Бальказар поведал Небесному о том, что шестой корабль, корабль-призрак, действительно существует.
Помнится, Норкинко называл его «Калеуче».
Пока Небесный размышлял над полученной информацией, взвешивая факты, шаттл прибыл к цели. «Палестина» казалась огромной и практически не отличалась от «Сантьяго» – все корабли Флотилии были построены по одному проекту, – однако ее вращающийся корпус был почти однотонным. Она находилась гораздо дальше от «Исламабада», когда тот взорвался. Закон обратных квадратов справедлив и для распространения радиоактивного излучения, поэтому смертоносный ураган, заклеймивший тенью матери Небесного оболочку «Сантьяго», достиг «Палестины» теплым ветерком. Разумеется, это была не единственная проблема. Случались эпидемии, психозы и бунты, а «спящих» на «Палестине» умерло не меньше, чем на «Сантьяго». Небесный представил себе этот груз мертвецов, отягощающий корабль, – гроздья замороженных трупов, висящие вдоль его «хребта», словно гнилые плоды.
– Дипломатический рейс ТГ-пять, передайте управление причальной сети «Палестины», – произнес резкий голос.
Небесный повиновался. Шаттл сильно вздрогнул, когда мощный звездолет взял в свои руки электронику шаттла и, не слишком заботясь о том, что внутри находятся люди, направил его к назначенному причалу. Перед лобовым стеклом шаттла возник подлетный коридор с оранжевым неоновым обрамлением. Панорама звездного неба за кормой беспорядочно закружилась – они подстраивались к режиму вращения «Палестины», одновременно скользя к открытому шлюзу. Навстречу выплыли люди в непривычной экипировке и не слишком миролюбиво взяли гостей на прицел. Похоже, здесь были своеобразные представления о дипломатическом этикете.
Когда шаттл встал на платформу, Небесный повернулся к Бальказару:
– Сэр, мы почти на месте.
– Что? Черт возьми, Тит… да ведь я спал!
Небесному не давал покоя один вопрос: как на самом деле относился к этому старику его отец? И не возникало ли у Тита – хотя бы изредка – желания убить капитана?
Пожалуй, эта задача не относится к разряду невыполнимых…
Глава девятнадцатая
– Таннер? Очнитесь! Не хватало только, чтобы вы отключились.
Мы приближались к какому-то строению – если это можно было назвать строением. Скорее это было сказочное дерево с могучими узловатыми ветвями, беспорядочной россыпью дуплообразных окон и посадочными площадками фуникулеров. Паутина кабелей исчезала в недрах этой фантастической кроны. Зебра бесстрашно направила туда машину – так, словно выполняла этот маневр в тысячный раз. Я посмотрел сквозь умопомрачительное хитросплетение ветвей и далеко внизу разглядел тускло мигающие огни очагов Мульчи.
Жилище Зебры находилось в Пологе, почти в центре Города, на краю Бездны, у самой границы внутреннего купола, которая огибала гигантскую извергающую пар дыру в коре Йеллоустона. С посадочной площадки был виден хрупкий Стебель, словно осыпанный драгоценными камнями. Он тянулся горизонтально, глубоко под нами, образуя километровую дугу параллельно краю Бездны. Я заглянул в пропасть, но не заметил ни светящихся планеров, ни прыгунов в туман, совершающих свои смертельные полеты.
– Вы живете здесь одна? – осведомился я, придавая голосу оттенок вежливого любопытства, когда Зебра провела меня в свои апартаменты.
– Сейчас – да.
Она ответила быстро, почти машинально. Однако потом добавила, что прежде с ней жила ее сестра Маура.
– Маура уехала?
– Мауру убили. – Зебра выдержала паузу, достаточную, чтобы слова произвели должный эффект. – Она слишком близко сошлась с дурными людьми.
– Мне очень жаль, – проговорил я в замешательстве. – Это были охотники вроде Сибиллины?
– Не совсем так. Она проявила интерес к запретной теме и задала не те вопросы не тем людям. Это не имело прямого отношения к «Игре».
– А к чему имело?
– Вас это так интересует?
– Не могу назвать себя праведником, Зебра, но мне не нравится, когда кто-то гибнет из-за простого любопытства.
– В таком случае будьте осторожны. И старайтесь не задавать не те вопросы не тем людям.
– Например?
Она вздохнула. Ей явно не нравилось, что наш разговор принял такое направление.
– Ну, скажем, насчет одного вещества…
– «Топлива грез»?
– А, так оно вам знакомо?
– Я видел, как им пользуются, но этим мое знакомство и ограничилось. Сибиллина применяла его в моем присутствии, но я не замечал, чтобы ее поведение как-то менялось. А что это «топливо» собой представляет?
– Сложный вопрос, Таннер. Маура успела сложить лишь несколько частей картинки, прежде чем с ней расправились.
– Значит, это наверняка наркотик.
– Это нечто большее, чем наркотик. Послушайте, не можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом? Мне было нелегко свыкнуться с ее смертью, так что не будем бередить старые раны.
Я кивнул, решив оставить на время эту тему.
– Вы были близкими друзьями?
– Да, – ответила она так, будто я обнаружил глубочайшую тайну их отношений. – И Мауре тут нравилось. Она говорила, что во всем Городе нет такого обзора, как отсюда, не считая Стебля. Но когда она жила здесь, мы не могли себе позволить посещение этого ресторана.
– Вы там смотрелись эффектно. Если вас не пугает высота…
– А вас, Таннер?
– Пожалуй, к ней нужно немного привыкнуть.
Квартира Зебры, расположенная внутри одной из крупных ветвей, представляла собой комплекс беспорядочно сочлененных комнат и коридоров и напоминала скорее нору животного, чем жилище человека. Ветка, в которой мы находились, была не самой толстой. Она протянулась на двухкилометровой высоте над Мульчей, а под ней располагались нижние уровни Полога, связанные с нашим зданием вертикальными тросами и пустотелыми стволами.
Зебра провела меня в комнату, выполнявшую роль гостиной.
Я не мог отделаться от ощущения, что путешествую внутри гигантской анатомической модели. Стены, пол и потолок мягко скруглялись, перетекая друг в друга. Очевидно, их поверхности повторяли форму отростков. Все комнаты соединялись между собой пандусами и лестницами. Твердый и жесткий материал создавал неприятное ощущение омертвевших тканей организма – то ли сухожилий, то ли скопления тромбоцитов. Одну из стен украшало нечто вроде природной скульптуры – композиция из трех фигур, в которых угадывались тела людей. Казалось, они отчаянно пытаются вырваться из стены, точно пловцы в надежде остановить нависший над ними девятый вал. Их тела были почти не видны, наружу выступали лишь лица, напоминая рельеф на монетах, пальцы рук и ног, но выглядело это весьма впечатляюще.
– У вас очень необычный вкус, Зебра, – заметил
