– Не ходил бы ты, оска, – однажды произнесла она в одну из таких ночей, когда лежала с ним рядом, склонив русую голову ему на плечо. Ее пальцы мягко поглаживали шрамы на его груди. От ведьмы пахло свежими травами. Она казалась хрупкой, словно льдинка. И он думал, что с легкостью мог бы одним сжатием пальцев искрошить ее кости или вогнать нож над ключицей, вскрывая мышцы и сухожилия, как обычно поступал с прочими своими любовницами. Но почему-то не делал ничего.
Они были подобны друг другу – две отверженные, искалеченные души. Одинокие в мире снега и мрака.
– Не возвращайся туда…
– Я должен, – ответил он.
И он вспомнил и рассказал ей, как офицер Рихт бросил его в заведомо проигрышную атаку. Он и раньше считал Рихта неважным тактиком. Но именно этой операцией тот расписался в полной своей некомпетентности.
– Я куда умнее его, – сказал он. – Я отомщу. Я займу его место. А потом убью.
Тогда Нанна вздохнула и сказала слова, которые до сих пор звучали в его ушах.
– Ты бы мог изменить все, оска, – произнесла она. – Ты бы мог изменить всю свою жизнь.
Это было нелепым и даже смешным. Эти слова ошеломили его. Перевернули сознание. Но он сразу поверил ей – она была ведьмой. Будучи незрячей, она видела незримое.
– Это невозможно, – сказал тогда он. – Уничтожается весь род неофита. Харт один из лучших. Он не мог ошибиться.
– Но он ошибся, – возразила ведьма. – Есть еще… женщина…
И тогда первые воспоминания нагнали его и раскрылись во всей своей красочной полноте. И это сначала испугало его.
Но только сначала…
– Я решился на этот шаг, – сказал Ян. – Я был хорошим воином. Я дослужился до преторианской гвардии. Так я смог получить доступ к Королеве.
– А на что похожа ваша Королева? – спросил Виктор.
Воображение услужливо подсунуло ему картинку склизкого чудища с жвалами и клешнями, и он помахал ладонью перед лицом, отгоняя наваждение.
– Королева – это Королева, – строго ответил Ян. – Ты не поймешь, пока не увидишь.
Сейчас электрический свет придавал его лицу нездоровый желтушный оттенок. Комната плыла, или это у Виктора от хмеля расплывалось в глазах.
Он спросил:
– Кто тебе эта женщина? Сестра?
– Я не знаю, – снова выдал свой излюбленный ответ Ян. – Нанна не сказала. А я не могу вспомнить. Я даже не знаю, насколько близко наше родство. Я знаю, что у нас одна кровь. И этого достаточно.
– И сколько ей лет ты тоже не знаешь? – с усмешкой догадался Виктор.
Ян отрицательно покачал головой.
– Вот эта задача мне нравится! – расхохотался Виктор. – Пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что.
Ян недовольно сощурился.
– Я узнаю, – сухо ответил он. – А ты поможешь мне.
– Поднять архивы двадцати-тридцатилетней давности? – съязвил Виктор. – Отыскать упоминания о боях, происходивших предположительно где-то на севере? А потом найти упоминания о мальчике то ли десяти, то ли четырнадцати лет и его родственниках, тоже неопределенного возраста? Без имен? Без фамилий? – Он фыркнул с нарочитым презрением. – Тю! Нет ничего проще! – Он разлил остатки наливки по рюмкам и вскинул руку в тосте. – За удачу! – сказал он. – Она тебе понадобится.
И опрокинул наливку в горло.
Ян молчал и медлил. Дождавшись, пока Виктор стукнет пустой рюмкой о стол, он вдруг больно схватил его за руку и склонился над столом.
– Ты мне должен помочь, – прошипел он таким тоном, что все веселье разом покинуло Виктора. – Если не найду ее в течение месяца, я умру. Я принял эссенцию Королевы. Назад дороги нет.
Он еще некоторое время подержал Виктора за запястье, потом отпустил и откинулся на спинку кресла.
– Мне будет достаточно образца крови, – снова ровным тоном произнес Ян. – Это все. Ритуал нужно завершить.
Виктор потер запястье. И хотя спорить с васпой уже не хотелось, он все же не мог не отметить:
– Но ты так мне и не сказал. Что это за ритуал такой?
– Метаморфозы, – ответил Ян. – Яд Королевы перерождает человека в васпу. Но он же действует в обратном направлении.
– То есть?
– Я хочу снова стать человеком.
Виктор недоверчиво сощурился.
– Человеком? – с издевкой протянул он. – Уж не ослышался ли я? А кто из нас двоих полчаса назад говорил, что люди – это сырье, а васпы – высшая форма?
– Я говорил.
– Так какого, прости, лешего ты мне тут вешаешь лапшу на уши? Что б ты, право имеющий, да снизошел до нас, тварей дрожащих? Зачем это тебе?
– Надо.
– А все-таки? – не сдавался Виктор.
– Ты не поймешь.
– Это еще почему?
– Ты – не васпа.
– А если я не поверю?
– Несущественно. – Ян начал подниматься из-за стола. – Заключен договор.
– А если я откажусь? – Виктор тоже приподнялся.
– Тогда, – сказал Ян, – ты будешь бесполезен.
Его шатнуло в сторону, и чтоб удержаться, он ухватился за спинку кресла.
– А если… – заикнулся Виктор.
– А если не заткнешься, – с раздражением перебил Ян, – ляжешь спать без языка.
Более он ничего слушать не стал и нетвердой походкой начал подниматься по лестнице. Когда он уже скрылся из глаз, Виктор услышал гулкое «бах!». Ученый злорадно усмехнулся.
Наверху возились в полном молчании, затем нетвердые шаги послышались снова. И только когда наконец хлопнула дверь спальни, Виктор выключил диктофон и тоже побрел спать.
18
Зерна и плевелы
– Не спешила бы ты с отчетом, Каранка, – сказал Петер, когда инспектор следственного отдела Майра запросила у него результаты криминологической экспертизы.
– Тышкевич требует, – небрежно ответила инспектор, привалившись плечом к шкафу и со скучающим видом разглядывая развешанные по стенам плакаты, фотографии разыскиваемых преступников, график дежурств и прочее, что обычно можно увидеть в полицейском кабинете.
– Честно говоря, я не знаю, чем его порадовать, – Петер развел руками. – Мы только пробиваем отпечатки по базе.
– Плохо работаете, – с ухмылкой пожурила его Майра. – Домбаль с Клином где только не засвечивались, уже наизусть выучить можно. Думаю, их конкуренты из того же теста слеплены.
– В том и дело, – возразил ей криминалист. – Обнаруженные отпечатки не проходят ни по одной базе данных.
– Значит, убийство совершил кто-то посторонний, – подытожила она. – Жаль, конечно, что звонивший остался неизвестным.
Это действительно было несколько странно.
За время работы в полицейском управлении Майра сталкивалась с различными случаями. И по результатам осмотра места происшествия было ясно, что произошла борьба между двумя бандитами и третьим лицом. Возможно, рассуждала Майра, эти молодчики, уже зарекомендовавшие себя в качестве рецидивистов, были инициаторами конфликта. Но результат оказался неожиданным даже для них. Майра видела нечто подобное только на вскрытии: ровный и прямой надрез шел от горла до паха, внутренности были отсечены и вытащены. Кроме этого, у обоих была взрезана гортань. Инспектор не без основания полагала, что вряд ли один из бандитов спокойно бы ожидал своей участи, пока незнакомец вскрывает брюхо другого, поэтому летальный исход, скорее всего, наступил вследствие рассечения сонной артерии и трахеи. Но если этот удар оказался смертельным, для чего тогда требовалось таким садистским способом потрошить людей?
Майре это совсем не нравилось. Получалось, целью преступления было не просто лишение бандитов жизни, но и получение от убийства удовольствия. А значит, в Дербенде появился не то мститель, не то маньяк, не то псих. Ни один вариант не казался Майре привлекательным.
Дело осложнялось еще и тем, что оружия на месте преступления обнаружено не было. Скорее всего, убийца унес его с собой. Единственное, что удалось установить следствию, так это узнать, кому принадлежал найденный неподалеку телефон.
Майра без труда нашла владельца – им оказался ведущий научный сотрудник кафедры биологии и антропологии Института Нового мира Виктор Торий. Она уже слышала эту фамилию раньше. Тот самый ученый, о котором недавно кричали газеты. Единственный выживший в экспедиции.
И именно с ним Майре предстояло встретиться после того, как она покинула отдел криминалистики.
Майра просмотрела все входящие и исходящие вызовы, изучила список контактов. Но не обнаружила ничего такого, что могло бы навести на подозрения.
«В конце концов, – размышляла она, – телефон мог быть просто украден или потерян».
Но служебный долг требовал тщательной проверки.
Первое впечатление от встречи с профессором оказалось положительным. Аккуратный, вежливый мужчина, выглядящий разве что несколько настороженно, если не сказать – испуганно. Но кто не выглядел бы настороженным в полицейском участке?
– Добрый день, господин Торий. – Майра постаралась говорить дружелюбно. Опыт подсказывал ей, что профессор мог знать что-то важное, и меньше всего ей хотелось, чтобы он замкнулся в себе.
