"В 9 часов, приблизясь к Путятинской батарее на пушечный выстрел, пароход отдал буксир, и фрегаты стали на шпрингах, в кильватере один другого; в 5 минут 10-го началось сражение выстрелом с Восточной батареи. Все неприятельские суда отвечали ядрами и бомбами, производя огонь весьма быстро. Батареи Љ 1, 2, 3 и 4 действовали не торопясь и рассчитанно меткими выстрелами. Нахимовская пристрелялясь, но ядра с нее едва достигали вражеских кораблей и генерал-губернатор после нескольких выстрелов приказал прекратить огонь и стрелять только тогда, когда противник будут приближаться. Батарея Љ 1, находившаяся на Корабельном мысу и ближайшая к неприятелю, выдерживала самое жестокое нападение; на ней находился генерал-губернатор, и каждый из ее выстрелов шел в дело - ни одно ядро не пролетало мимо. Когда ядра с Pique стали рваться на батарее и вокруг нее, Лосев попросил адмирала уйти в более безопасное место. Но он, продолжая наблюдать за противником, только пожал плечами:
- Не всякое ядро разит, лейтенант! Выполняйте свой долг, а я выполняю свой.
Восточная батарея в продолжение 1 #189; часов выдерживала непрерывный огонь фрегата и отвечала на него так, что все мы были в восхищении. Самые жаркие, самые усиленные действия были ведены против этих 2-х батарей, так что не ошибаясь можно сказать, что целые полтора часа 20 орудий выдерживали огонь 80, представляемых левыми бортами 3-х фрегатов. Батарею затянуло пороховым дымом и столбами земли. Пламя разрывов едва пробивалось сквозь эту пелену. Казалось, на батарее должно быть уничтожено все живое. Но время шло, а Путятинская продолжала отстреливаться…
Как и должно было предвидеть, все это не могло долго длиться, несмотря на героические усилия команд, несмотря на примеры бесстрашия, являемые командирами (так, капитан Лосев, раненный в голову и в ногу, не оставлял своего места и продолжал ободрять людей). Несмотря на все это, должно было оставить орудия. Платформы были засыпаны землей выше колес; станки, тали и брони перебиты. Ворочать и действовать в таком положении не было возможности, тем более что неприятель уже свозил десант по направлению к Восточной."
Когда огонь с "Путятинской" батареи ослабел, "Пайк" тут же перенёс своё внимание на "Восточную". Удачно расположенная 10 пушечная батарея полтора часа выдерживала огонь "Пайка" и отвечала на него. Несмотря на град ядер, артиллеристы мичмана Попова не потеряли ни одного человека, угол возвышения неприятельских орудий не давал возможности кидать ядра на батарею, расположенную на высоте тридцати сажен над морем. Гардемарин Токарев, входивший в расчет, вспоминал: "Сперва кланялись ядрам, потом сделалось все равно. Будучи у порохового погреба при подаче картузов, я любовался урывками, как мой батарейный командир хладнокровно палил, не торопясь, по порядку номеров. Полтора часа держались мы, осыпаемые ядрами и бомбами".
"Восточная" палила метко. Англичане, всячески скрывавшие свои потери и ущерб, понесенные в бою, вынуждены были все-таки признать, что получили четыре серьезные подводные пробоины и столько же в борту "Пайка" выше ватерлинии. А мичман Попов вел огонь не только по "Пайку", но и по другим кораблям, связаных боем с "Путятинской". Поэтому, едва поредели выстрелы батареи Лосева, как к 22 пушкам "Пайка" прибавились 26 пушек "Президента".
"Тут уж ничего не было видно. Все застилало дымом. Помню только, что свист ядер не переставал над нашими головами, бомбы трескались в воздухе, кустах, в валу батареи".
И все же огонь противника не был достаточно эффективным. Батарея оказалась очень живучей. Даже когда "Форт" включился в бомбардировку, 80 неприятельских пушек не смогли ее не только уничтожить, но и серьезно повредить. Союзники, правда, уверяли, якобы "Пайк" заставил умолкнуть "Восточную" батарею, но этим противоречили сами себе - становится непонятным, зачем для обезвреживания умолкшей батареи с "Вираго" высадилось столько английских морских пехотинцев и французских матросов.
Союзники описывают это так: "В несколько минут утес взят приступом, пушки заклепаны, и отряд отступил к берегу, куда на случай нужды прислано подкрепление из гребных судов с "Пайка" и "Форта"… Замечена довольно многочисленная партия русских, включая кавалерию, которые шли к батарее, пытаясь воспрепятствовать нашему десанту сесть в шлюпки…"
Верно в этом описании лишь то, что союзники, убедившись в неспособности быстро покончить огнем артиллерии с батареей, вынуждены были высадить десант на тринадцати барказах и двух больших десантных ботах - всего шестьсот человек. Первым высадку десанта заметил и доложил о нем капитан Лосев. Ему было приказано покинуть приведенную в негодность батарею, а сохранившийся боезапас переправить на "Нахимовскую". Крепостной флаг перенесли в порт и подняли на высокой мачте. Центр событий переместился сюда. Вражеский десант угрожал не только "Восточной" батарее, но и "Нахимовской" и самому порту.
Путятин, наблюдая движение вражеских гребных судов, предположил высадку десанта в районе "Восточной" батареи или Окна и отправил приказания: первой роте поручика Михаила Губарева укрыться в роще между "Нахимовской" и "Восточной"; второй роте поручика Ивана Кошелева - на восточном склоне увалов Барановской горы и быть готовыми к контратаке в случае высадки в их районе. Ещё две роты оставались в городе в готовности к тушению пожаров, одновременно находясь в резерве. В резерве находился и эскадрон.
"Попов скомандовал - Огонь! - и орудия с ревом откатись назад, море вокруг десантных шлюпок вскипело от картечи, но они набегали быстро и скоро ушли в мертвое пространство под обрывом… Выстрелы на картечь с батареи задержали, но не остановили их. Десантники - французы, высадившись на берег, построились в боевой порядок и, ведя непрерывный огонь из штуцеров, устремились к батарее. Командир батареи на этом месте, не находя возможным защищать вверенный ему пост против 600 человек неприятельского десанта, следуя приказанию, отданному на этот случай, заклепал орудия и отступил к 1-й стрелковой партии поручика Губарев. Между тем занимательная сцена готовилась впереди. Французы, вскочив первыми на Восточную, битком наполнили батарею и при восторженных кликах подняли французский флаг; только что он развился, как бомба с английского парохода, ударясь в самую середину массы, произвела в ней страшное замешательство. Прежде чем бедные французы успели опомниться от счастливой для нас ошибки своих милых союзников, фрегаты открыли по ним меткий батальный огонь. Все это, соединенное с движением подоспевшего от Порта драгунского эскадрона капитана Крачкина, которые, соединившись с партией Губарева и мичмана Попова, при криках "ура" стремительно бросились вперед, - все это сделало то, что, несмотря на свою многочисленность, несмотря на то, что он был по крайней мере вдвое сильнее всех наших соединенных партий, неприятель начал отступление бегом, и с такою быстротою, ограничив минутное занятие Восточной несколькими ударами абордажных палашей по станкам и весьма незначительными повреждениями орудий, что, прежде чем мы подоспели к занятой им батарее, он уже был в шлюпках, так что, несмотря на самое пламенное желание, в этот раз нам удалось его попотчевать только ружейными выстрелами.. Поспешность, выказанная союзниками, не показывает с их стороны желания померяться в тот день силами с нашими стрелковыми отрядами… Крики "ура" всего гарнизона были наградой за наше стремительное наступление, общий привет и благодарность генерал-губернатора встретили нас при входе в город."
Контратакующим удалось вволю пострелять по отступающему противнику. Огонь их был исключительно точным. Одна из первых пуль сразила наповал командира французского десантного отряда старшего лейтенанта Лефебра.
Позже союзники всячески превозносили действия своего десанта. Будто бы он, несмотря на сопротивление, молодецкой атакой овладел батареей, вывел ее окончательно из строя, разломал пороховые ящики, и только подавляющее численное превосходство русских заставило десантников отойти, что было сделано в образцовом порядке. Основываясь на такой информации, газета "Тихоокеанское эхо" сообщала читателям: "Только с фрегатов "Аврора" и "Диана" было к нам направлено 400 человек команды, и это не считая кавалерии и двух рот пехоты гарнизона, и они снова отняли у нас свою батарею. После этого мы заставили большую часть русских пушек замолчать, и их команды возвратились на свои корабли". То есть менее чем сотня боеспособных моряков партии Попова увеличилась в 4 раза, а рота Губарева - вдвое.
Попытка развить наступление десанта и захватить порт и город с суши провалилась. И все же к полудню замок с парадной двери порта союзники сбили. Батареи "Путятинская" и "Восточная" смолкли. Все их орудия требовали восстановительного ремонта или замены..
