— Вам ведь это известно, не правда ли?
— А куда ты направлялся, когда украл вертушку? — спросил Сирано.
Торн покусал губу, а потом тоже задал вопрос:
— Из этого я заключаю, что в Башню вам все-таки попасть не удалось?
Джилл колебалась. Надо ли говорить ему о Пискаторе? Не даст ли знание этого факта ему каких-либо преимуществ перед ней? Никто не представляет себе, чем это может обернуться, но ведь все равно она не имеет ни малейшего представления о том, куда следует положить хоть один кусочек этой окаянной головоломки!
— Один человек прошел, — ответила она. Торн вздрогнул и еще сильнее побледнел.
— Один? И кто же это?
— Я скажу вам после того, как вы расскажете, что все это значит.
Торн медленно набрал полные легкие воздуха и так же медленно выпустил его.
— Обо всем этом я больше не скажу ни слова, пока мы не вернемся на «Марка Твена». И там я стану говорить только с Сэмом Клеменсом. А до этого — ни слова! Можете, если угодно, вскрывать мне череп. Но это было бы жестоко, возможно, даже убило бы меня, а уж последнее — дело совершенно бесполезное.
Джилл сделала Сирано знак, чтоб он вышел с ней в соседнюю комнату. Там Торн не мог слышать их разговор, и Джилл спросила:
— На борту «Марка Твена» есть рентгеновский аппарат? Сирано пожал плечами:
— Не помню. Мы можем это выяснить при первом же радиоконтакте.
Оба снова вернулись к кровати Торна. Он долго молча смотрел на них. Явно в нем происходила какая-то сильная внутренняя борьба. Наконец, с таким выражением лица, будто он ненавидел себя за то, что все же вынужден задать этот вопрос, Торн спросил:
— А вернулся ли ваш человек назад?
— А вам-то какая разница?
Торн, похоже, что-то собирался добавить еще, но вместо этого просто улыбнулся.
— Ладно, — сказала Джилл. — Мы летим к кораблю. Я еще зайду поговорить с вами, когда мы туда доберемся… но, возможно, вы передумаете еще до того.
Проверка готовности к полету потребовала около часа. Канаты сброшены и убраны на склад. Караул у купола и люди, державшие швартовы, подняты на борт. Сирано сидел в кресле пилота, когда корабль начал набирать высоту. Его винты, направленные вверх, создавали дополнительную подъемную силу. Был сброшен водяной балласт, чтобы скомпенсировать потерю выпущенного в атмосферу водорода. Восходящие по стенам Башни воздушные потоки подняли корабль выше, чем надо, а поэтому Сирано послал его немного вниз, одновременно направив нос дирижабля туда, где находился огромный проход в горах, через который они сюда проникли.
Джилл стояла у лобовой панели и безотрывно смотрела в туман.
— До свидания, Пискатор, — шепнула она. — Мы еще вернемся.
Ветер швырнул «Парсеваля» сквозь дыру, выплюнув его, как сказал Сирано, будто это был кусок тухлого мяса, поданный на завтрак какому-то гиганту. Или — добавил он — будто это был ребенок, который никак не мог родиться и наконец выскочил из чрева матери, истомившейся от желания отделаться от своего девятимесячного груза.
Француз явно злоупотреблял своими метафорами, да и юмором тоже.
Чистый воздух, яркое солнце и зеленая растительность подействовали на всех так, что, казалось, они вот-вот хором исполнят этакую торжественную кантату. Сирано, широко улыбаясь, выразил это чувство так:
— Не был бы я на вахте, сплясал бы, ей-богу! Признаться, никак не могу думать о перспективе возвращения в это омерзительное место как о чем-то хоть отдаленно похожем на удовольствие!
Окузо начала передавать позывные дирижабля сразу же, как только они поднялись на значительную высоту. Однако прошел целый час, пока она доложила, что контакт с «Марком Твеном» состоялся.
Джилл начала было рапортовать Сэму Клеменсу, но он перебил ее на полуслове возмущенным описанием предательской атаки Грейстока. Джилл была поражена этим известием, но затем ее терпение подверглось сильнейшему испытанию — пришлось выслушать длиннейший и перегруженный ненужными деталями рассказ Сэма об этом событии. Кстати, сам корабль от этого нападения пострадал не так уж и сильно. Джилл считала, что ее отчет куда важнее.
Наконец Сэм кончил.
— Ладно, пожалуй, на данный момент я израсходовал весь наличный запас желчи. Слушайте, а почему именно вы разговариваете со мной? Где Фаербрасс?
— Вы не дали мне возможности вставить хотя бы пару слов, — ледяным тоном произнесла Джилл. И тут же подробно описала события с того времени, как дирижабль прошел сквозь дыру в горах.
Теперь настала очередь Сэма ужасаться. Однако, за исключением нескольких особо крепких проклятий, он воздержался от комментариев почти до самого конца рапорта.
— Итак, Фаербрасс мертв, и вы полагаете, что он был одним из них? А может, он и не был, Джилл? Не приходило ли вам в голову, что подобные черные шарики могли быть имплантированы с чисто научными целями небольшому числу людей? И, скажем, их имеет только один на тысячу или один на десять тысяч? Я не знаю, каково их назначение. Может, они передают мозговые волны, которые они записывают в каких-то целях этого эксперимента? А может, так собираются сведения о поведении некоторых, заранее отобранных по каким-то признакам личностей?
— Я об этом не подумала, — призналась Джилл. — Хотелось бы думать, что вы правы, так как мне тошнотворно представлять себе Фаербрасса как одного из них!
— Мне тоже. Однако сейчас самое важное заключается в том, что экспедиция по суше совершенно бесполезна. Я построил два судна, и все это ни к чему! Ладно, не совсем так уж и ни к чему! Жизнь на корабле сама кой-чего стоит! Она позволяет пользоваться роскошью, которой вам нигде больше не найти — разве что на «Рексе». И еще — это самый быстрый способ путешествия по Реке, хотя, надо признаться, теперь у меня больше нет определенной точки, куда бы я хотел добраться. Впрочем, я совсем забыл о короле Иоанне… Я еще надеюсь схватиться с ним и прикончить его за все сделанные мне пакости!
— Вы ошибаетесь в одном, Сэм, — ответила ему Джилл. — Я думаю, мы все же можем попасть в Башню. Все, что мне для этого нужно, — это ваш лазер.
Ей показалось, что Клеменс чем-то подавился.
— Вы хотите сказать, что… что Фаербрасс рассказал вам о нем? Но это глупо, это неблагородно по отношению к… это беспринципно… а-а-а… Я же велел ему никому не говорить об этом ни слова! Он же знал, как важно хранить это дело в тайне! А теперь об этом будут болтать все, кому не лень! Даже в этой рубке! Они же слыхали каждое сказанное вами слово! Мне придется приводить их к присяге и обязать молчать, но где гарантия, что у них случайно не сорвется с языка… Если бы Фаербрасс был жив, я б его придушил одной рукой, а другой засунул бы ему сигару в задний проход!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
