Фокин понял: только власть может дать в этом обществе относительную свободу. Он до миллиметра рассчитал свои возможности и путь наверх. Служба в разведке его приучила: будь как все, не высовывайся, твоя сила не в мышцах, а в объеме информации.
И он, ас разведки, принял звание подполковника, никчемную должность и занялся сбором информации на всех сегодняшних политиков. Когда он лишь копнул, понял: перед ним непаханое поле, сплошной чернозем, кругом фраера, хватающие куски и не думающие о дне завтрашнем.
Он за месяц собрал столько компромата на власть имущих, что даже растерялся. По законам западного мира, человека, обладающего такой информацией, должны были вчера убить. Но Фокина не только никто не убивал, а за ужин в ресторане давали новую информацию, порой не понимая, что дают показания против самих себя. Он собирал, копил материал, служил, молчал, затем решил показать зубы, слегка засветиться.
Газеты и телевидение рассуждали на тему, мол, воровать нехорошо, а имен мы не называем в интересах следствия. Фокин решил, что его час настал, и подбросил журналистам недостающие факты, разгорелся пожар. Пока горел подвал и первый этаж, власти молчали, когда они поняли, что без принятия экстренных мер может сгореть фасад, даже крыша, они вычислили Фокина, и скромный чиновник пришел к подполковнику в гости, сказал, мол, все не без греха, кончайте беспредел, станете полковником, и должность повысим. Но Фокин уже понял правила игры, ответил однозначно:
— Убирайся, считай, я тебя не видел, передай своему шефу, будет залупаться, так я его обкорнаю, вот это я знаю о тебе, а то конкретно о нем. А звание и должность засуньте себе в задницу, и сидите тихо.
Здание на глазах изумленной публики сгорело дотла, Фокин жил на скромную зарплату и помалкивал. Когда в прессе начался разговор об очередном хищении миллиардов, о том, что виновных не найти, имеются лишь стрелочники, Фокин вновь подбросил в огонь угля. В этот раз к нему пришел не неизвестно кто, пригласили вежливо к вице-премьеру. Фокин выразил по телефону удивление, мол, зачем отнимать время у такого лица и чем он, подполковник, может быть полезен. Но его заверили, что подполковник может быть полезен, а у вице-премьера достаточно времени, чтобы выпить вместе с господином Фокиным чашечку кофе.
Вице-премьер Анатолий Владимирович Барчук принял Фокина в своем служебном кабинете, отключил все аппараты, оставив связь лишь с Президентом и Премьером. Семена Петровича удивило, что встреча проходила не с глазу на глаз — в кабинете присутствовал еще один человек, одетый в прекрасный костюм, склонный к полноте, совершенно седой, лет шестидесяти. Неожиданно Фокин узнал в человеке давнего своего знакомого, Бориса Андреевича Юдина, который был бизнесменом средней руки, и непонятно, на каких основаниях он посиживал в кабинете вице-премьера и чувствовал себя вольготно, отнюдь не как проситель.
— Семен, какими судьбами! — Юдин крепко пожал руку Фокину. — Никак не ожидал встретить тебя в этом кабинете.
— Признаться, я тебя тоже. Ты пошел в верха?
— Занимаюсь плебейской работой, делаю деньги.
— Анатолий Владимирович сообщил, что ты стал плохой, непослушный мальчик, и решил использовать меня, чтобы я тебе вправил мозги. — Юдин на правах хозяина указал на кресло, сел напротив.
— Кто обладает информацией, тот и владеет ситуацией, — довольно беспечно ответил Фокин. — Господа министры, увлекшись приватизацией, допустили некоторые ошибки, которыми очень интересуется прокуратура. Я не требую за свое молчание деньги, я лишь желаю, чтобы к моим советам прислушивались. Согласись, Борис, я скромен до неприличия.
— Какие это советы? — спросил Юдин.
— Разумные, я иных не даю.
— Больше ты не скажешь ничего?
— Сейчас трудно решить. Если ты сообщишь, зачем пришел, что тебе от меня надо, может быть, и скажу.
Юдин оценивающе осмотрел Фокина, взглянул на молчавшего Барчука, с сомнением покачал головой.
— А я в данный кабинет не рвался и тебя, Борис, сюда не приглашал. Это я вам нужен, а вы вроде бы как мне и ни к чему.
— Наглец ты, Семен Петрович. Ты силушку свою соразмеряй, иначе получится замах рублевый, а удар…
— Ты меня, Борис, не воспитывай, зряшное дело. А силу свою я один знаю, делиться ею не намерен. Нашему молчаливому хозяину могу сообщить, его счет в банке в Цюрихе засвечен, я знаю и шифр, и происхождение денег, так что верно делает, что молчит.
Юдин быстро взглянул на вице-премьера, понял, старинный приятель говорит правду, отер лоб, вздохнул.
— Мы на эту тему говорить не будем, ты при таком разговоре человек лишний. Сам отлично знаешь: лишние знания укорачивают жизнь. Ты по-честному скажи, зачем я тебе понадобился? — спросил Фокин.
— Можно и так, — согласился Юдин. — Ты полковника Гурова из угро МВД знаешь?
— Слышал, знаю плохо, — соврал Фокин.
— Ты уберись с его дороги, раздавит, — сказал Юдин.
— Понимаю, он человек серьезный, но убраться, как ты выразился, не могу, не волен.
— А кто волен? — неожиданно спросил Барчук.
— Не скажу, человек вам не по зубам.
— Связано с избирательной кампанией? — вновь спросил Барчук.
— Возможно.
— Вы можете убрать Гурова до июня из Москвы?
— Обратитесь к генералу Орлову.
Юдин понял, сейчас поднимут крик, и быстро сказал:
— Стоп, господа! Силой вы друг от друга ничего не добьетесь. Видите ли, Лев Иванович мой давнишний приятель, мы в свое время оказывали друг другу некоторые услуги, кто кому остался должен — неизвестно. Я могу с ним поговорить, хотя известно, ничего, связанного со службой, от него не добьешься. Но он человек, всякое случается, я могу обратиться к нему с просьбой. Никакому человеку не грозит опасность? Если да, то любые разговоры бессмысленны.
— Спасибо, Борис Андреевич, но разговор с Гуровым, похоже, бессмыслен, вчера тяжело ранили его сотрудника, человек жив, но после выстрела полковник на переговоры не пойдет, он мне не друг, но я его знаю, — сказал Фокин.
— Черт знает, сколько времени потеряли! — Юдин поднялся. — Сначала вы в него стреляете, затем собираетесь разговаривать.
— Не в него, в приятеля, — поправил Барчук.
— Финансовые дела решайте наедине. А что вы собираетесь делать с Гуровым — понятия не имею. Нашли с кем связываться! — Юдин кивнул и вышел.
Гурову он позвонил из ближайшего автомата:
— Лев Иванович, здравствуйте, Юдин беспокоит. Ты ненароком больно двум сильным мира сего ноги отдавил.
— Здравствуй, Борис Андреевич, ты меня знаешь, я больно никому умышленно не сделаю, — ответил Гуров. — Коли ты прав, я сожалею, может, заскочишь ко мне на чашку чая, потолкуем.
— Я знаю твои чашки и заварку.
— Обижаешь, я давно остепенился, даже Станислав признает.
— Ну если сам Станислав признает, тогда слов нет, еду.
Юдин рассказал Гурову почти все, опустив некоторые детали.
— Барчук — фигура известная, а Фокин — личность загадочная, однако в криминальном мире далеко не новая. Я кое-что слышал о нем. Это, как правило, люди умные и способные, порой крайне опасные. Пойдем, мне необходимо мою мадам встретить.
Когда они сели в машину, Гуров сказал:
— Полагаю, моя квартира и телефон прослушиваются.
— Так что же ты раньше молчал? — возмутился Юдин.
— А чего ты сказал? Они и пригласили тебя, чтобы ты мне их разговор передал. Чудной ты, Борис, финансист, а дурак. Ты же им при этом разговоре на фиг не был нужен. Тебя и пригласили как моего давнего друга.
— Ты когда женишься?
— Хоть завтра.
— Так за чем дело стало, замужняя или не любит тебя? — удивился Юдин.
— Холостая и любит, а замуж не пойдет.
— А ты спрашивал?
— Нет, но я и так знаю.
— Ты слишком много знаешь.
— Боря, у меня есть и другие недостатки. — Гуров, как всегда, резко сменил тему разговора. — Значит, Фокин. Значит, его человек увез Юлию и ранил Геннадия, то-то я смотрю, почерк незнакомый. Не контрразведка, не Управление охраны и совсем уж не уголовнички. Похоже, Фокин собственную команду собрал, таких опасаться следует. Откуда он людей взял? «Афганцы» либо ребята из Чечни, уж больно он безрассудно выстрелил, умело, на бегу из-под руки с двадцати метров в человека попасть — уметь надо. А может, из наших или гэбэшников набрали, сейчас много умельцев, найти нетрудно. Так что же хочет этот Фокин?
— Понимаешь, они при мне финансовый разговор начали, думаю, для отвода глаз, о таких вещах в присутствии третьего не говорят. Считаю, их ты интересуешь, они войны с тобой не хотят, а я заявил, раз твоего парня ранили, говорить с Гуровым бесполезно.
— Дурак… Извини, говорить всегда полезно, однако слов назад не возьмешь.
Юдин вышел в конце Поварской, сказал, мол, прогуляться хочет, а Гуров поехал в театр за Марией. Женщины виделись вчера, и разговор их очень Гурова интересовал, тем более что Мария по телефону намекнула, мол, репетиция прошла успешно.
