалось, что выиграв этот конкурс, я проиграл себя. От своей доли отказались все, включая Ворону. Руся узнала, что жильцы, которым я сдавал квартиру деда, съехали, и попросилась пожить там с дочкой, пока не нейдёт работу и более-менее сносное жильё.
К Аиду я отправился с опустошённой душой и разбитым сердцем. Бросив квитанцию о переводе на стол Черных, поинтересовался:
— Этого хватит?
Егор Никитич двумя пальцами подхватил бумажку и, глянув на сумму, ухмыльнулся:
— Да, это покрывает твой старый долг, и даже проценты.
— В таком случае, надуюсь, что больше никогда вас не увижу, — я развернулся, собираясь покинуть это место навсегда.
— Куда собрался? — лениво протянул Аид, и я резко обернулся. Черных смял квитанцию и бросил в меня. — Ты погасил долг, который я выкупил у дружков Клоуна, но ты всё ещё должен мне, сопляк. — Он принялся загибать пальцы: — Аренда зала для репетиций, новые больничные счета Троцкого-старшего, штраф за разорванный твоей девушкой контракт… Продолжать?
— Нет, — процедил я.
Разумеется, я не надеялся, что Аид позволит рыбке сорваться с крючка. Затеял это только для того, чтобы расставить все точки над «и». Посмотрел в глаза своему мучителю и спросил:
— Вы говорили, что пытались привлечь виновного за гибель Сергея к ответу. Значит, у вас были какие-то доказательства. Верно?
— Тебе что за дело? — тут же окрысился он.
— Я останусь, — выдохнул обречённо. — Буду вашей грушей для битья, как вы и хотели. Буду жить в этом аду, стану вашим псом… Но взамен хочу получить всё, что у вас есть на Коршева!
— Совсем с катушек слетел? — вскочив, зарычал Аид. — Смеешь ставить мне условия?!
— Вы не тронете никого из моих ребят, — сухо продолжал я. — В том числе и Виолетту Коршеву.
Покраснев от гнева, он секунду буравил меня таким яростным взглядом, что я думал, что Черных сейчас изобьёт меня до смерти. Но мужчина вдруг заливисто расхохотался и, упав в кресло, открыл дверцу сейфа, что стоял слева от стола. Вынув одну из папок, бросил на стол.
— Держи уж, Ромео! — Глянул на часы. — До выступления остался час, не опаздывай.
Я молча засунул пластиковую папку в рюкзак, где уже лежала другая, старая и потрёпанная. Надел лямку на плечо и, не прощаясь, направился к выходу.
После объявления победителей меня отозвала в сторону рыженькая Полина и, отчаянно краснея, рассказала, что Недотрога купила билет в Москву. Потому и спела другую песню, попрощавшись таким образом со всеми. Оставив мать, Виолетта покидала этот городишко в полном одиночестве, и я ничем не мог её поддержать. Кроме одного.
Выжимая из мотоцикла всё, на что тот способен, я нёсся по трассе в сторону железнодорожного вокзала. Мотор ревел, как стадо бизонов, ветер атаковал меня армией снежинок. Первый снег в этом году очень уж ранний. Я едва мог видеть дорогу, поэтому на ходу сорвал его и отбросил в сторону.
Плевать, если потом не найду! Главное — успеть до отхода поезда.
Едва не врезавшись в ограждение, я соскочил с байка. Тот рухнул на бок и проехал два метра, а я уже бежал к дверям, ведущим на вокзал. Расталкивая людей с чемоданами, не обращая внимания на возмущённые крики, пробился к металлоискателю без очереди. Едва дождавшись, когда мужчина в форме досмотрит мой рюкзак, метнулся по стрелкам, указывающим нужный путь.
Поезд уже стоял на перроне, у каждого вагончика виднелся хвостик очереди из пассажиров. Не зная места Виолетты, я всматривался в каждую светловолосую девушку, искал Недотрогу, как вдруг замер и, повинуясь внутреннему импульсу, медленно повернул голову.
Увидев в мутном окошке поезда бледное лицо, задержал дыхание.
Виолетта действительно уезжала, оставив прошлое позади. Девушка была одета в то же, в чём пришла на конкурс, а, значит, домой не заходила. Сжав челюсти, я кинулся к входу, проник внутрь вагона и пробрался до места, где сидела Недотрога.
Встал как вкопанный, не в силах сказать ни слова. Девушка вздрогнула и, будто почувствовав моё присутствие, резко обернулась. Взгляды наши встретились, и стало холодно, будто летающие снаружи снежинки просочились внутрь вагона. Казалось, мы оба забыли, как дышать.
— Провожающим покинуть вагон! — сурово рявкнула женщина в форме вагоновожатой.
Её крик
