неприличный жест собственному потолку. Понимает, что он весь в пятнах. Придется вызвать маляров, прежде чем продавать дом.
Вот такой теперь и будет ее жизнь? Одна жалкая нелепица за другой, пока сама она не превратится в угрюмую старушенцию, которая так и не оправилась от развода? Она уже ознакомилась с тем, что предлагают на рынке новых отношений, и это безрадостно. За месяц она десять раз сходила на первые свидания — после самопровозглашенной из-за Дейва забастовки протеста, которая продлилась пять дней. По предварительной оценке получается, что среди мужчин на пять лет моложе или старше ее, более или менее вменяемых и не безработных нет ни единого, который бы был способен а) поддерживать нормальные отношения со своими близкими, б) разделять хоть какие-то их интересы и в) не страдать неврозом радом с женщиной, имеющей профессиональные амбиции. Можно, конечно, задать планку пониже. Наверное, мироздание просто хочет научить ее смирению.
Звонит телефон. Она вытаскивает его из кармана. Крышка вдребезги, но сам аппарат работает.
— Алло?
— Зоя, привет, это Уилл. Слышал, вы с Ричардом договорились, решил перезвонить. Ты как там?
— Упала и не могу встать.
Уилл смеется.
— Серьезно. — Она начинает хихикать. — Мне не пошевелиться.
— Ты о чем?
— Я свалилась с лестницы.
— Ушиблась?
— Не знаю. Похоже.
— Сейчас выхожу с работы и еду к тебе. Впустить меня сможешь?
— Нет, но задняя дверь открыта. Сама я в подвале.
Даже в статусе хронической одиночки она могла бы жить вполне неплохо. У нее есть друзья, готовые поднимать ее с пола. А что, собственно, еще нужно. Нужна собака. Не кошка. Кошка тебя съест, если ты свалишься с лестницы и умрешь в одиночестве, а вот собака будет сидеть рядом, пока не подоспеет помощь. Известный факт. Она поднимает глаза — на лестнице стоит Уилл.
— Мамочки, — говорит он. — Не двигайся.
— Да я и не могу, — отвечает она, и он сбегает вниз по лестнице, опускается рядом на колени.
— Пошевели пальцами рук.
Шевелит.
— А теперь ног.
Шевелит.
— Как думаешь, ты можешь подняться? Я тебе помогу. — Он ставит ее на ноги. — Попробуй идти.
Она делает несколько неуверенных шагов, поднимает руки над головой. Движениями она напоминает Франкенштейна, однако острой боли не чувствует.
— Кости целы, — сообщает она с облегчением.
— Ты что, успела стать врачом, пока я смотрел в другую сторону? Сейчас отвезу тебя в больницу на рентген.
— То есть мне придется много часов сидеть на неудобных стульях, чтобы мне объявили, что я потянула кучу связок в лопаточной области и посадила синяк на попе?
— Гм, — говорит Уилл, — звучит убедительно. Ладно, пойдем на компромисс. Положим тебе на плечо компресс, я сделаю тебе массаж, ты примешь ванну, а там поглядим, станет тебе лучше или нет. Если нет — в больницу. Идет?
— Идет.
Зоя самостоятельно поднимается по ступенькам, хотя и морщится, пока Уилл не видит. Ложится на диван в гостиной, а Уилл остужает компресс в морозилке.
— Вот, — говорит он и кладет его ей на плечо. — И как?
— Холодно, — жалуется она.
— Вот и хорошо. Больно, когда я вот здесь трогаю? — Он кладет ей руки на позвоночник.
— Тянет.
— Потому что ты мышцы потянула.
Руки у Уилла нежные. Ее так давно никто не трогал. Очень приятно, что трогает именно Уилл Шэннон: она знает, что с ним бояться нечего. Спину понемногу отпускает.
Он снимает компресс.
— Попробую тебе и плечо проработать, но осторожненько, хорошо? Расслабься.
Зоя пытается. Интересно, думает она, сколько раз в жизни ее просили расслабиться? В этой просьбе обычно звучит пассивная агрессия, человек печется о своем, не о ее удобстве, сообщает ей, что она слишком разошлась, зарвалась, зарапортовалась. И что? А почему должно быть иначе? Почему принято считать, что «расслабиться» всегда полезно? Она вспоминает мужчин, с которыми встречалась за последний месяц, — почти никто из них и понятия-то не имеет, что такое «расслабиться». Хотелось ли ей переспать хоть с одним из них? Не хотелось.
А вот просьбу Уилла она восприняла спокойно. Ему ничего от нее не надо. У него одна мысль — не сделать ей больно. И она расслабляется. Теперь всех обязанностей у нее — вдыхать и выдыхать. Она чувствует, что боль отпускает. А потом — ничего себе! — вспыхивает искра желания. Как странно, отмечает она, и как кстати: если тело, сквозь синяки и ноющее плечо, способно вспомнить, что такое эротическое возбуждение, она не полностью умерла внутри. Какой неожиданный подарок. Зоя искренне ему рада.
— Где ты этому научился? — интересуется она. Он смеется.
— Врожденный талант. — Руки на миг замирают, отрываются от ее шеи, потом опускаются снова, крыльями расправляясь над ее лопатками. — Ну вот, — говорит он. — Уже лучше. Продолжать?
— Давай. Я вставать не собираюсь. Как считаешь, стоит мне завести собаку?
— Зачем?
— Потому что, если умрешь в одиночестве, кошка тебя съест, а собака будет дожидаться помощи.
— А если помощь никогда не придет?
— Не знаю. Вообще-то, конечно, собака тоже животное.
— То есть весь вопрос в том, как скоро тебя съедят. — Он нажимает посильнее. — Зоя, не умрешь ты в одиночестве. Не говори глупостей.
— Откуда ты знаешь?
— Да есть некоторые соображения.
— Например?
— Да очень уж ты хороша, даже когда лежишь кучей на полу.
— Правда?
— Честное слово.
Она хочет посмотреть ему в лицо.
— Дай-ка я сяду.
— Ишь, резвая какая, — говорит он. — Помощь понадобится — говори.
Она с усилием встает на колени, потом по одной вытягивает из-под себя ноги. Получается медленно и не особенно элегантно, однако Уилл никуда не отходит.
— Получилось, — произносит она.
Взгляды их встречаются и уже не расходятся. Господи, какой же он красавец.
— Как ты там? — спрашивает он.
— Гораздо лучше, — отвечает она. — Благодаря тебе.
Он улыбается.
— Скорую вызывать не будем?
— Увы. Знаю, что ты расстроишься.
— Зоя, мы знакомы двадцать с лишним лет. — Он заправляет ей прядь волос за ухо. — И ты меня еще ни разу не расстроила.
— Впечатляющее достижение. — Она изо всех сил пытается придерживаться беззаботного тона. Воздух между ними колеблется, в нем зарождается нечто доселе невиданное. — А теперь и пытаться не стану.
— Все равно не получится.
А потом наклоняется и целует ее, очень нежно, а она целует его в ответ, не так уж нежно, и глотнуть воздуха они всплывают очень нескоро.
А когда всплывают, она осведомляется:
— Как, не испортила я свой послужной список? Уилл смеется.
— Только упрочила. — Он притягивает ее к себе для продолжения.
ГЛАВА 14
Беата
— Массажный отдел нашей клиники разрастается, — говорит Беата. — По вечерам и по воскресеньям
