Шарлотта даже простила обезьянку за то, что та украла ее маленький букет роз.
Глава 6
Шарлотта со стальным блеском в глазах посмотрела на свою горничную. Во взгляде горничной читалось хладнокровие. Новой леди Карлайл вовсе не было весело.
— Вы скрипите, — с упреком сказала леди Карлайл. — У меня никогда не было горничной, которая скрипит, и я не собираюсь менять свои привычки! Думаю, мне придется найти новую горничную, которая не скрипит.
— Я раздавлен горем от того, что не отвечаю разборчивому и, вне всяких сомнений, взыскательному вкусу вашего сиятельства. Моя жизнь, как я не раз говорил вашему супругу — моему лорду и повелителю, целиком и полностью, со смиренной благодарностью зато, что он счел возможным сносить знаки моего внимания, посвящена его счастью, и со всем трепетом души я готов посвятить ее также счастью вашего благородного сиятельства. Одним словом, миледи, я живу, чтобы служить вам. Если вы недовольны неприятными, но, увы, непреодолимыми звуками, которые издает моя новая деревянная нога, заказанная мной по случаю счастливого бракосочетания милорда и миледи, я немедленно от нее избавлюсь. Она мне не требуется, чтобы служить миледи в любом качестве, которого она от меня потребует, быть дворецким, лакеем его сиятельства, чистильщиком сапог или исполнять наиболее смиренную роль — стать вашей горничной, миледи. Я просто прекрасный прыгун, в чем ваше сиятельство сама может убедиться… — Бэтсфоум задрал штанину и собрался отстегнуть деревянную ногу.
Шарлотта сообразила, что он хочет сделать, и немедленно велела прекратить. Она не испытывала ни малейшего желания любоваться его ногами, хоть деревянными, хоть обыкновенными.
— Я уверена, что вы прекрасно прыгаете, Бэтсфоум, но, хотя мне и трудно выносить скрипящую горничную, я приноровлюсь, если, конечно, мне не придется предъявлять вам более серьезные жалобы.
Бэтсфоум неохотно опустил штанину, привычно поник плечами и склонил голову, демонстрируя полную покорность.
— Например, какие, миледи?
«Интересно, — подумала Шарлотта, — неужели больше никто не видит ничего странного в том, что дворецкий мужа стал еще и моей горничной?»
— Может быть, все дело в том, что Аласдэр шотландец? — задумчиво произнесла она вслух. — Может быть, в этой варварской северной стране так принято? Разве можно судить об обществе, где мужчины ходят в коротких юбках? С другой стороны, — честно добавила она, — в свое время Аласдэр в килте мне очень понравился. И без килта тоже, но это уже само собой разумеется, правда?
— Миледи?
— Хм. — Шарлотта тряхнула головой, прогоняя образ голой спины Дэра (она увидела ее, когда Джиллиан сорвала с него килт), и взглянула на Бэтсфоума. По манере говорить не скажешь, что он шотландец, значит, тут что-то другое. Подумав немножко, Шарлотта решила, что у нее есть куда более важные заботы, в частности, ей требуется горничная, настоящая горничная, которая поможет раздеться.
— Бэтсфоум, я высоко ценю вашу готовность помогать мне в домашних делах, но я просто вынуждена отказаться от ваших услуг горничной.
— Если виной моя скрипучая нога, миледи…
— Нет, — заверила его Шарлотта, открывая дверь в коридор. В общем и целом ее устраивала небольшая спальня, смежная со спальней Дэра, но вот человек, показавший ей эту комнату, не устраивал нисколько. — Дело не в этом. Вы вынуждаете меня говорить напрямик, Бэтсфоум, и ранить вас, а я надеялась избежать этого по отношению к новой прислуге хотя бы в первый день, пока мы не познакомимся поближе, но может быть, лучше сразу прояснить ступени, не тянуть…
— Прояснить ступени? Вы хотите, чтобы я пошел убирать лестницу? — Бэтсфоум сильно удивился. — Сейчас, миледи? В такой поздний час? Мне кажется, что его сиятельству еще потребуется моя помощь, нужно перенести на бумагу схему переделанного клапана, но я постараюсь втиснуть ваше требование прояснить ступени между бесчисленными обязанностями, заданиями и делами, каковые его сиятельство так любезно и милостиво взвалил на мои плечи, хотя они и страдают от ревматизма. Нет, не произносите больше ни слова, миледи. Вы желаете, чтобы ступени были прояснены, и так оно и будет. Раз уж я не могу служить вам, как горничная, из-за грубых и скрипучих звуков, производимых моей новой ногой, я приложу все усилия, чтобы выполнить любое ваше желание, каприз и прихоть, невзирая на то, что они могут быть непостижимыми и тяжкими. Так что теперь, миледи, я отправляюсь прояснять ступени, но прежде чем это сделать, я пришлю к вам кого-нибудь другого из прислуги, способного занять место горничной.
Шарлотта, занятая мыслями о том, где именно дожидаться Дэра и его столь желанного мужского орудия — в своей постели или в его, пропустила мимо ушей большую часть тирады Бэтсфоума, и он это заметил. Взгляни Шарлотта на него в этот момент, она бы непременно увидела, как в его глазах загорается нечто чрезвычайно напоминающее вызов. Но, погруженная в размышления о Дэре, о его бронзовой коже, она всего лишь пробормотала:
— Прекрасно, прекрасно.
И только много позже, когда Бэтсфоум вместо горничной прислал к ней Уиллса, мальчика из буфетной, Шарлотта поняла, что должна немедленно брать в руки все домашние дела, или же ей придется страдать от неподобающей и, что еще важнее, неуютной жизни с варварской прислугой Аласдэра. Господь свидетель, она, стремясь проявить великодушие и готовность к пониманию (уж не говоря об отчаянном желании раздеться и лечь в постель, со сбившимся дыханием и повлажневшими губами ожидая исполнения супружеского акта), дала Уиллсу возможность проявить себя, но это оказалось серьезным испытанием ее терпения, потому что, едва Шарлотта попросила его расчесать ей волосы, он упал в обморок, не вытащив из прически ни единого бутона.
— На этот раз он зашел слишком далеко, — предупредила Шарлотта лежавшего без чувств Уиллса и полила его водой для умывания. Он едва не захлебнулся, пришел в себя и обнаружил, что новая госпожа испепеляет его взглядом и говорит, с каждым новым словом повышая голос все сильнее и сильнее: — Я терпеливо сносила его вызывающие выходки, я проявила понимание к его скопидомским привычкам, я вела себя, как полагается хорошей жене, но он зашел слишком далеко, предложив мне взять в горничные двенадцатилетнего мальчишку!
— Миледи? — встревоженно пискнул Уиллс и пополз прочь с мокрого коврика, молясь, чтобы леди Карлайл не надумала разбить о его голову пустой кувшин.
Шарли швырнула кувшин, схватила мальчика за мокрое ухо, рывком подняла на ноги и потребовала отвести ее к мужу.
