обхватила себя руками.
Уильям неуверенно шагнул в сторону кузины и остановился. Что сделал бы дядя Хэл, узнай он о двуличии снохи? Возможно, забрал бы Тревора, а ее отправил восвояси…
— Они его повесят, — прошептала Амаранта так тихо, что поначалу он уловил в ее голосе одно лишь отчаяние. Это отчаяние побудило Уильяма подойти и положить руки ей на плечи. Девушка содрогнулась всем телом, будто распадаясь внутри на тысячу осколков, и он заключил ее в объятия.
— Не повесят, — прошептал он ей в макушку, но Амаранта покачала головой, продолжая дрожать.
— Точно повесят. Я слышала их разговоры на званых ужинах; офицеры, политики, все эти олухи… с-спят и видят, что Вашингтон и его генералы болтаются на в-виселице, — она порывисто вздохнула. — Как гнилые яблоки. Так они всегда говорили: «как гнилые яблоки».
В душе у него все перевернулось, и он еще крепче стиснул кузину в объятиях.
— Значит, ты все еще его любишь, — пробормотал Уильям после затянувшегося молчания.
Он чувствовал под подбородком теплую голову Амаранты, вдыхал запах ее волос — от девушки пахло папиным итальянским одеколоном. Закрыв глаза и стараясь не дышать, Уильям представлял кедровые леса, оливковые рощи и согретые солнцем древние камни.
Журчание воды в саду и жабьи глаза, черные и блестящие…
И тут дверь распахнулась.
— О, Уильям, — мягко произнес лорд Джон. — Вернулся наконец.
* * *
Уильям постоял еще немного, не разжимая объятий. Он не чувствовал себя виноватым — по крайней мере, не совсем — и не собирался вести себя как пойманный с поличным преступник. Отступив на шаг, Уилли успокаивающе сжал руки кузины в своих, прежде чем повернуться к отцу.
Лорд Джон стоял у двери в полном военном облачении, держа шляпу в руке. Его лицо казалось спокойным и доброжелательным, но по взгляду было ясно, что отец успел сделать кое-какие выводы. Скорее всего, неправильные.
— Я нашел Бена, — сказал Уильям, и лорд Грей заинтересованно прищурился. — Он жив, только перешел на сторону американцев. Под вымышленным именем.
— Чудны дела твои, Господи, — пробормотал лорд Джон себе под нос.
Затем бросил шляпу на один из позолоченных стульев и подошел к Амаранте, которая все так же стояла, отвернувшись к стене и опустив голову. Плечи ее дрожали.
— Вам лучше сесть, моя дорогая. — Он решительно ухватил бедняжку за руку и развернул к себе. — Уильям, будь добр, пойди попроси кухарку принести нам чая. И чего-нибудь съестного… Вот увидите, после еды сразу полегчает, — сказал он девушке, подводя ее к канапе.
Лицо виконтессы приобрело оттенок яичного заварного крема; она опустила ресницы — чтобы спрятать предательские глаза, цинично подумал Уильям. Амаранта не плакала; ее щеки были сухими. Он никогда не видел слез кузины. Может, она вообще не умеет плакать?
— Где дядя Хэл? — спросил Уилли, обернувшись на пороге. — Позвать его?
Амаранта охнула, будто ее ударили в живот, и подняла испуганные глаза. Отец отреагировал похожим образом, хотя куда более сдержанно, как и подобает настоящему офицеру.
— О боже, — прошептал Уильям и на мгновение застыл в задумчивости. Но потом встряхнулся и снова взял себя в руки.
— Он сейчас на пути в Чарльстон, — ответил лорд Грей с тяжелым вздохом. — Поехал взглянуть на укрепления. Вернется через пару недель.
Переглянувшись, отец с сыном посмотрели на Амаранту и вновь уставились друг на друга.
— Что ж… Полагаю, эта новость не протухнет от долгого ожидания, — неловко пошутил Уильям, направляясь к двери. — Ладно, пойду скажу кухарке про чай.
— Подожди!
Уильям обернулся. По-прежнему бледная и натянутая как струна, Амаранта прижимала руки к груди, словно хотела удержать рвущееся на волю сердце. Однако голос ее почти не дрожал, когда, овладев собой, она перевела взгляд на лорда Джона и заговорила:
— Дядя Джон, я должна вам кое-что сказать.
— Нет, кузина! — выпалил Уильям. — Не нужно ничего говорить. Сейчас тебе лучше просто… отдохнуть. Ты только что испытала потрясение. Как и все мы.
— Я должна. — Амаранта покачала головой, и несколько светлых прядок выбились из прически. Она вымученно улыбнулась Уильяму; выглядело это жутковато. Огромная тяжесть вдруг сдавила ему грудь, но он постарался изобразить ответную улыбку.
Лорд Джон устало провел рукой по лицу и направился к серванту. Достал с верхней полки бутылку и встряхнул. Послышался обнадеживающий плеск.
— Присядь, Уилли, — сказал он. — Чай подождет. В отличие от бренди.
* * *
Интересно, сколько бутылок бренди отец и дядя успевали опустошить за год?.. Для обоих этот напиток был первым средством в любой затруднительной ситуации — физического, политического или эмоционального толка. Помимо его неоценимых социальных функций. Уильям впервые попробовал бренди примерно в пятилетнем возрасте, когда проник на конюшню и по приставной лестнице взобрался на отцовского скакуна (что было строго-настрого запрещено). Испуганный конь вмиг сбросил седока; тот шмякнулся о стену стойла и, оглушенный ударом, упал на сено меж задних копыт.
Лошадь топталась на месте, стараясь — как он потом осознал — не наступить на него. Уилли до сих пор помнил мелькающие возле головы огромные черные копыта — так близко, что можно было разглядеть каждый гвоздик в подковах. Одно из копыт оцарапало ему щеку. Немного придя в себя, он закричал что есть мочи. Поднялся страшный переполох; отец и конюх Мак с топотом влетели в конюшню, выкрикивая его имя.
Мак пробрался в стойло, ласково успокаивая лошадь на своем странном языке, и вытянул Уильяма за ноги. Лорд Джон тут же осмотрел сына и, не обнаружив ни ран, ни сломанных костей, хорошенько отшлепал. Затем достал маленькую фляжку и заставил глотнуть бренди — в качестве противошокового средства. Бренди шокировал Уильяма не меньше падения с лошади; однако, закончив визжать и откашливаться, он почувствовал себя гораздо лучше.
Ему и сейчас стало лучше уже после второй порции напитка. Увидев, что бокал сына почти опустел, отец молча наполнил его из бутылки, а затем долил и себе.
Амаранта сидела, обхватив ладонями маленький кубок, который едва пригубила. Она была все так же бледна, но хотя бы перестала дрожать — похоже, к ней вернулось привычное самообладание.
Заметив, что лорд Джон тоже внимательно наблюдает за девушкой, Уильям ощутил мимолетную тревогу. Однако в целом чувствовал себя гораздо спокойнее — присутствие отца способствовало этому не меньше, чем бренди. Что бы ни случилось, папа обо всем позаботится.
Судя по всему, Амаранта тоже так думала. С легким «дзынь» поставив бокал на столик, она выпрямила спину и решительно посмотрела на лорда Джона.
— Это
