— Великие боги! — пробормотал Банбери у нее за спиной. В этом узком проходе барон не мог выбраться вперед, хотя отчаянно пытался это сделать. Но не локтями же ему пихать свою госпожу?
— Барон, приготовьтесь, — шепнула Каэ, приседая и выставляя Такахай и Тайяскарон на вытянутых руках.
Крыса прыгнула на нее в тот же момент, когда Каэтана взвилась в воздух. Противники встретились в полете. Ловкая тварь легко изогнулась всем своим огромным телом, пытаясь схватить врага. Размерами она лишь немного уступала лошади, и если бы этот маневр ей удался, то Каэ грозила бы немедленная смерть в пасти мерзкого животного. Наверное, сама мысль о подобной гибели взбодрила ее и заставила. двигаться намного быстрее, чем обычно. Она обеими ногами приземлилась на спину крысы и вонзила один клинок глубоко в глаз чудовища, а другим ударила поперек позвоночника. Тварь дико завизжала, забилась в конвульсиях и мелко задрожала. Такахай по самую рукоять проник в ее мозг, но агония крысы была гораздо длительней, нежели у любого другого существа при такой страшной ране. Черная в этом освещении, кровь пузырилась и булькала, стекая по густой вонючей шерсти на каменный пол пещеры.
— Осторожно, Банбери, не поскользнитесь, — сказала Каэ, обращаясь в темноту. — Банбери! Где вы?
— Он у меня, — тихо сказал кто‑то. — Этот выродок Ассинибойнов должен расплатиться за все шуточки своего веселого дедушки…
* * *
Невероятное это было создание: не человек, не скелет, не призрак, — словом, не живое существо. Правда, и не мертвое. Среднее.
Такое состояние является самым опасным как для самого существа, так и для тех, кто имеет с ним дело. Однако желающих обычно не находится, и немертвый озлобляется на всех и вся. Вот почему даже случайный собеседник рискует и жизнью, и душой, и тем, о чем обычно еще и не подозревает. Каэтане подобное создание тоже было опасно. Особенно, если учесть, что на шее у него висел предмет, насколько диковинный, настолько же и узнаваемый. И хотя Каэ воочию его никогда не видела, а только слышала о нем, но моментально признала в этом мерзком украшении талисман Джаганнатхи. Правда, «мерзкое» — не правильное определение для такого потрясающего украшения. Работа была великолепная, любая деталь выглядела уместной и выполненной с таким искусством, что дух захватывало. Однако сами сплетенные фигуры монстров вызывали настоящую дрожь отвращения.
Обладатель талисмана от своей драгоценности мало чем отличался. Такой же точеный, в богато украшенных латах, с высохшим лицом, на котором безумным пламенем горели два черных шара размером с грецкий орех — то были выпученные глаза, начисто лишенные век и зрачков. Лицо было безбровое, и вообще весь череп лысый. Рот больше напоминал шрам или прорезь, зубы сверкали даже в темноте. Длинные руки, ниже колен, обладали огромными, сильными кистями. Правой рукой существо держало за горло барона Вентоттена, а левой мерно помахивало кривым ножом.
— Я убью его, — спокойно, почти флегматично заявил обладатель талисмана. — Но сначала я побеседую с тобой, а его близость, такая приятная и живая, будет гарантией того, что ты не станешь на меня нападать, не выслушав.
— И что это за жажда — побеседовать в тиши? — Каэ напряженно прислушивалась. Как ни неприятен ей был этот незнакомец, но еще больше ее волновало возможное появление других гигантских крыс.
— Я провел здесь в одиночестве многие сотни лет. Ассинибойн поймал меня за поисками камня и оставил здесь, как он выразился, искупать свой проступок. Но я не испугался, а возненавидел и его, и всех его потомков. И поклялся отомстить. Я знаю, что ты нечеловеческой крови и мнишь себя бессмертной, но и я уже очень давно нечеловек. Мой господин не оставил меня и здесь. Я знал, что ты придешь, ждал этого и готовился.
Каэ подумала, что никогда не понимала, почему человек ли, бог ли, замысливший тебя убить или еще что‑нибудь столь же приятное сотворить с тобой, всенепременно станет разглагольствовать, хотя дураку ясно, что тянуть время на руку жертве, но не палачу. Впрочем, она совсем не собиралась знакомить обладателя талисмана с результатами своих размышлений.
— Кто ты? — спросила она, стараясь приближаться к нему на волосок в секунду, чтобы он ничего не заметил раньше времени.
— Это Бавеан Ахангаранн, — ответил внезапно барон. — Еще одна легенда, в которую я никогда не верил.
— Тебе легко было не верить в меня, ублюдок! — яростно прорычал немертвый. — Я и сам в себя, признаться, верю только иногда. Сотни, сотни лет в этих проклятых норах. Я его не нашел! Я его так и не нашел, ха‑ха‑ха!!! — Смех у него был такой же неприятный, как и манеры. — Ищи! Ты можешь найти камень. Если отдашь его мне, то смерть этого выродка будет безболезненной.
— Какого дьявола! — буркнула Каэ. Нашел кому угрожать, таракан высохший. Она была настолько зла, что сама себе изумилась. Чувство бешеного негодования, отвращения, кто знает еще чего, бурлило в ней с такой силой, что запульсировало сначала в висках, затем налились огнем кисти рук. Затем легкие всполохи побежали по лезвиям Такахая и Тайяскарона, но Бавеан, кажется, ничего не заметил.
— Вот! — Он бросил ей под ноги тихо стукнувшие камешки — пять или шесть тусклых кусочков. — Вот все, что я нашел за эти сотни лет. А теперь пришла ты со второй частью талисмана. Это знак судьбы, боги простили меня и жаждут выпустить на поверхность.
Она опять промолчала. Если говорить о знаках судьбы, то этот олух выполнил всю черную работу. Каэтана была практически полностью уверена в том, что осколки, которые валялись у нее под ногами, — это фальшивые камни, еще одна остроумная идея Арлона Ассинибойна, который стремился сохранить талисман храма Нуш‑и‑Джан в целости и неприкосновенности.
— Крысу ты выкормил? — спросила она мрачно, думая о своем.
— Кори сама кормилась на поверхности. Иногда дикари приносили ей жертвы, потому что принимали ее за ипостась своего божества, слишком мелкого и незначительного, чтобы о нем вообще говорить.
Каэ была благодарна Бавеану за его словоохотливость. Похоже, сотни лет жизни в этом подземелье приучили его к самовосхвалению, но отучили от осторожности. Он только что проболтался, что крыса была одна, а это меняло дело, особенно для Банбери Вентоттена.
— Отпусти хранителя! — приказала она.
Ахангаранн оскорбился:
— Ты в моей власти, и господин ждет не дождется чтобы побеседовать с тобой. Изволь говорить со мной почтительно.
— Если ты хочешь, чтобы с тобой вообще говорили, — рявкнула Каэ, — отпусти Банбери. Все равно камень может отыскать только он.
— Тогда мы станем искать вместе.
— Знаешь, Бавеан, возможно, когда‑то ты был привлекательным мальчиком, но теперь твой скелет не вдохновит даже некрофила. Отпусти хранителя, труп!
Странно, но он послушался ее. Вздрогнул и отступил на полшага, проскрежетав:
— Все равно здесь я хозяин. Я и мой великий господин.
Каэ даже думать не хотела о прекрасной встрече с господином того, кто носит талисман Джаганнатхи.
— Банбери, ищите камень…
Барон уставился на нее изумленно и даже немного обиженно:
— Вы хотите?..
— Да, хочу. Ищите камень, Банбери.
Она отошла к стене и уселась на холодный каменный пол, поерзав, чтобы устроиться поудобнее. Не самое идеальное место, чтобы предаваться размышлениям, но другого здесь не было.
— Арлон думал, что я погибну в этом подземелье, — шелестел у нее над ухом Бавеан. — Глупый магистришка не знал, каким могуществом обладает мой талисман. Он не почувствовал его. И когда он замуровал меня тут, вместе со своим камнем, он не предполагал, что я выживу.
«Стоп! — подумала Каэ. — А как же он тебя замуровал, если талисман дает такую невероятную поддержку? Неужели Арлон Ассинибойн сильнее Мелькарта? «
— Ты все время молчишь, — обиделся Бавеан. — И этот выродок молчит.
— Зато ты болтаешь за двоих.
Каэ машинально погладила рукояти своих мечей — какие‑то они были непривычно‑горячие, а ладони у нее прохладные: в подземелье не так уж и тепло. Она опустила взгляд на клинки: Бавеан Ахангаранн настолько был уверен в себе и своем повелителе, что не потребовал у нее даже оружия. Кажется, болтовня и самоуверенность погубили его.
Она крепко сжала рукоять Такахая, умоляя его про себя, чтобы он не ошибся, чтобы услышал, насколько смертельно важен будет единственный удар. И когда злобное существо, бывшее Бавеаном Ахангаранном, подошло поближе к ней, она, даже не поднимаясь с места, пронзила талисман Джаганнатхи острием своего меча.
На короткий миг яркая вспышка осветила все пространство подземелья: мелькнуло перед глазами Каэтаны бесконечно удивленное лицо Ахангаранна, плавящиеся у него на груди доспехи в том месте, где только что было украшение, горящее тело немертвого существа. Оно запылало синим светом и рассыпалось пеплом в считанные доли секунды. И только потом громоподобный рев потряс подземелье.
