видела, как кто-то другой кроме меня так внезапно падал в обморок, поэтому только теперь я по-настоящему поняла, как сильно пугала этим других. Я вдруг почувствовала себя очень виноватой перед ними.
В конце концов шепот утих, и нынешний граф Лейзеганг смиренно вышел вперед.
— Я Гиб Лейзенганг. Могу я помолиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни? — Спросил он.
— Можешь.
— Я глубоко извиняюсь за то, что мой дедушка так удивил и потряс вас. Он умолял меня дать ему возможность прибыть на урок, так как хотел увидеть вас хотя бы один раз, прежде чем боги примут его. Я тоже рад, что наконец-то встретился с вами лично, леди Розмайн.
Нынешний граф Лейзеганг был довольно молод — примерно, чуть старше Карстедта. Я увидела, как в его глазах горит честолюбие, и внезапно поняла, почему раньше нам не разрешали встречаться, несмотря на то, что мы были родичами. Эта встреча, скорее всего, была разрешена только потому, что мои опекуны наконец решили, что мы с Вилфридом должны быть помолвлены.
— Теперь я готова обучать вас своему методу сжатия маны. Но сначала я прошу произвести платежи и подписать магические контракты. — Я жестом указала на чиновников, которые должны были заниматься платежами, а затем на Сильвестра, в ведении которого находились магические контракты. Он будет внимательно следить за тем, как все вписывают свои имена — как потому, что я еще не могла знать всех, так и для того, чтобы показать, что эта лекция проходила с его ведома и разрешения.
Как только все участники внесли оплату и подписали контракты, я начала преподавать метод с Дамуэлем в качестве моего помощника. Сегодня мы изучим его до третьей стадии включительно, и, как и ожидалось, предоставление наглядного образа при обучении намного упрощало создание визуализации, чем представлять себе это же самое стараясь представить себе расплывчатые описания. Многим людям оказалось проще сжать свою ману таким образом, и каждый высказался, что никогда раньше не видел, как сложенная ткань затем придавливается.
— Даже зная этот метод, количество маны, которое вы можете сжать, в конечном счете зависит от крепости вашего разума, — объяснила я. — Кроме того, знайте, что слишком резкое увеличение плотности вашей маны из-за быстрого сжатия вызовет манаотравление. Позаботьтесь о том, чтобы увеличивать свою ману в неторопливом темпе, который не будет мешать вашей жизни.
Так что, теперь любой, кто схватил бы маноотравление, должен был бы винить только себя.
— Подумать только, что даже взрослые люди, такие как мы, могут увеличить плотность нашей маны путем сжатия… Я просто поражен, — сказал Гиб Хальдензеле с явным энтузиазмом в голосе. — Это знание, которое можно держать при себе ради собственной выгоды, и все же ради герцогства вы готовы преподавать его даже другим кандидатам в эрцгерцоги, соперничающим с вами. Я просто теряю дар речи от вашего милосердия и сострадания.
После этих слов Гиб Хальдензеле вышел из комнаты. Вскоре после этого ушли Вилфрид и его вассалы, хотя я заметила, что у всех у них было очень сосредоточенное выражение лица — явный признак того, что они сжимали свою манну на ходу. Я инстинктивно окликнула их.
— В чем дело, Розмайн? — Спросил Вилфрид.
— Я понимаю, что твои рыцари-стражи захотят особенно усердно работать над сжатием маны, учитывая, что они научились этому намного позже, чем другие рыцари-стражи семьи эрцгерцога, но для них опасно сжимать свою ману одновременно исполняя свои обязанности стражей.
Несколько рыцарей обменялись нервными взглядами. Они, очевидно, были так сосредоточены на сжатии своей маны, что совершенно забыли о окружающем.
— Если даже не учитывать риск манаотравления, вы ведь наверняка не захотите чтобы метод сжатия мешал вашей службе. Вилфрид, возможно, тебе следует изменить свое расписание, чтобы всем было легче выделить время для сжимания маны, чтобы не заниматься этим на посту.
— Хорошая мысль, — ответил Вилфрид, кивнув. Он и его рыцари прекратили свои попытки сжать манну на ходу, а затем вместе вышли из комнаты.
Как только они ушли, я бросилась туда, где пребывали Сильвестр и Фердинанд.
Том 4 Глава 358 Семейные обстоятельства Филины
— Сильвестр, Фердинанд, можно нам сейчас отправится спасать Филину? — Спросила я.
— …Ах да, одна из твоих вассалов что не пришла. Что ты имела в виду под «спасать»? — Спросил Сильвестр, нахмурив брови. К сожалению, я не могла сообщить многого; я знала только то, что слышал в ордонанце.
— Я не уверена, какова точно тамошняя ситуация, но сегодня утром я получила ордонанс. Женщина сообщила мне, что Филина заболела, но я слышала, как Филина кричала о том, что у нее отняли деньги.
Фердинанд, который слушал, постукивая себя по виску, опустил руку и уставился на меня. — И ты не кинулась сразу к ней? — Спросил он, недоверчиво моргая. — Боги, ты действительно повзрослела?!
— Все мои вассалы собрались вместе, чтобы остановить меня, и с тех пор я несколько подуспокоилась. — Или, скорее, на меня повлиял вид моего прадеда, упавшего передо мной в обморок. — А теперь скажите мне, как мы можем спасти Филину и не доставляя ей своим вмешательством лишних хлопот? Она так усердно работала, чтобы заработать деньги специально для того, чтобы присутствовать на моем уроке. Её родители не собирались покрывать эти расходы, и поэтому она собирала сведения в Королевской академии, переписывала книги, собирала сказки из других герцогств и делала все что только можно чтобы накопить денег. Она была так счастлива, что научится моему методу сжатия…
Мне ни разу не приходило в голову, что родители Филины могут начать мешать ей, вместо того, чтобы праздновать её успех. Она именно потому и зарабатывала так усердно деньги своим трудом, что её семья была бедной, и она знала, что они не смогут заплатить за нее.
— Её родители действительно отняли деньги у своего ребенка…? — Спросил Сильвестр.
— В аристократических семьях, как правило, ожидается, что доход будет идти на благо дома, особенно доходы
