тебя, пока ты не умрешь? Или ты хочешь жить в храме?
— Леди Розмайн, — вмешалась Йонасара. Один звук её голоса заставил Конрада снова отшатнуться. — Мы не можем позволить себе…
Я оборвала её взмахом руки. — Я не припомню, чтобы говорила, что он станет синим жрецом. Он вступит в храм, как человек без родителей — как серый жрец. С этого момента он не будет иметь ничего общего с этим домом. Вы можете считать, что он скончался.
— Я буду сожалеть что не могу использовать его в качестве слуги, но я не возражаю против того, чтобы он полностью исчез из нашей жизни, — ответила Йонасара, внезапно почувствовав себя намного лучше. Тем временем Конрад уставился на меня со смесью удивления и любопытства на лице.
— Приют предоставит тебе еду, чистую постель и образование, — сказала я мальчику. — По крайней мере, с тобой не будут так жестоко обращаться, как сейчас. Однако, если ты хочешь остаться здесь, я приму и это твое решение. А теперь, не хочешь ли ты поесть чего-нибудь вкусненького?
Конрад колебался. Его глаза блуждали по комнате, прежде чем в конце концов остановились на мне. — Я… Я голоден…
— Я понимаю. Тогда ты можешь уйти с нами, как только Филина будет готова.
Довольно скоро Филина вернулась в гостиную вместе с Лизелеттой. Она, похоже, испытала сильное облегчение, увидев меня, стоящую между Йонасарой и Конрадом, но выражение её лица также, похоже, было окрашено одновременно решительностью и смирением.
— Филина, я собираюсь увезти Конрада в храм, — сказала я.
Её брови на мгновение дрогнули, а затем она посмотрела на отца глазами, полными гнева и разочарования.
— Магический инструмент Конрада — это наследство нашей Матери. Почему ты позволил леди Йонасаре забрать его? Почему ты позволяешь ей творить все что она пожелает? — Требовательно спросила она.
Отнятый магический инструмент когда-то принадлежал родной матери Филины; для Йонасары перезапечатать его на ману собственного сына было просто непростительно в глазах Филины. Её губы дрожали, и она смотрела на мачеху и на отца, что позволили произойти этому, со всем доступным ей жаром.
— Мана уже перезапечатана. Ничего нельзя сделать. И более того, это нормально, отдавать предпочтение ребенку с большим количеством маны, — ответил Кашик, его отношение не изменилось даже перед лицом подобного вопроса от его собственной дочери.
Тогда то Филина и поняла, что её слова и чувства никоим образом не повлияют на него. Она опустила глаза в пол и крепко зажмурилась, изо всех сил стараясь скрыть свои эмоции, но не смогла сдержать слез.
Я не могу поверить, что они украли фамильную ценность её покойной матери…
Хоть мне это и не нравилось, но я могла понять, когда дворяне уделяют приоритетное внимание детям с большим количеством маны. Однако украсть подобную реликвию у ребенка, память о матери…
— Фердинанд, насколько дороги такие магические инструменты? — Спросила я.
— Новый, я полагаю, будет стоить около пяти малых золотых монет. Они дороги потому, что для их создания требуется значительное количество маны. Хотя я сам никогда не покупал их.
Вполне логично, что он не знал точной цены на магические инструменты для детей, учитывая, что он никогда не был женат.
— Филина, я одолжу тебе необходимое количество денег, но я ожидаю, что ты вернешь их, — сказала я. — Используй их, чтобы выкупить магический инструмент твоей матери. Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли такую драгоценную семейную реликвию.
— Старый магический инструмент, у которого была насильственно перезапечатана мана, не будет стоить больше трех маленьких золотых, — сказал Фердинанд, доставая карту, которая сияла, как радуга. Она была очень похожа на гильдейскую карту, и это сравнение стало еще более уместным, когда он протянул её Кашику. — Мы собираемся купить этот магический инструмент. Мы заплатим три маленьких золотых. Полагаю, у тебя нет претензий и возражений по сделке.
Ошеломленный и неспособный отказать Фердинанду, Кашик с трудом сглотнул и достал такую же карточку. Он прикоснулся своей к той, которую достал Фердинанд, а затем потянулся за магическим инструментом.
— Нет! Немедленно прекратите это! — Воскликнула Йонасара. — Это магический инструмент моего ребенка!
— Ты всегда можешь купить еще один.
— Нет! Кто знает, когда мы сможем это себе позволить?! — Запротестовала Йонасара, но Кашик вырвал магический инструмент из её рук и протянул его Фердинанду, который затем передал его мне. Я, в свою очередь, передала его Филине.
— Лорд Фердинанд, леди Розмайн… Я так благодарна вам обоим… — сказала Филина. Она крепко обняла магический инструмент и начала плакать, но на этот раз она плакала слезами радости.
Я вздохнула с облегчением, радуясь, что наконец она начала улыбаться.
Вытирая глаза, Филина решительно посмотрела на своих родителей: — Отец, леди Йонасара, теперь я буду жить в замке в качестве вассала леди Розмайн. Теперь, когда Конрад отправляется в храм, я больше никогда сюда не вернусь.
Кровь отхлынула от лица Кашика, в то время как Йонасара вздохнула с облегчением — две, мягко говоря, противоположные реакции. Между тем ярко-зеленые глаза Филины сияли твердым, решительным светом.
— Скорее всего, никогда не наступит день, когда Дрегарнур, Богиня Времени, снова свяжет наши нити воедино, но я молюсь, чтобы вы жили в мире под защитой богов, — сказала Филина. Это были её прощальные слова, она взяла Конрада за руку и покинула то, что когда-то было её домом.
Том 4 Глава 359 Предложение для Конрада
— Розмайн, ты собираешься его сейчас отвезти в храм? Это не входило в наши планы, — сказал Фердинанд, как только мы вышли из особняка семьи Филины. Он смотрел на меня сверху вниз глазами родителя, собирающегося сказать своему ребенку, чтобы тот вернул бездомную кошку туда, где он её подобрал. Если бы мы были одни в храме, он, конечно, отчитал бы меня за то, что я «помогаю всем, кого вижу, не задумываясь о последствиях».
Однако
