конце голос предательски дрогнул, и в дальнейшем Сера ограничивалась жестами и односложными замечаниями. От коллег изменение в поведении не скрылось. Они посмотрели на Серу, потом на Вилхелма, но и слова поперёк не сказали, — себе дороже лезть в чужие отношения.
Вилхелм же никуда не спешил. Вообще отвлёкся на другого пациента. Неподалёку с койки поднялся Жерар Лабранш.
Со времён тяжелейшего ранения прошёл уже почти год, но вряд ли когда Жерар полностью восстановится. И дело даже не в протезировании, — подобные операции здешние медики умели делать хорошо задолго до того, как в команде появилась Сера.
Жерар опёрся на парные трости и таким образом добрался до носилок, которые удерживали его братья по культу. Ему не удалось скрыть величайшего облегчения, когда, наконец, удалось принять горизонтальное положение. Перелом тазовых костей — что-то вроде травмы коленного сустава. Гнусная предательская штука.
— Святой, — произнёс Вилхелм и поклонился.
Жерар только лишь поморщился, сотворил знамение аквилы, а потом бросил культистам устало:
— Пошли.
Вилхелм проводил взглядом троицу и вздохнул. Далеко не все уцелевшие рады тому, что уцелели. Некоторые обречены на муки до конца жизни.
В этот миг Вилхелма взяли за локоть. Сера тоже бросила:
— Пошли.
Через минуту они оказались в месте, которое одним видом олицетворяло выражение "творческий беспорядок".
Горы книг, папок с документами, пиктов, результатов анализов. Всё это лежало не только на столах или шкафах, но и на полу тоже. Самое важное зажато в серворуках или в металлических щупальцах. Эти устройства тянулись откуда-то из-под потолка и тут же рванули к хозяйке так, что пришлось отмахиваться.
В кабинете стояла беговая дорожка с полуразобранным человекоподобным роботом. По меньшей мере, ещё пара подобных конструктов занимала место у испытательных стендов, ожидая, когда к ним привинтят что-нибудь новое для полного комплекта. Отдельные искусственные части тел ждали своего часа на верстаках или же вовсе служили в качестве пресс-папье.
Вилхелм и шага сделать не успел, как задел бумажную горку, и документы устелили пол. Сера никак не отреагировала на неловкость. Она заперла дверь, да так и стояла, словно бы боялась повернуться к мужу.
— Дорогая? — позвал Вилхелм.
До слуха донеслись приглушённые всхлипывания. Вилхелм бросил подарки на громоздкую кушетку, сделал шаг к Сере, но та сама на него набросилась и обняла. Прижалась к груди и рыдала почти беззвучно, подрагивала в его руках так, что стало не по себе.
— Ну-ну, брось, — произнёс он.
— С утра… храбрилась. — Голос совсем грудной, Сера вот-вот сорвётся. — А увидела… — Сера перешла на шёпот. — Подумала: "Что бы я делала, если бы ты не пришёл".
Она всё-таки не выдержала и расплакалась.
— Ох… ну как я мог не прийти? — проговорил Вилхелм и поцеловал её в макушку. — Моя самая чувствительная девушка на свете.
Сера только крепче к нему прижалась. Они так и стояли в тишине, прерываемой лишь шмыганьем, шорохом вентиляции и перещёлкиванием механодендритов, которые не понимали, что происходит с хозяйкой.
— Прошу, — каждое слово давалось Сере с невероятным трудом, — рассказывай. Мне. Всё. — Она набрала побольше воздуха и выдавила: — Я… я не глупая. Я твоя жена.
Она окончательно расплылась в его руках, облилась слезами, не в силах ничего с собой поделать.
— Боже-Император! — проговорил Вилхелм, подхватил супругу на руки, перенёс и усадил за стол. — Не реви.
Он время от времени посещал рабочее место Серы, а поэтому ориентировался в здешнем лабиринте. Нашёл бутылку с водой, давно немытую кружку с тёмными разводами рекафа на стенках, протёр чистым носовым платком и вернулся. Вилхелм напоил Серу, как ребёнка, придерживая кружку за донышко, осторожно наклоняя. Сера выпила всё до последней капли, а потом убрала кружку в сторону, уцепилась мужу за шею и не отпускала.
Вилхелм так и встал с колена вместе с супругой, перенёс на кушетку, сел и усадил её к себе на ноги. Они провели в таком положении несколько минут, прислушиваясь к дыханию друг друга. Когда дыхание Серы выровнялось, Вилхелм проговорил ей на ушко:
— Впредь обещаю всё тебе рассказывать. Особенно то, что напрямую нас касается. Я люблю тебя и хочу, чтобы всё было хорошо.
Сера сглотнула ком в горле и спросила:
— Вчера я не сильно тебя ударила?
Вилхелм только посмеялся и ответил:
— Да нет, конечно! — Он отстранился на миг, посмотрел на её опухшее покрасневшее лицо, а потом поцеловал в губы.
Сера ответила на это всей страстью, на которую была способна, и вы не обманывайтесь субтильным мальчишеским телосложением. Она покрыла поцелуями всё лицо супруга, начала раздеваться…
Как я и обещал чете ван Дейков: их близость я не описываю.
Но тогда до близости дело и не дошло. Всё закончилось, не успев начаться. Вилхелм вдруг скривился, схватился за грудь. Он согнулся, а потом завалился на бок.
Сердечный приступ.
Сера едва успела застегнуть ему брюки, да набросить на своё обнажённое тело алую мантию служителя культа. В таком виде и выскочила из кабинета, чтобы позвать на помощь.
Не буду тянуть и заставлять волноваться — Вилхелма спасли. Зачастую люди гибнут, так и не дождавшись врачей, а в госпитале и врачей, и оборудования, и лекарств более чем достаточно. Хоть в чём-то повезло.
3
Нет, я не мог не навестить Вилхелма! Один из ключевых персонажей "Царства Георга Хокберга". С его помощью я показываю, ради чего вообще все эти люди сражаются. Как я мог его оставить без поддержки?
Когда я пришёл, Вилхелм ещё спал. После операции на сердце он выглядел неважно, морщины прорезались сильнее прежнего, но, могу поспорить, Сера обязательно приведёт его в порядок. Внешний вид мужа заботил Серу, наверное, даже сильнее, чем самого Вилхелма.
Я смиренно ждал, сидя рядом с его кроватью, и делал заметки будущей почти правдивой статьи относительно участия Саламандр в кампании на Хелге-Воланте, когда Вилхелм очнулся. Он осмотрелся, заметил меня, спросил:
— Агнец?! Что… что случилось?
— Никаких предположений?
Он медленно — едва шевелил руками — прикоснулся к груди к тому месту, где теперь стучало искусственное сердце. С такой женой, как Сера, Вилхелм мог стать ещё одним долгожителем без всякого омоложения.
— Последнее, что помню, — меня словно ножом ударили, — проговорил Вилхелм.
Я усмехнулся и сказал:
— Некогда ты мог только мечтать о такой смерти. Лучше только во время оргии.
Вилхелм поморщился,
