это позволял низкий потолок. В такой позе оно напоминало человека, но передние конечности вместо пальцев заканчивались чем-то вроде продолговатых копытцев, которые непонятно как удерживали угрожающего вида арбалет. Одеждой этому созданию служило нечто вроде средневековой брони из кожаных лоскутов и грубо кованного металла. Бледное и безволосое, оно походило на гибрид человека со свиньей – и в достаточной мере, чтобы внушить самые серьезные опасения. Глазки – черные пуговки, а рот словно застыл в плотоядной ухмылке. За спиной у чудовища я разглядел пару его сородичей, которые приближались на четвереньках. Судя по строению задних ног, прямохождение было для этих тварей по меньшей мере неудобным.
Вскрикнув, я дал пинка свинье, стоявшей ближе всех, и угодил прямо в пятачок. Существо недовольно хрюкнуло и упало навзничь, выронив свой арбалет. Однако остальные двое тоже были вооружены: они держали в руках длинные изогнутые тесаки. Я подхватил упавший арбалет, надеясь, что он не подведет, если придется стрелять.
– Убирайтесь. Пошли к черту, я сказал.
Свинья, которую я ударил, поднялась на задние ноги. Ее челюсть шевельнулась, словно эта тварь пыталась заговорить, но из пасти исходило лишь прерывистое сопение. Затем она потянулась ко мне, размахивая копытцами прямо у меня перед носом.
Я выстрелил из арбалета, и стрела вонзилась свинье в ногу.
Она взвизгнула и снова упала, вцепившись в торчащую из ноги стрелу. Я увидел, как из раны заструился ручеек ярко-алой крови. Ее приятели шагнули ко мне, я попятился и поудобнее перехватил арбалет. Достав новую стрелу из приклада, я кое-как приладил ее на место и, вращая колесико, натянул тетиву. Свиньи подняли свои кинжалы, но ближе подходить не решились. Вскоре они с сердитым хрюканьем утащили раненого назад, в темноту. Какое-то время я неподвижно стоял на месте, затем снова полез наверх. Будем надеяться, что я доберусь до отверстия раньше, чем свиньи или охотники доберутся до меня.
Мне это почти удалось.
Сибиллина заметила меня первой и завопила, не то от восторга, не то от ярости. Она вскинула руку, и я заметил, как блеснул крошечный пистолетик, выскочивший из наручной кобуры. Почти в тот же миг помещение осветила белая вспышка выстрела, и мне в глаза словно впились тысячи иголок.
Первый выстрел разнес лестничный пролет подо мной, и весь спиральный каркас обрушился, подобно лавине. Сибиллина пригнулась, укрываясь от разлетающихся обломков, потом выстрелила снова. Я уже наполовину поднялся над перекрытием, очутившись неизвестно где и шаря руками над головой в надежде за что-нибудь ухватиться. В этот момент разряд впился мне в бедро. Вначале боль была едва ощутима, а потом раскрылась в моей плоти, точно цветок на рассвете.
Я выронил арбалет, и он покатился по лестничному пролету на площадку, где его с победным хрюканьем подхватила одна из свиней.
Фишетти поднял свое оружие. Единственного выстрела оказалось достаточно, чтобы остатки лестничной клетки разлетелись вдребезги. Прицелься он точнее – или промедли я еще полсекунды, – и разряд угодил бы мне в ногу.
Пересиливая боль, я влез в отверстие, вытянулся и замер. Понятия не имею, каким оружием воспользовалась эта стерва, и что в меня попало: пуля, лазерный импульс или сгусток плазмы, – и насколько серьезна была рана. Возможно, я истекал кровью. Но моя одежда настолько пропиталась водой, что прилипла к коже и к поверхности, на которой я лежал. Разобрать, где кровь, а где влага, было невозможно. Впрочем, тогда это было не важно. Я оторвался от охотников – им нужно время, чтобы найти путь на этот ярус здания. У них есть план строения, так что искать придется недолго – конечно, если такой путь вообще существует.
– Вставайте, если можете.
Голос был спокойным и незнакомым. Говоривший находился не снизу, а рядом и совсем близко.
– Идем, у нас мало времени. Нет… погодите. Вряд ли вы меня видите. Так будет лучше?
Мне опять пришлось зажмуриться от яркой вспышки. Надо мной стояла женщина, одетая в том же стиле, что и игроки из Полога, – во все темное, точно на похороны. На ней были черные ботфорты до середины бедра, с причудливыми каблуками, иссиня-черное пальто до пят, с воротником, скрывающим затылок, и шлем – тоже черный и полупрозрачный. Очки, похожие на фасеточные глаза насекомых, закрывали пол-лица. Которое, насколько я смог разглядеть, было до того бледным, что напоминало набросок на мелованной бумаге. Каждую скулу по диагонали пересекала черная татуировка, сужаясь к губам, ярко-красным, как кошениль.
В руке она держала огромный лучевик, обожженное энергетическими разрядами дуло смотрело мне в голову. Но не создавалось впечатления, что женщина целится намеренно.
Другую руку, обтянутую черной перчаткой, она протягивала мне:
– Повторяю, Мирабель, вам лучше пошевеливаться. Если не собираетесь здесь умереть.
Она знала этот дом, по крайней мере ту часть, где мы находились. Впрочем, долго бродить не пришлось, к счастью, потому, что я уже не мог похвастаться быстротой передвижения. Мне удавалось идти вперед, только опираясь на стену, чтобы поменьше нагружать раненую ногу. Мои движения нельзя было назвать грациозными, и я знал, что пройду не больше сотни метров, прежде чем кровопотеря, шок и усталость возьмут свое.
Мы поднялись по лестнице – на этот раз целой – и вышли в ночь, на открытую площадку. Можно представить, чего мне стоило продержаться последние несколько минут, – воздух, ворвавшийся в легкие, показался необычайно холодным и даже чистым. Однако я чувствовал, что нахожусь на грани обморока, и до сих пор не понимал, что происходит. Даже когда она указала на нишу в стене строения, где стоял на груде обломков маленький фуникулер, я не смог полностью свыкнуться с мыслью, что меня хотят спасти.
– Зачем вы это делаете? – спросил я.
– «Игра» – мерзость, – ответила она и подала, шевеля губами, беззвучную команду машине, после чего та вздрогнула, ожила и двинулась к нам, выбрасывая телескопические рычаги, которые цеплялись за неровности в полуразрушенном потолке пещеры. – Игроки полагают, что пользуются негласной поддержкой всего Полога, но они ошибаются. Возможно, раньше так и было, когда «Игра» не была варварством, – но не сейчас.
Ввалившись в салон фуникулера, я рухнул на заднее сиденье. Только теперь заметил, что брюки, выданные мне нищенствующими, покрыты кровью, словно ржавчиной. Но кровотечение, кажется, прекратилось. Голова шла кругом, но не сказать что за последние несколько минут мне стало заметно
