смог добиться успеха в тушении.
Несмотря на все усилия шиноби, огонь потух только спустя долгие десять минут яростного сопротивления воде и песку. Продираясь сквозь обвалившиеся балки, мы смогли пройти к покоям, где почивал дайме с наложницей, но это было уже бесполезно.
Здесь лежали лишь обгоревшие тела шиноби, пытавшиеся было вытащить правителя из огня. Личная охрана дайме тоже не преуспела в его защите. На углях кровати можно было обнаружить останки наложницы, чьи крики долго разрезали ночь перед смертью. Обугленные руки были скрючены, некогда прекрасная женщина пыталась сама выбраться из пламени, но лишь бессильно ломала ногти о заклинившую дверь. В ее руках неестественно чистой казалась спица для волос, кандзаси с оплавленным, вскипевшим шариком янтаря на конце. Ею она словно пыталась открыть неподдающуюся створку.
Тело дайме тоже было здесь. Его нашли на полу в скрюченной позе и рядом оброненную масляную лампу.
На следующее утро было объявлено, что владыку Страны Огня настигла старость. Сердечный удар застал его посередь дня. В попытке позвать помощь он обронил лампу, из-за чего и начался пожар. Но подробности произошедшего выясняли еще долго.
Глава 51. Начало жаркого лета
12 июня 49 года от начала Эпохи Какурезато
Тонкое нательное белье пропиталось потом и неприятно липло к телу. Нашитая шерстью на полупрозрачной шелковой ткани сетка должна была сохранять тепло при долгих засадах и отводить влагу в жарких битвах. Но затянувшийся дождь не давал проявиться этому свойству так полюбившегося Кушине элемента одежды. Тяжелые капли дождя часто били по голове и плечам, насквозь вымочив грубую пеньковую ткань верхней одежды и разгрузки.
Просушить ее будет сложно, но все равно придется стирать, так что жалеть об этом поздно. А что-то и вовсе придется выкинуть. Кровь со штанов и рубахи еще можно отстирать, а дыры в них заштопать, но разгрузка исполосована клинком противника — ее только на тряпки. Обидно.
Потяжелевшие и слипшиеся от влаги в сосульки алые волосы девушки выбились из-под повязки с протектором и липли к щекам. Капли дождя падали на запрокинутое к небу лицо, унося жар с раскрасневшейся кожи, они падали в жадно хватающий воздух рот, из которого вырывались частые облачка пара.
Обидно за одежду.
Кушина нервно рассмеялась. Она упала на колени в раскисший дерн и засмеялась в голос, сжимая в руках мокрую измятую молодую траву долины. Небольшой долины, раскинувшейся меж обветренных серых скал, которая этим днем стала полем сражения между Конохой и Ивой. Еще одним полем в бесконечной череде сражений, из которых она, Кушина, вновь вышла живой. А ей обидно за одежду!
Болезненный кашель заставил девушку оборвать нервный смех. Ее взгляд стремительно заметался по округе, выискивая источник звука. Найти его оказалось не так-то просто. Вокруг Кушины лежало не меньше двух десятков тел. Рваных, покрытых грязью и кровью тел врагов и друзей. И кто-то из них был еще жив.
— Пожалуйста… — донесся до ушей Кушины сквозь шум дождя хриплый шепот. — Помоги…
Девушка смогла найти его. Полностью обожженного шиноби. Техника Катона прошлась по его телу, сжигая одежду, спекая ее остатки с покрывшейся сочащимися сукровицей язвами кожей, область живота и груди была и вовсе обугленной. Тяжелые травмы, но парень, наверное, был под львиной долей стимуляторов, раз находился в сознании. Кизаши еще мог бы спасти ему жизнь, если бы не одно «но».
Этот шиноби был из Камня.
— Помоги… — сорвались с его обожженных губ слова. — Убей. Умереть… от руки Акай Чишио но Ренге… будет… в радость.
Волна чакры взметнулась внутри Узумаки, промчавшись по меридианам и вспыхнув тревожными алыми огоньками на кончиках вскинутой в сторону врага руки. Знаки печати ударились в шиноби, разорвав его грудь и запечатав очаг чакры. Брызги крови и тканей взметнулись в воздух, опадая на землю, повторяя линии фуиндзюцу, которые напоминали изображение цветка лотоса. Девушка не была столь наивной, чтобы не позаботиться о возможной самоубийственной технике, которая могла бы сработать при смерти противника. Кушина Узумаки была слишком желанной целью для многих.
— Я не кроваво-красный лотос, — зло прошипела она, уронив горящую изнутри от использованной техники руку на влажную землю и сверля взглядом быстро смываемые линии кровавой печати. — Я Гурен! Сколько раз вам повторять… Алый Лотос. Не кровавый.
Внезапно для самой себя всхлипнув, Кушина тяжело оперлась о землю, пытаясь встать. Ноги подрагивали из-за противной слабости, качнувшись, она едва не упала на чей-то труп, но все же смогла подняться. Пелена дождя ограничивала взор, но джинчурики смогла сориентироваться, в какой стороне должны были появиться ирьенины Конохи и прочие вспомогательные отряды в случае победы Листа, и направилась туда.
— Как они запомнят, что тебя нужно называть Гурен, если ты это говоришь непосредственно перед тем, как жестоко расправиться с тем, кто должен запомнить твое прозвище? — раздался в голове Кушины насмешливый голос.
Отвечать ему не было сил и желания. Переставлять ноги, стараясь не запнуться о чужие конечности, тела и разбросанное оружие, уже было сложно.
— Ты даже создала технику, которая только подтверждает твою кличку, данную тебе в Камне, — не унимался голос. — Ты это нарочно?
— Я Алый Лотос, — все же упрямо пробормотала Кушина, давя ком в горле.
— Да брось, — рассмеялся голос. — Кроме Орочимару никто даже не пытается тебя так называть.
— Мне достаточно того, что для него я Алый Лотос, — зло огрызнулась Кушина, борясь с вызванным усталостью туманом в голове и пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. — Я не хочу быть кровавой. Я не должна. Никто не должен.
— Не хочешь, но делаешь. Не должна, но получается у тебя отлично, — продолжал веселиться внутренний голос.
— Заткнись! — чувствуя, как жгут глаза невольные слезы, выпалила Кушина. — Не тебе, демону, меня судить! Заткнись, Кьюби!!!
Как ни странно, но внутренний голос и в самом деле замолк, хотя Узумаки не могла сейчас подавить биджу с той же легкостью, как делала это обычно. Глотая слезы, Кушина шагала вперед, уперев взгляд в землю и стараясь не видеть того, что ее устилает.
— Меня зовут Курама, — внезапно прогрохотали слова в голове девушки, заглушив шелест дождя и завывания ветра в скалах. — Запомни
