умоляюще проговорил он и стал гладить ей руку.
Подошла Лини, прошептала:
— Не пугайтесь, она не заболела, это у нее сон такой. После него она всякий раз совершенно обессилена, иногда по утрам мне еле удавалось поднять ее на работу.
Не открывая глаз, Клер чуть слышно проговорила:
— Я не сплю» Пожалуйста, не надо об этом.
— Я и не собиралась. Хочешь еще немножко полежать?
Клер тяжело вздохнула в ответ.
Лини поманила Андрея.
— Она скоро придет в себя.
— Вы знать, про что этот сон?
— О том, что ей пришлось увидеть несколько месяцев назад.
— А про что, пожалуйста?
Лини пожала плечами:
— Сами можете себе представить.
— Нет, вы, пожалуйста, говорите мне, про что он. Так делать правильно.
Она бросила на него лукавый взгляд:
— Это почему же?
После некоторой заминки он сказал с откровенной улыбкой:
— Клер для меня теперь очень главный человек.
— Тогда я вам вот что скажу. Я Клер знаю. Когда вы тоже станете для нее главным человеком, она вам сама все расскажет. Ей не хочется, чтобы об этом болтала я.— Потом Лини показала на дощечку.— Сыграли бы вы ей что-нибудь на этой своей виолончели, а?
— Да, хорошо! — ответил он с готовностью, но лицо у него было хмурое: Лини явно его не убедила.
Лини поглядела на него, усмехнулась:
— Вот вам мой совет на все случаи жизни: действуйте не спеша. Вошел Отто и с порога объявил:
— Эй. Лини, мы прогулялись по всему заводу и знаешь, что обнаружили? Ты не поверишь. Он совершенно пустой. Ха-ха.— И Отто протянул ей руки.— Давай потанцуем!
— Мне надо миски перемыть.
— Успеется.— Он схватил ее за руку.— Ну пойдем, прошу тебя.
— Ей-богу, что-то не хочется.
Серо-зеленые глазки Отто вспыхнули.
— А если б тебя Норберт пригласил, небось захотелось бы!
— Да, вероятно,— с нажимом сказала Лини.— Вот так. Отто.
Он вспыхнул, на лице у него было такое отчаяние, что Лини почувствовала угрызения совести.
— Не сердись,— сказала она поспешно.— Ну давай потанцуем. Но он отвернулся и, ссутулившись, отошел.
3
Едва Клер приподнялась, Отто очутился с нею рядом: бойко пожелал ей доброго утра, спросил, как она себя чувствует, сунул ей в руку кусочек сахара.
— Спасибо, Отто,— пробормотала она, вставая, и весь вид ее выражал недоумение.
— Эй, лентяйка,— крикнула ей Лини,— завтракать будешь?
— Пока нет.— Она поздоровалась с Юреком и Норбертом, затем повернулась к Андрею. Взгляд ее был нежен, он говорил ему, что ощущение душевной близости, возникшей между ними этой ночью, не покидает ее.— Спасибо за музыку, она мне помогла. Теперь я уже пришла в себя.
Он кивнул, улыбнулся, но брови его были угрюмо сведены, пальцы уже не бегали по дощечке. Было ясно, что фокусы Отто его раздражают.
— Лини, которое из ведер — дамская умывальня? — спросила Клер.
Лини показала. Клер направилась к ведру, опустилась возле него на колени. Отто не отходил от нее ни на шаг. Для начала сообщил ей, что сегодня сильный снегопад, затем рассказал, что в детстве обожал снег, осведомился, много ли снега выпадает в Париже, ходит ли она на лыжах, бывала ли в Вене. Она отвечала коротко, но за каждым ответом следовал новый вопрос. 1Слер умылась, утерлась рубашкой; теперь лицо у нее было еще более удивленное. Лишь когда она извинилась, сказав, что ей нужно кое-куда выйти, град вопросов прекратился. Но Отто стал в дверях и не спускал с нее глаз.
Все переглядывались, потешаясь над этим неуклюжим ухаживанием. Норберт спокойно сказал:
— Эй, Отто, закрой-ка дверь. Сквозит.
Отто вздрогнул, резко обернулся, метнул на Норберта недовольный взгляд, но тот глядел на него с таким добродушием, что Отто успокоился. Он закрыл дверь и как ни в чем не бывало подошел к остальным.
— Ну. Лини, доскажите про вашего сынка,— попросил Норберт.— Что же было дальше?
Лини рассмеялась:
— В этом возрасте ребятишки не очень-то обращают внимание на сверстников. Но Йози и какой-то мальчуган глаз друг от друга отвести не могли. И все кружили по песку один вокруг другого — совсем как двое щенят, обнюхивающих друг дружку...— Тут она смолкла, затаила дыхание: снова ударили тяжелые орудия — где-то далеко в небе загромыхало, мощные залпы следовали один за другим.
— Ого! — воскликнул Андрей, прислушавшись.— Сейчас орудия подходили близко, ближе, чем ночью.
— За сколько они километров отсюда? — У Юрека радостно засверкали глаза.
— Может, за двенадцать, может, немного больше.
— Немецкие или русские? — нетерпеливо спросил Норберт.
— Пока трудно говорить. Может, тот и другой.
— А как же ты ночью отличил, что орудия русские?
— Потому что ночью я слышал «катюша». А сейчас нет.
— А ну тише...
Когда Клер вошла в комнату, Лини предостерегающе прижала палец к губам, потом знаками предложила ей поесть. Клер кивнула.
— Ты говоришь — звуки пронзительные, частые? — спросил Норберт.
Андрей кивнул:
— Очень быстрый. Вот так.— И он несколько раз отрывисто свистнул.
Лини принесла миску с едой, села рядом с Клер и шепнула ей:
— Они слушают, не стреляют ли «катюши». Это такие...
— Знаю. Слушала ночью вместе с Андреем,— так же шепотом ответила Клер и, встретив ошарашенный взгляд Лини, широко улыбнулась.
— Ты вставала ночью, вы были вместе?
Клер кивнула.
— Что-нибудь произошло?
— Не то, что ты имеешь в виду.
— Ну как, я права или нет?
— Ты о чем?
— Его к тебе тянет?
Клер кивнула.
— Ха, ну что я тебе говорила! И как же он себя повел, когда ты сказала «нет»?
— А так, что стал мне очень дорог и близок. Впрочем, тут все гораздо глубже, дело не только в этом.
— А в чем же?
— Потом скажу. Как мне быть с Отто? Он сегодня какой-то шальной— прямо как кот, хвативший валерьянки.
— Ну у тебя, француженка, опыт немалый — знаешь, как себя держать.
— Только не с изголодавшимися мужчинами на кирпичных заводах.
Лини ухмыльнулась:
— Он потому так сердито сопит, что я напрямик ему сказала: Норберт мне больше по душе.
— Ах вон оно что, очень мило! Вот спасибо. Я тебе тоже как-нибудь подложу свинью.
— Он до того меня разозлил, что я не удержалась, с языка сорвалось. Рано
