– Так. – говорю я, массируя себе переносицу жестом Акиры: – Грендель‑тян, начни пожалуйста с самого начала, но медленно, а то не все тут за тобой уследили. Ты, получается малефик? – и худощавая девушка в очках испуганно кивает. Она – малефик. То есть проклинатель, если нормальным языком. Проклинает она область, или по именам. Как именно проклятье находит того, кого надо поразить – не имеет ни малейшего понятия. То есть это работает так – «будьте прокляты все, кто носит красный шарф и ковыряется в носу», только нельзя проклясть больше одного человека одновременно. Почему – непонятно. Вот не работает пока у нас исследовательский отдел, непорядок. Все на глазок, да дедовскими методами. Кстати, это может действовать и по имени, как Тетрадь Смерти – загадываешь имя и вперед. Кличку, кстати тоже можно, но только такую, с какой ты действительно ассоциируешься у большого количества людей. Если ты в глубине души называешь себя «Здоровяк», а все окружающие знают тебя как «Задохлика», то и проклинать нужно «Задохлика». Конечно у проклятия Грендель есть ограничения, оно подействует только в случае, если объект проклятия засыпает один в помещении. Момент, когда человек засыпает и есть исполнение проклятия «не просыпайся». Что же до условий, то Грендель накрыла город проклятием в стиле «кто желает нам смерти, пусть заснет и не просыпается». Мощно. Накрыть проклятием такую большую область. Конечно, если бы их хотел убить весь город – толку от такого было бы чуть, но в данном случае людей, желающих их смерти было немного. Странно, что моя сестренка хотела кому‑то смерти, но, наверное, это было что‑то в духе, «да когда ж они сдохнут уже», сказанное сгоряча.
– Нет, Сумераги‑тайчо. – сжимается Грендель‑тян: – это должно быть ярко выраженное желание, желание, практически переходящее в действие. Проклятие не действует на импульсивные вспышки гнева. Это явное намерение убить нас всех, в том числе Хикэру‑собо.
– Ну хорошо. Ладно, сестренка иногда бывает крута. Это не так важно. Почему ты ее разбудить то не можешь? – мысль о подставе и обмане откидываю. Вечно Молодая так бы не поступила, слишком мелочно для нее. Что‑то тут действительно не играет и Грендель‑тян уже на третий раз мелкими бисеринками пота покрылась.
– Не знаю. Она словно бы еще продолжает спать. Это как защитная кома у Сандзюсан, только я с таким еще не сталкивалась. – поясняет девица в очках.
– Чего ее слушать. – ворчит Майко, и девица сжимается еще больше: – оторвать ей ногу и выкинуть. Бесполезная же.
– Не надо так пугать гостей, Майко‑чан. – обращаюсь я к ней: – мы все тут добрые союзники, не так ли, Грендель‑тян? И кстати, а как тебя зовут?
– Майя. – бледнеет Грендель‑чан.
– Какое интересное имя. Майя. – пробует это имя на вкус Акира. Она помнит про Мару‑Майю и у нее все еще сносит крышу от менталистов, потому ее голос сейчас звучит очень глухо и угрожающе. Обычно я рассчитываю на Акиру как на глас разума, вопиющего в пустыне и некий противовес нашей «Майко‑оторвать‑ногу», но сейчас это бесполезно. У нее тоже глаза кровью налиты. Понимаю, я тоже не в лучшем расположении духа, но кто‑то же тут должен быть спокойным и хладнокровным. Вот только почему этот кто‑то – обязательно должен быть я? Я бы с удовольствием сейчас катал бы истерику, хватал Грендель за шкирку и тыкал ее в Нанасэ лицом, крича на нее и требуя немедленного пробуждения, но я понимаю, что это бесполезно. Она делает все, что может. Тут надо успокоится и попробовать проанализировать ситуацию.
– Ты отменила свое проклятие? – в который раз спрашиваю я. Она поспешно кивает. Проклятие отменено, но сестренка Нанасэ продолжает спать. Значит не в проклятии дело. Конечно, отпускать Майю‑тян до момента выхода Нанасэ из сонной комы никто и не собирается, но, возможно, будет нужно привлечь других специалистов.
– Если предположить, что это что‑то наподобие защитной комы, как у Чиеко Митсуи, то что может вывести человека из такого состояния? – снова задаю вопрос я. Как можно больше вопросов, нам нужно установить все, что знает сама Грендель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как правило – ключевая фраза. Пароль. – отвечает мне Майя‑Грендель: – данное состояние было разработано в качестве защиты при захвате заложников или допросах с применением … пыток. – произнеся последнюю фразу она проглатывает комок в горле и бросает настороженный взгляд на Майко. Майко молчит и Майя‑Грендель продолжает.
– Для вывода человека из такого состояния нужна специальная фраза, которая запускает процесс возврата из защитной комы. В противном случае… это состояние спланировано таким образом, что никаким иным способом вывести человека из нее не получится. Для противостояния … методам воздействия.
– Понятно. – говорю я. Действительно понятно, что такое состояние и способ ввести человека в него – это просто подарок для спецслужб. Взятый в плен агент не означает провал всех его контактов, он просто впадает в кому и все. Лежит в ней либо до момента освобождения, либо, что вероятней – до момента исчерпания всех ресурсов организма на поддержание жизнедеятельности. Пытать его бесполезно, будить – тоже. Нашатырный спирт мы уже пробовали. Питер предлагал поцеловать, но этого романтика Акира в шею выгнала. Хотя, попробовать стоило, конечно. Это все было понятно. Непонятным было то, каким образом моя сестренка научилась впадать в защитную кому, или кто ее научил.
– Эта защитная кома… она может быть природным состоянием? – спрашиваю я у Майи. Та отрицательно мотает головой.
– То есть… может и природным быть, наверное… – говорит она: – но мне лично о таком неизвестно. Любое природное состояние такого рода это либо вследствие травмы или болезни. В противном случае все просыпаются от нашатырного спирта.
– И чтобы научится этом нужны годы тренировок? – уточняет Акира.
– Не обязательно. Такая подготовка есть у Сандзюсан, но она не уникальна. У нас, это я помогаю установить барьеры в головном мозге и подготавливаю Страну Снов для каждого. Думаю, что существуют маги, которые так же как и я могут придавать такую способность людям. Наверное. – говорит Майя.
– Значит или травма или болезнь. Син? – оборачивается Акира: – мы же пробовали.
– Да. – киваю я: – мы уже пробовали. Значит это как минимум не травма. И скорее всего не болезнь. Но откуда у Нанасэ доступ к таким технологиям? Она в прошлом работала на какой‑то клан? Ладно. Это потом. Сейчас – ты что‑то можешь нам предложить? Есть варианты решения этой проблемы, или… – я оставляю это свое «или…» висеть в воздухе. Угрожать этой Грендель в очках смысла нет, воплотить угрозы в жизнь мы конечно можем, однако это и с этической точки зрения будет неверно, и так оставили ее тут нам на растерзание, с учетом ее способности она и постоять за себя не сможет, в реальном противостоянии у нее даже против крепкого старшеклассника шансов нет. Кроме того, давно известно, что угроза высказанная всегда проигрывает собственному воображению. Человек и сам себе придумывает все наиболее страшные для него варианты, стоит только сказать что‑то вроде «ну смотри, у тебя будут проблемы» или там «а теперь ходи, оглядываясь». Данные угрозы не конкретны, но они намного эффективней чем Майкино «щас как дам по башке». Потому что человек сам себя накрутит и нагнетет ситуацию. Угроза и должна быть неопределенной. В свою очередь, никогда не реагируйте на такие неопределенные угрозы. От всего на свете не предохранишься, только нервные клетки пожжёшь.
– Я знаю только один способ. – и Грендель‑Майя пускается в сбивчивые объяснения. Защитная кома, как и ее сонная кома – в основе своей это просто сон. А у нее есть ключик к каждому сну, она умеет ходить по снам. Потому ее и держат в Сандзюсан, с ее небоевой специализацией – она умеет ходить по снам других людей. Не любит, боится, но умеет. Почему боится? Говорит, что настоящий сон может восприниматься разумом как реальность и как следствие – переносить в реальность повреждения тела, полученные во сне. Если это твой сон, то такая возможность демпфируется какой‑то областью мозга, но для того, чтобы войти в чужой сон – сперва нужно убедить свой мозг, что это реальность, а в реальности и ранения настоящие. И вообще, она убеждена, что если ее убьют во сне, то она умрет в реальности, а умереть во сне – как на землю сплюнуть. Люди вообще хрупкие создания, в кошмарах это компенсируется тем, что спящий все же не может умереть. Или ногу сломать. Или быть сожранным. А вот она – может. Потому ей страшно и она одна туда не пойдет.
