– Я сказал «увести». Но ты волен понимать как пожелаешь. Я не стану останавливать тебя.
Страж Севера кивнул.
– А что потом, когда мы избавимся от Каргая? Начнем ловить Аюра?
– Ох, что ты такое говоришь?! Не «ловить Аюра», а искать молодого государя, чтобы верноподданнически предложить ему помощь и поддержку! Кстати, из Белазоры ведет не так много дорог. Советую твоим воинам следить за жрецами, которые отправятся оттуда в лесной край в одиночку…
– Угу, – ухмыльнулся накх. – А всех самозванцев, какие мне подвернутся в поисках, я, стало быть, побросаю в болото…
– Ну зачем же сразу в болото? Их тоже тащи ко мне. И непременно вместе со жрецами! – Аршалай воздел руки в притворном негодовании. – «Неужто Северный храм опустился до такого низкого обмана?!» Этот вопрос я задам Светочу при встрече. Ну а если мы с ним не договоримся, ложные Аюры и настоящие луковые жрецы в одной клетке отправятся к Кирану…
Тропа вновь вывела их на берег озера, возле заросшего камышом затона. Наместник и воевода остановились, наблюдая за полетом гусей, которые клином летели к югу, то появляясь, то исчезая в разрывах туч. Было слышно, как птицы еле слышно перекликаются где-то в вышине.
Наместник вдруг застыл на месте, невольно пригнувшись. Над пожелтевшими камышами плавно двигалась черная, по-змеиному длинная шея.
– Смотри! – зашептал Аршалай. – Святое Солнце, кто это там?
Через мгновение он получил ответ. Из камышей на чистую воду медленно выплыл огромный черный лебедь. У наместника перехватило дыхание. Ничего подобного он в жизни не видал. В Бьярме лебеди встречались редко, только белые и куда мельче.
– О свет Исвархи, впервые вижу такую птицу! – Аршалай, не разгибаясь, начал пятиться от озера в сторону крепости. – Скорее пошли кого-нибудь за моим луком, он у седла…
– Нет, – негромко ответил Данхар, крепко взяв приятеля за локоть. – В него нельзя стрелять. Один такой с луком уже сюда явился в начале лета, сидел вон в тех кустах, выслеживал… Это его скелет ты видел сегодня на березе.
– Вот как… – в замешательстве протянул наместник, провожая величественную птицу взглядом. – Однако странно, что бьяр решил поохотиться на лебедя, тем более на такого необычного. Скорее, принял бы его за местное божество…
– А это был и не бьяр.
Аршалай хотел было спросить «а кто», но промолчал, решив, что ответ в любом случае ему не понравится.
– Лебедь прилетел сюда еще весной, – тихо заговорил Данхар. – Один, без пары. Живет на нашем озере все лето. Мы его оберегаем, следим, чтобы никто его не тревожил…
Черный лебедь поднял голову, глядя вслед пролетающим гусям, вытянул шею и издал призывный клич, эхом раскатившийся над водой.
– В последние дни он что-то беспокоится, – добавил Данхар. – Все смотрит в небо, кричит… Мы думаем, он скоро улетит.
– Эх, – подавляя досаду, вздохнул Аршалай. – Но откуда он такой здесь взялся?
– Не знаю откуда. Но знаю зачем. Он прилетел за чьей-то душой, – спокойно ответил Данхар. – Кого-то из нас.
Глава 8
Побег
Аршалай закончил лакомиться белорыбицей, запил ее вином, утер губы и повернулся к десятнику:
– Зови следующего.
Тот поклонился и отправился на двор, где ждали самые молодые из пригнанных на Ров пособников заговорщика Артанака.
– Все не то!
Наместник, скривившись, повернулся к сидевшему рядом Данхару:
– Стая дворняжек! Поневоле пожалеешь, что мятежных арьев казнят в столице, а не шлют сюда…
– Позапрошлый парень вроде был похож на Аюра.
– Слушай, ему уже лет двадцать пять, а то и побольше. Мне нужен юнец лет шестнадцати.
– А если такой не сыщется?
– Должен сыскаться.
Дверь приоткрылась, и десятник втолкнул в просторную клеть изможденного подростка с большими, глубоко запавшими глазами. Тот затравленно озирался, но, заметив уставленный яствами стол Аршалая, застыл как околдованный. В животе у ссыльного заурчало, ноги подкосились, мальчишка качнулся вперед, схватившись за дверь.
В руке накха тут же возник метательный нож.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Не надо, пощадите! – взмолился юнец. – Я ничего не сделал! Просто я давно не ел…
– Разве тебе поутру не давали лепешку? – строго спросил Аршалай.
– Половину я отдаю надсмотрщику, чтобы он не бил меня за то, что я медленно копаю… Но у меня нет сил копать быстрее…
– Эй, что ты такое несешь, лживый червяк? – возмутился десятник.
– Замолчи и выйди! – оборвал его наместник. – Когда нужно, я призову тебя.
Когда дверь за стражником закрылась, изучающий взгляд правителя Бьярмы снова устремился на мальчишку-ссыльного.
– Итак, ты давно не ел, – повторил Аршалай, накладывая серебряной ложечкой икру на тонкий ломоть хлеба. – Это легко поправить. Ты честно и без утайки ответишь на мои вопросы, и я накормлю тебя.
– Я скажу все, что знаю! – всплеснул руками тот. – Хотя, клянусь Исвархой, дарующим свет моим глазам, я уже говорил это много раз!
– Просто отвечай на мои вопросы. Как тебя зовут?
– Мать назвала меня Маганом, ясноликий господин.
– Судя по твоему выговору, ты вырос в столице?
– Да, мой отец был конюшим у мятежника Артанака, да будет проклято его имя! Отцу отрубили голову, а меня отправили сюда…
– Он был арием? – удивился наместник.
– Да, господин.
– А по тебе и не скажешь.
– Моя мать была полукровкой, служанкой в доме Хранителя Покоя.
– А ты, стало быть, решил вознестись над своей судьбой и примкнул к заговору ничтожных против государя?
– Поверь, господин, и в мыслях не было! – жалобно зачастил подросток. – Я ничего не знал до той поры, пока Жезлоносцы Полуночи не скрутили меня и не поволокли в пыточную…
– Ты хочешь сказать, – развеселился Аршалай, – что просто шел по улице и тебя схватили жезлоносцы?
Маган опустил голову и тяжело вздохнул:
– Нет, господин. При мне была записка. Мой высокородный отец велел передать ее начальнику городской стражи. Время от времени он приказывал мне относить послания. Но я же не знал, что в них! Не ведал, кто их писал… Откуда мне было знать, что Артанак – да пожрет его душу Змей! – задумал недоброе? Ведь он был близким другом государя!
Аршалай повернулся к Стражу Севера:
– Как думаешь, друг мой, заморыш говорит правду?
– К чему ему врать? – пожал плечами накх. – Дальше Великого Рва его уже точно не сошлют.
– Я говорю правду, милосердные господа! – воскликнул Маган, жадно глядя на стол наместника. – Да иссушит Исварха мое тело до последней косточки, если я соврал хоть словом!
– Выходит, ты почти невиновен?
– Так и есть, клянусь Солнцем!
– Хорошо, я готов тебе поверить. Сейчас тебя накормят.
Глаза сына конюшего блеснули, но затем его лицо вновь приобрело опасливое выражение.
– Но ведь не просто так… Какую службу мне надо будет исполнить?
– Самую привычную. Я дам тебе письмо…
– Опять письмо? – прошептал ссыльный, бледнея и отшатываясь к двери.
– Зато дело знакомое, – усмехнулся Аршалай. – Не скажу, чтобы оно было совершенно безопасным, но к тебе приставят охрану. А уж ты сделай все, чтобы выполнить мое поручение.
– Я могу отказаться, добрый господин? – осторожно спросил Маган, обнадеженный его улыбкой.
– Можешь, – добродушно ответил Аршалай. – Но тогда завтра тебе уже не надо будет делиться лепешкой с кнутобойцем.
Подросток замер, переваривая услышанное. Чем бы ни грозило поручение наместника, оно давало хотя бы несколько дней жизни. А уж там – будь что будет…
– Я повинуюсь, господин, – сдавленным голосом ответил он.
– Вот и замечательно. Сейчас тебя накормят, отмоют дочиста… Тебе придется несколько изменить внешность, чтобы не привлекать внимания. Мой брадобрей займется этим. Эй! – Аршалай хлопнул в ладоши, вызывая десятника. – Остальных можно вернуть на работы. Этому дайте есть. К моему отъезду он должен выглядеть как человек. И не вздумайте больше его бить. Обращайтесь с ним с высочайшим почтением.
