мне. Он сказал, что это потому, что вы выдали мне бумагу, леди Розмайн.
Если бы кто-то отнесся к подаркам от семьи эрцгерцогов без уважения, невозможно было бы сказать, какие неприятные повороты «судьбы» могут последовать или какая катастрофа может обрушиться на такую семью. Именно по этой причине отец Филины ясно дал понять, что никто не должен прикасаться к её бумаге.
— Их обращение с нами стало намного более жестоким с лета, когда у них родился новый ребенок. Я ужасно беспокоюсь о том, как там поживает мой младший брат, пока меня нет рядом… — сказала Филина. Как мой вассал, она всегда могла попросить выделить ей комнату в замке, если бы захотела, но её младший брат еще даже не был крещен, поэтому она даже не рассматривала этот вариант.
— Твой младший брат, несомненно, тоже находится под божественной защитой богов, — сказала я.
— …Я благодарю вас, леди Розмайн.
На следующий день, когда я должна была преподавать свой метод сжатия маны, Филина не явилась на службу. Прилетел ордонанс с сообщением, что она больна, но на заднем фоне сообщения я услышала её крик: “Верните мои деньги!”
— Мне нужно помочь ей, — сказала я, вскакивая на ноги.
— Леди Розмайн. — Хартмут положил руку мне на плечо, чтобы остановить меня. — Для изучения вашего метода уже собралось много аристократов. Вы не можете сейчас уехать к Филине.
— Ты хочешь, чтобы я бросила её?
— Я — нет, и я знаю, что вы никогда не бросите её, что бы я ни посоветовал. Скорее, я говорю, что, по моему мнению, лучше отложить оказание ей помощи. Я хорошо знаю степень вашего сострадания, но отказаться от обещания, данного стольким высшим аристократам, ради одной единственной низшей дворянки это не то, что будет прощено и забыто.
Остальные мои слуги кивнули в знак согласия. — Кто знает, что потом выскажут аристократы Филине. Они, несомненно, обвинили бы во всем её, — сказал Корнелиус.
Дамуэль согласился. — Ваше поведение также повлияет на репутацию Филины.
— Более того, они забрали только её деньги, — отметила Рихарда. — Её жизни ничего не угрожает.
— Вы можете научить её этому методу позже, когда научите нас четвертой стадии. А пока я должен попросить вас, пожалуйста, сдержать свои чувства, — заключил Хартмут.
Все были едины в согласии. Я хотела заявить, что собираюсь помочь ей, несмотря ни на что, но я только еще крепче сжала кулаки и проглотила эти слова.
— Очень хорошо, — согласилась я. — Сначала я научу дворян методу сжатия.
Мои вассалы окружили меня, когда мы двинулись в комнату где должно было проходить обучение, без сомнения, опасаясь, что я могу внезапно убежать прочь. К тому времени, когда мы пришли, уже собралось большое количество дворян. Я уже обучила своему методу сжатия всех рыцарей-стражей эрцгерцогской семьи, за исключением тех, кто служил Вилфриду, так что большинство присутствующих дворян были чиновниками и служителями.
Здесь было много детей без сопровождения родителей, так как детям было легче развивать ману, а плата за лекции была совсем не дешевой. Было также много молодежи. Исключениями из этого правила были Бонифаций и гибы, сидевшие в первом ряду. Я не могла не поразиться, когда увидела стариков, которые выглядели заметно старше Бонифация.
Он действительно планирует увеличить свою ману в этом возрасте…? Боюсь, что они упадут замертво, при попытке повторить за мной.
— Могу ли я помолиться о благословении в благодарность за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
Дворяне, которых я раньше не встречала, один за другим выходили мне навстречу. Ситуация с Филиной мучила меня тревогой и нетерпением, но я не могла позволить этому отразиться на моем лице, поэтому отвечала на приветствие фальшивой аристократической улыбкой.
Именно тогда вперед, прихрамывая, вышел самый старый среди дедов. Он был такого преклонного возраста, что нуждался в опекуне, и он опустился передо мной на колени со слезами на глазах.
— Я — предыдущий Гиб Лейсеганг. Могу я помолиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни? — Обратился он ко мне.
— Можешь.
— Теперь, когда я встретил вас, леди Розмайн, я могу без сожалений сойти в могилу.
Что за нервирующее приветствие! Он буквально рискует своей жизнью, находясь здесь!
— Он был довольно настойчив в разговоре с графом Лейзегангом по поводу приезда. Как твой прадедушка, он хотел увидеть тебя хотя бы раз, — прошептала мне Рихарда.
Что?! Это мой прадедушка?!
Старик, у которого катились слезы радости от того, что увидел меня, был, по-видимому, дедушкой Карстедта. Никогда раньше я не встречала никого из своих прадедов, даже в дни моей бытности Урано. Было чудом, что этот человек вообще был еще жив — он был достаточно стар, чтобы казалось, что в любой момент он может упасть замертво. Очевидно, что в этом возрасте он редко общался и даже покидал свое поместье.
— Я тоже рада, что встретила тебя, Прадедушка. Я— ЧТО?!
Не успела я дать ему свое благословение, как он закрыл глаза и с глухим стуком рухнул на пол. Он был совершенно неподвижен; все, что я могла сделать, это в шоке уставиться на него.
— …Я вызвала это своим благословением? — Спросила я у окружающих.
— Не бойтесь, леди Розмайн — такое часто с ним бывает. С ним все в порядке.
Эм, извините, но мне от этого не легче!
Этот момент потрясенной тишины быстро закончился, сменившись возбужденным шепотом собравшихся, когда моего прадеда вынесли из комнаты. Меня снова и снова уверяли, что его жизни ничего не угрожает, но выглядело это совсем не так. Попытка изучить мой метод сжатия, безусловно, помогла бы ему подняться по самой высокой лестнице, так что я была, по крайней мере, благодарна ему, что он не сделал этого прямо передо мной.
Безумие какое-то. Я думала, что у меня сердце вот-вот остановится.
Никогда раньше я не
