звуки свидетельствовали о том, что рыжебородый великан принялся без особой охоты вырезать всё ещё дремлющих головорезов.
Мирослав тем временем проследовал к следующей халупе, ловко проскользнул в распахнутое настежь окно, так как входная дверь оказалась закрыта, и принялся практически бесшумно отправлять к Сварогу на пир находящихся внутри десяток лиходеев, задействовав оба своих одноручных клинка.
— Тьфу, как в фекальках извалялся… — вышедший из первой избушки Ратибор был мрачнее тучи. — Каким-то подлюкой последним себя чувствую, что за срамное ощущение⁈ Как я после такого Сварогу с Перуном в глаза смотреть буду⁈ Они ведь не поймут… Во сне убивать, это же стыдоба!.. — рыжебородый витязь с явной неохотой медленно потопал к соседней лачуге, перекинув в одну лапу рукоятки окровавленных топоров, а другой прихватив секиру да примостив её, как и у первого домишки, около входа. Заглянув в окно избы и убедившись, что в ней до сих пор спит с полдюжины неприятелей, тяжело вздохнул, после чего сильно дёрнул на себя массивную ручку на этот раз оказавшейся запертой на щеколду входной дверцы, с громким треском выдрав её с корнем.
— Ой, какая оплошность, — громко проворчал молодой богатырь, заваливаясь в хибару и совершенно при этом уже не таясь. Но к его разочарованию, давящие внутри клопа варги дрыхли, как убитые, никак не отреагировав на выломанную дверь; похоже, найденные в погребке запасы медовухи хозяев дома споро уничтожались нежданными гостями до поздней ночи.
— Вы что, издеваетесь⁈ — Ратибор хмуро взирал на дрыхнувших крепким сном воинов. — Да пошло всё!.. А ну, подъём, сонливцы несчастные, хорош окуньков носярами ловить! — с этими словами он саданул по стоящему у входа деревянному ночному горшку, с грохотом запулив пахучий снаряд в распростёртые телеса пришлых бойцов, попав одному из них точно в голову и добро обдав того нечистотами.
— Что за дерьмо, что случилось⁈ — сонные воители начали, наконец, продирать глаза. В этот миг закукарекали и первые петухи.
— Дерьмо и случилось, — хмыкнул на это враз повеселевший Ратибор, — в вашей жизни! Пора очухаться да издохнуть! Сегодня удача повернулась к вам копчиком…
— Чего⁈ — расталкивая ещё спящих, бойцы медленно вставали, хватаясь за оружие и настороженно косясь на здоровенного исполина с двумя окровавленными чеканами, что терпеливо ожидал пробуждения своих оппонентов. — Ты, вообще, кто такой⁈
— Смерть ваша! — Ратибор, решив, что достаточно дал им времени очухаться, грозно рыкнул в опешившие физиономии: — Идите сюда, собаки! — после чего с радостной улыбкой бросился на изумлённых воинов, чуть было сам при этом не вляпавшись в расплескавшиеся по полу отходы их жизнедеятельности.
— Да чтоб тебя!.. — в сердцах буркнул он, врубившись в нестройный ряд серых ратников.
— Это тот рыжий шатун, что Лудогора к праотцам отправил!.. — крикнул кто-то в пылу закрутившейся смертельным вихрем схватки. Отборная брань, лязг стали о сталь да стоны умирающих мгновенно разбили звенящую утреннюю тишину. — Валите его, триста монет сами к нам в лукошко плюхнулись!..
Со второго этажа на шум драки спустились ещё пяток заспанных варградцев, кои не преминули с яростными воплями броситься на подмогу собратьям. Ратибор же, несмотря на свои впечатляющие габариты, неуловимой рысью метался между не до конца ещё проснувшимися после вчерашней попойки недобитками, быстро, ловко и умело отправляя их одного за другим пировать в небесные чертоги. Два колуна в его могучих лапах со скоростью молнии мелькали перед ошалевшими «волками», сплетая в воздухе смертельную паутину для каждого, кому не повезло ночевать в этой избушке. Удар, ещё один, блок, уворот, опять удар!.. Оппоненты оседали на пол с пугающей регулярностью, зачастую при этом плохо осознавая, как так они умудрились опростоволоситься и в общей сложности почти в дюжину голов не суметь одолеть всего одного витязя! Да, мощного, да, умелого, но одного!
— Вы чего творите⁈ — вскрикнул растерянно один из последних трёх оставшихся стоять на ногах лиходеев, средних лет лохматый детина с пшеничной копной волос и точно такой же бородкой. — Мы что, даже попасть никак толком не можем по этому медвежаре⁈ — выставив перед собой ходящий ходуном в трясущихся от страха и вчерашней выпивки руках клинок, испуганный душегуб с ужасом наблюдал за тем, как рыжебородый гигант с мрачной ухмылкой разделал на отбивные двух его оставшихся приятелей, одному снеся голову с плеч, а второго изрубив буквально в капусту, так как тот невольно умудрился вызвать на себя гнев разъярённого берсерка, наступив ему ненароком в пылу боя на ногу.
— Да ну тебя в печь!.. — решив, что с него хватит, последний воитель развернулся, вылетел вон из домишки и помчался прочь, голося при этом на всю округу.
— Хм!.. Похоже, спалились… — без тени сожаления проворчал Ратибор, после чего огляделся на дело чеканов своих. — Так, у меня тут червончик загорает, в предыдущей хате восемь рыл не проснулось, у Мирки, поди, примерно столько же окочурилось. По итогу минус тридцатка или около того… Оливка вещала, что их под семьдесят в Бобруйку прикандыбало. То есть рях сорок ещё осталось… Ну нормально, а то я даже не вспотел покамест!.. Мальца размялись, можно уже и посерьёзнее рубку организовать! — с этими словами Ратибор вышел из избушки, слегка зажмурившись от яркого света. Первые лучики солнца показались из-за горизонта, пробиваясь сквозь верхушки деревьев и прогоняя прочь ночную мглу.
— Эй, здоровячок-боровичок, ты чутка полоумный, как я погляжу! Совсем один, что ль, припёрся к нам? — раздался скрипучий голос шагах в тридцати от избушки. — Ну это ты зря, веселье закончилось! Как предпочитаешь, по-быстрому дуба дать или всё же желаешь помучиться напоследок?
— Пожалуй, желаю помучиться, — Ратибор исподлобья взглянул на стоящую перед ним ватагу вооружённых до зубов лиходеев, встречавших его снаружи, быстро прикинул примерное количество разбойников и, убрав двух братиков за пояс, не спеша взял в руки так одиноко и стоящую у входа в дом, там, где он её оставил, верную старушку секиру, лениво пару раз крутанув свою любимицу в воздухе. — Это чего, тот, визгливый, с пшёнкой на башке так шустро подсобрал вашего брата? Его надо бы вместо пса в конуре держать, чтоб вопил каждый раз, как только кто рядом шмеля пустит… Разбудит и мёртвого! А что ента вас, упырей, так мало собралось? Два с половиной десятка, не больше… Одни шакалы серозадые пасти скалят… Где варяги⁈ Опять, что ль, дёру дали, как давеча в сече нашей?
