— А кто начальник гарнизона?
Я окинул его внимательным взглядом.
— Тебя как зовут?
— Айдан Бревстер, доблестный глерд!
— Айдан, — сказал я, — им можешь стать и ты. Я только вступаю в права хозяина. Кто успеет встать рядом раньше других, у того и ложка больше, и тапочки поновее.
Он вскрикнул бодро:
— Какие будут приказания, глерд?
— Глерд Юджин, — сказал я. — Обойди замок и успокой челядь. Сообщи, что это не захват с грабежами и насилием, а всего лишь плановая ротация, смена собственника, но не рейдерский захват, а по указанию его величества короля Астрингера. Грабеж хоть и допустим, как при всякой демократической смене власти, но не слишком, здесь все мое, а я жадный! Насилия допускаются самые умеренные, для пользы дела.
Внизу в зал вбежал Фицрой, в руке залитый кровью по самую рукоять меч, крикнул мне снизу:
— Ты как?
— Чисто, — ответил я. — Хотя надо проверить и закоулки. Чтоб не ударили в спину. Фицрой, это Айдан, новый начальник охраны замка. Как у тебя?
Айдан поспешно вышел, пригибая голову и горбя спину, а Фицрой отрапортовал весело:
— На левой стороне почти никого не оказалось, ты всегда лучшее захапываешь себе!
— А меч в крови?
— Кого-то зарубил, — ответил он с беспечностью. — Так, на всякий случай. А то просто неловко как-то вот так захватить замок и никого даже не нагнуть…
— Нагнуть не одну еще успеешь, — сказал я. — Просмотри весь замок, Что-то он великоват. А я спущусь во двор, надо напомнить, что жизнь идет, жрать все равно надо, так чтоб поставки всячины не прервались.
Он отмахнулся.
— Да ладно, крестьяне и не заметят, что здесь что-то поменялось.
— Заметят, — возразил я. — Но не сразу, конечно. Я им тут такое устрою…
Он захохотал:
— Вот это я люблю!
Исчез он так быстро, словно выдуло сильным ветрюм, но я не успел сдвинуться, со двора в зал шумно вбежал глерд Ваддингтон, запыхавшийся и донельзя гордый победой.
— Двор и все пристройки, — доложил он ликующим голосом, — полностью зачищены! Кузнеца заперли, пригодится, булочник сидит у себя под столом.
— Прекрасно, — одобрил я.
— Хорошо бы, — сказал он, — съездить в расположенное не так уж и далеко село Большие Мявники.
— Что там? — спросил я.
— Сторожевой пост, — сообщил он. — Трое дежурят у моста. Собирают плату с тех, кто едет из земель Слэйна Келли. Там ваш сосед.
Я подумал, покачал головой.
— Пока оставь. Кто знает, что там за соседи. Да и вырубать всех под корень не стоит. Живые подданные все же лучше, а с дохлых что возьмешь?… Отдыхайте! Замок в наших руках, в селах просто объявим насчет смены хозяина. Отдыхайте, а в столицу можете вернуться, к примеру, завтра с утра.
Он сказал с сияющими глазами:
— Его величество будет счастлив, что вы так легко навели порядок в своих землях!
— Только с вашей неоценимой помощью, — напомнил я любезно. — Если бы вы не сняли со стен так молниеносно свору Куланера, у нас были бы серьезные потери.
— Спасибо, — ответил он.
— Вам спасибо, — сказал я. — Так и передайте его величеству, что я вами очень доволен и благодарю его величество за постоянную заботу и внимание даже к таким тактическим вопросам.
Он приосанился.
— Спасибо, глерд Юджин. Его величество будет очень доволен и тем, что его повеления ведут к порядку и законности в его королевстве.
Сверху, громко топая по ступенькам, сбежал сияющий Фицрой, наклонился и вытер залитое кровью лезвие меча об одежду убитого защитника замка, красиво бросил в ножны.
— Остатки сопротивления подавлены! — доложил он. — Некоторых я подавил с огромным удовольствием…
— Так быстро? — удивился я. — А кого подавил, жену или дочь Куланера?
Фицрой отмахнулся.
— Нет, но такая сдобная повариха попалась… Как свежая булочка только что из печи, еще горячая…
Ваддингтон улыбнулся и вернулся к своим солдатам, а я оглядел зал с залитыми кровью трупами.
— Все в порядке…
— Что-то голос у тебя невеселый, — заметил он.
— Много убитых, — ответил я. — Это ошибка.
— Наша?
— Их тоже, — ответил я со стесненным сердцем. — Они должны были остаться жить и служить мне. Не мне, так порядку. Но что сделано, то сделано. Главные гады, к счастью, вышли встречать нас сами. У нас совесть чиста, как плавники форели. Враг напал, мы защищались…
Он хмыкнул.
— Мы вообще всегда только защищаемся! Все время. Я до самой крыши защищался, а потом еще и в подвал заглянул. Там тоже один прятался. Но я сумел от него защититься, догнав в дальнем углу…
— Что насчет женщин? — спросил я.
Он вздохнул.
— Перед ними беззащитен. Ни от одной не сумел защититься, но пощупал по дороге только двух… чтобы проверить, не мужчины ли, а ты что подумал? Больно рожи у них…
— Хорошо, — сказал я. — Хоть и равноправие, но женщин как-то рука не поднимается убить вот так же легко. С усилием да, могу.
— С большим?
— Нет, — ответил я. — Я отношусь к женщинам со старомодным уважением. Правда, стараюсь соответствовать современным стандартам моего королевства, потому не выказываю разницы.
— Ничего не понял, — сказал он с нетерпением. — Но неважно, ты часто несешь непонятную чушь. Больно умный, убивать пора. Пойдем на двор, я велел всем собраться там. Вступишь в права. Бумажка от короля бумажкой, но нужно реально.
Я покачал головой.
— Оставлю до вечера. А пока соберу всех и объявлю…
Он округлил глаза.
— Это я и сказал… А ты что подумал? Ах да, понимаю, понимаю… Но тут нет одной хозяйки, чтобы да, придется объяснять каждой, а это на несколько дней, так что удовольствие растянется. Ладно, я пойду соберу народ.
— А что насчет жены Куланера? — спросил я вдогонку. — Что-то нигде не видно…
Он ухмыльнулся.
— Куланер был не слишком уверен, что удержит замок, потому семью пока перевозить не спешил.
— Чудесно, — ответил я. — Никого не надо насиловать, утверждая свои неотъемлемые права.
— Да не вздыхай ты так, — сказал он с сочувствием.
— Это от счастья, — возразил я.
Он посмотрел с недоумением.
— Разве не счастье доказывать свою силу?… Служанки — это не совсем то же самое, что и высокорожденные глердессы.
— У меня здесь уже кое-кто есть, — ответил я. — Повыше рангом, чем жена Куланера.
Он охнул.
— А еще меня обвиняешь в Чем-то таком, что у меня даже спина покраснела?
— Я все для дела, — ответил я твердо. — Все для родины, для отечества, для торжества тоталитарной демократии и всеобщей гуманизации. А ты все для себя, эгоист!
Народу во дворе намного больше, чем я видел в замке и даже предполагал. Видимо, кто-то прятался в дальних кладовках под ворохом тряпок, кто-то пережидал в кузнице и у кожемяк, а возчики дров толькотолько привезли из леса на двух подводах вязанки поленьев и теперь с удивлением выслушивали новости.
Я оглядел всех сурово и надменно, здесь вежливость расценивают как слабость и тут же постараются сесть на шею, наглеть и своевольничать, знаю, наслышан от классиков про быстро хамеющую челядь, творящую что ей вздумается.
— Его величество король Астрингер, — сказал я веско, — изволил пожаловать эти земли мне. Отныне закон здесь один — мое слово! Перед королем отвечаю я, а вы отвечаете передо мной. Человек я мягкий и добрый, но жестокий. Обязанности свои все выполнять в соответствии!.. Ибо!.. Я сказал.
Фицрой добавил многозначительно:
— Иначе!
Я повернулся к нему.
— Иначе что?
Он осмотрел в изумлении.
— Откуда я знаю? Я просто уточнил в твоей манере. Самто ты знаешь, о чем говоришь?
— Нет, — ответил я честно, — а что, надо? По-моему, главное — внушительный вид и суровый голос. Чтобы все снова заработало в соответствии.
— В соответствии с чем?
Я поморщился.
— Да брось ты эти придирки! Пойдем на башню. Вид должен быть еще тот. Ну, ты понял. Может быть, сегодня же стоит проехаться по принадлежащим мне селам и деревням. Хотя нет, не стоит.
Башню строили только для наблюдений за окрестностями, потому узкая винтовая лестница, наверху площадка для двухтрех человек, но даже у меня захватило дух, будто вышел на крышу самого высокого в мире небоскреба.
С северной стороны внизу просто замок и постепенно опускающийся в лесистую долину холм, а вот с юга чудовищный обрыв, замок на самом краю высоченной скалы с отвесной стеной, и если сейчас спрыгнуть вот с этой площадки, то лететь долго и страшно, пока не ударишься о набегающие на скальный берег волны.
Фицрой старался не подходить к краю, но когда увидел, что я все замечаю, сделал над собой усилие, полушагнул вперед и крепко ухватился за деревянные поручни.
— Красота!
— Страшная сила, — поддержал я.
