— Чего это я должен держаться?! Надеюсь…
— Темы разговора.
— Ах да! В любом случае я уверен, что агенты у нас на корабле есть. Корабль, возможно, просто кишмя кишит ими. Вопрос в том — чьи они? Икса или тех — других? Или есть и такие, и такие?
— Вроде бы они пока под ногами не валяются, — прокряхтел Джонсон. — И посудина наша пока цела. А вот когда мы доберемся до верховий…
— Насчет того, что под ноги не суются, не знаю. Хоть Икс и не говорил этого, но мы вправе предположить, что именно Икс пробурил тот туннель и оставил веревку для Джо и его египетских дружков. И у нас нет доказательств, что другие агенты настроены против нас только потому, что не хотят, чтоб простые земляне добрались до Башни. А может, они просто хотят создать определенные затруднения на пути туда, чтоб мы трудом заслужили право на вход? А почему бы и нет?
И еще… насчет Одиссея… Появился он внезапно и спас нас всех, когда мы дрались с фон Радовицем. Сказал мне, что он один из двенадцати избранных Иксом. Я решил, что он и послан к нам Иксом, но Одиссей возразил — нет, его послала этик-женщина. Я стал расспрашивать Одиссея о ней, а он взял да и расхохотался. В общем, не захотел разговаривать.
Значит, в этом деле замешаны двое этиков. Еще один ренегат, являющийся союзником нашего Икса, что ли? А может, эта женщина вовсе и не подружка Икса? Может быть, она всего лишь этик, пронюхавшая о происходящем? И она послала Одиссея, который вполне мог быть агентом, принявшим обличье исторического Одиссея?
Я говорю так потому, что случайно повстречал двух микенцев, дравшихся под стенами Трои. Так они, по крайней мере, утверждали. Тут на Реке самозванцев — хоть пруд пруди, знаете ли! Так вот, Одиссей мне как-то сказал, что Троя находилась на самом деле гораздо южнее, чем считают археологи. А оба грека утверждали, что Троя была именно там, где ее помещают все исследователи — вблизи Гиссарлыка, в Турции. Ну конечно, они так не называли ни город, ни страну. Ни того ни другого в их времена еще не существовало.
Микенцы рассказывали, что Троя расположена вблизи Геллеспонта, то есть там, где потом был основан город Гиссарлык. Ну и как вам такая путаница?
— Если этот греческий парень был агентом, — прогудел Джонсон, — то зачем ему понадобилась эта брехня?
— Возможно, затем, чтоб убедить меня в том, что он не самозванец. Что он и есть самый-разсамый всамделишный Одиссей. Надо полагать, ему вряд ли угрожала опасность встретиться с кем-нибудь, кто мог бы назвать его отъявленным вралем. Да и к тому же он пробыл у нас совсем недолго, так что шансы на подобную встречу были практически нулевые.
И еще одно. Ученые моего времени утверждали, что деревянный Троянский конь — чистейшей воды выдумка. Что правды в этой истории не больше, чем в предвыборных обещаниях политикана. А Одиссей сказал, будто деревянный конь был и что он сам выдвинул эту идею — в точности так, как об этом поведал Гомер, и что именно таким образом греки вошли в город.
Однако вполне можно предположить, что это была ложь с двойным дном. Сказав мне, что все ученые ошибались, Одиссей как бы доказывал, что он действительно сражался у стен Трои. Любой, кто может встать в позицию и, глядя вам прямо в глаза, заявить, что все ученейшие мужи — просто набитые опилками и мышиным дерьмом чучела, ибо он там был, а их там не было, вас, безусловно, убедит в своей правоте. Это потому, что ученых всегда заносит, так как они склонны искать сказочный Северо-Западный проход, используя в пургу секстант и не зная, где находится бушприт — на носу или на корме.
— Что ж, они хоть стараются, — вздохнул Джонсон.
— Так ведь и евнух в гареме у шейха тоже очень старался. Как бы я хотел иметь хоть слабенькое представление о том, что тут происходит в действительности! Мы блуждаем в тесных водах, как любил говаривать доктору Ватсону Шерлок Холмс.
— А кто такие эти парни? — с любопытством спросил Джо. Гигант горец снова нахмурился:
— О'кей, Джон, извини меня. Я надеялся, что нам удастся проследить хоть одну нить в этом безумном узоре. Черт меня побери, если нам удалось ухватиться за ее кончик!
— А не может ли нам помочь в этом деле Гвенафра? — проворчал Джо. — Она такая женщина, что мимо нее не пройдешь. Ты говорил, будто женщина может понимать вещи, которые мужчинам недозтупны, потому как у нее жензкая интуиция. А кроме того, женщины жуть как не любят, когда з ними не зоветуютзя. Они же не куклы! Гвенафра знает, что тут давно что-то произходит и что ты от нее это зтарательно прячешь. Как раз зейчас она грузтит в главной гозтиной. Она приходит в бешензтво каждый раз, когда ты ее выгоняешь, чтоб побезедовать з нами по этому вопрозу.
— Я вовсе не верю в женскую интуицию, — ответил раздраженно Сэм. — Они просто так воспитаны обществом, что видят наши действия под другим углом зрения; подмечают особенности речи, жестов, интонаций, которые мужчины пропускают мимо ушей. Они очень чувствительны к разным мелочам именно в силу своего воспитания.
— Ну, в общем-то это одно и то же получаетзя, — отмел возражение Джо. — Какая тебе разница, как называютзя эти качезтва. Злушай, мы же уже мозги набок звернули на этом деле! Замое время зменить здающего в нашей покерной партии.
— Все скво жуть как болтливы, — гудел свое Джонсон.
— Если взять тебя за точку отсчета, так выяснится, что все кругом болтуны, — отозвался Сэм. — В любом случае Гвен ловка и умна не меньше других, а может, и больше.
— А кончится все тем, что вскоре о наших делах узнает весь мир, — стоял на своем Джонсон.
— Что ж, если хорошенько подумать, — ответил Сэм, — то почему бы об этом не знать и другим. Разве их это не касается?
— У Незнакомца, должно быть, были причины желать, чтоб мы держали рты на запоре.
— Но хороши ли эти причины? — задал вопрос Сэм. — Правда, если мы действительно начнем болтать, то тут вскоре соберется такая толпища желающих попасть на Северный полюс! Золотая лихорадка тысяча восемьсот сорок девятого года[167] ни в какое сравнение с этой не пойдет. Сотни тысяч захотят залезть на Башню. А еще миллионы будут тереться вокруг, разнюхивая, какую бы прибыль извлечь из этого дела.
— А взе-таки давайте проголозуем назчет Гвен.
— А ты слыхал когда-нибудь о женщине — члене военного совета? Не успеешь и глазом моргнуть, как она уже оседлает тебя и начнет руководить. Эти нижние юбки отхватят тут же целую милю, как только ты им протянешь один дюйм!
— Теперь женщины больше нижних юбок не носят, — задумчиво сказал Сэм. — Больше того, они теперь вообще мало чего носят, как ты мог бы заметить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
