– Ты уверен?
Вопрос был адресован скользнувшему на место пологу: саттардец уже исчез внутри шатра. Ничего не оставалось, как шмыгнуть следом. Внутри меня встретил жаркий, душный полумрак. В воздухе висел густой цветочный запах, будто кто-то переборщил с дешевыми духами. Когда глаза чуть попривыкли к темноте, я различил Динеша, занявшего выжидательную позицию у длинного тяжелого стола, возвышавшегося в центре застеленного пушистыми коврами пола. Навстречу ему поднялся с кресла голубокожий, больше всего напоминавший вождя могикан, почему-то наряженного в синюю униформу Конфедерации. Черные густые волосы были стянуты на макушке в длиннющий хвост, мундир как влитой сидел на широкоплечей мускулистой фигуре. Фосфоресцировавшие на скудном свету серебристые глаза стефа перебежали с Динеша на меня, и внезапно я ощутил себя висящей на мясном крюке ободранной тушей.
– Чем могу быть полезен? – осведомился вампир мягким, но холодным голосом.
Динеш сделал мне знак под столом, подзывая к себе.
– Нам необходимо переправиться на Запад. Как можно скорее.
Стефа абсолютно не удивил запрос.
– Оружие? Животные? – лаконично осведомился он.
– Только оружие, – ответил Динеш в том же тоне.
– Прошу сюда.
Вампир обошел вокруг стола и указал на здоровенные напольные весы с гирьками, напоминающие те, что украшали школьный медкабинет. Мое сравнение с мясной тушей все больше и больше обретало плоть. Динеш встал на железную пластину первым. Стеф быстро записал результат измерения на маленькую табличку. Затем настала моя очередь взвешиваться. Хозяин шатра снова зачиркал по табличке чем-то вроде перьевой ручки, зашептал, видимо, вычисляя в уме, и возгласил:
– Пятьдесят бериллов.
Даже в полумраке стало заметно, как вытянулась у Динеша физиономия, но сдаваться без боя он не собирался:
– Двадцать за обоих.
Вампир окинул нас презрительным взглядом и процедил:
– Сорок, и ни бериллом меньше. Благотворительностью не занимаемся.
Динеш увял:
– У нас нет таких денег.
Стеф хладнокровно пожал плечами и вернулся в кресло за столом. Разговор был окончен.
Мы понуро вывалились из шатра. Саттардец остановился посреди волшебного ряда и полностью погрузился в себя, позволяя праздной толпе обтекать нас. Даже близость сиреневокожих вампов, торгующихся за мерцающее, меняющее цвет ожерелье, не могла вывести парня из ступора.
– А сколько у тебя вообще этих самых… бериллов?
– Сорок, – пробормотал Динеш себе под нос, задумчиво глядя в пространство перед собой.
– Так в чем же дело? – обрадовано завопил я. – Пойдем заплатим этому живоглоту, и дело с концом!
– Ты чем думаешь? – мрачно воззрился на меня саттардец. – Тем же, чем на квадрупега садишься? Сорок бериллов только за отправку на Запад, а назад возвращаться как? На какие шиши?
Я смутился:
– Ну, может, мы там… заработаем как-нибудь?
Теперь уже Динеш точно смотрел на меня, как на идиота:
– Интересно, как? «Сушки» исуркхам продавать будем? С доставкой по почте?
– Ну почему? – обиделся я. – Я, например, рисовать могу… И считать. В столбик.
– Ага. А ты знаешь, что исуркхи с тобой сделают за твои художества?
Я отвел взгляд.
– Нет, – вздохнул парень, – что-то мне подсказывает, что, верни мы Машуру, ноги нам с Запада уносить придется быстро – если, конечно, к тому времени у тебя еще останутся ноги.
Настроение у меня упало. Безусловно, отрадно было знать, что Динеш включил меня в план возвращения с Запада. Но в то же время перспектива неминуемой встречи с разъяренными ангелами, у одного из которых не доставало глаза, а у другого – как минимум пера, как-то мешала радоваться путешествию.
– Что же делать? – беспомощно спросил я.
– Попробуем занять, – вздохнул Машурин брат и вполне целенаправленно направился к выходу из волшебного ряда.
– У кого? – удивился я.
– У земляков, – бросил через плечо Динеш.
Дошло до меня не сразу, но, когда я сообразил, наконец, задрать голову к лазоревому небу, то сразу углядел родственника Машуриного «стрекозла». Интересно, сколько бериллов уже зашибли саттардцы, катая над ярмаркой восторженную публику?
12
Саттардцам на ярмарке был выделен не ряд, а целое футбольное поле, на котором гордо выстроились летательные аппараты всех форм и размеров, включая уже знакомые мне су-бонги и «самокаты». «Стрекозел», похожий на Машурин, только почти в два раза больше, стоял по центру, вывалив трап из чешуйчатого бока и принимая новую порцию жаждущих острых ощущений пассажиров. Между машинами важно расхаживали ребята в высоких сапогах и кожанках, давая пояснения потенциальным покупателям.
Когда Динеш и я добрались до этого ВДНХ, пальцы у меня на ногах стали совершенно плоскими от знакомства со многими каблуками, деревянными башмаками и кожаными подошвами. Сами ноги, казалось, вот-вот отвалятся от превратившегося в одну сплошную мозоль зада. Поэтому, когда мой спутник прислонил меня к стенке одной из палаток, я вздохнул с искренним облегчением.
– Стой тут. Никуда не исчезай! Я сейчас вернусь, – наказал Динеш и пошел через поросшее короткой пыльной травой поле. Возражать я и не думал. Стоял себе и смотрел, как парень отыскал в толпе зевак коротенького толстенького человечка в летном шлеме и с тонкими закрученными кверху усиками. Они обнялись, хлопая друг друга по плечам, и начали разговор, иногда поглядывая в мою сторону. Я старательно скалился, демонстрируя все 32 нечищеных зуба каждый раз, когда ловил на себе взгляд вероятного спонсора. Динеш держался, будто аршин проглотил. Я понял вдруг, как тяжело ему было – не только просить взаймы, но и рассказать, почему он здесь и зачем нужны деньги. Наконец толстячок закивал, повернулся и с Динешем в кильватере исчез за спинами семейства хагов, горячо обсуждавших достоинства и недостатки машины, похожей на перекормленную божью коровку.
Я расслабился и попробовал сесть на землю, вытянув натруженные ноги. Идея оказалась не слишком удачной. Поворочавшись, я, наконец, кое-как прилег на живот, но легче мне не стало. Внезапно я понял, что голоден как волк и что отвлечься от противного сосущего чувства в желудке не было возможности – с моего места ничего интересного было не рассмотреть, кроме толчеи изделий сапожного ремесла, украшавших ноги местных обитателей. В довершение всего из палатки, возле которой я расположился, вынырнул вертлявый тип с прилизанными блондинистыми волосами и турнул меня с належанного места, заявив, что отпугиваю посетителей. Это я-то?!
Я решил плюнуть на приказ Динеша, чье «сейчас» безобразно растянулось, и немного пройтись. Неплохо бы разыскать что-то съестное, но вот в карманах хоть шаром покати, а до благотворительных обедов для бездомных в этом мире, похоже, еще не додумались. Несмотря на доводы рассудка, нос вскорости вывел меня в тесный закуток у гончарного ряда, откуда доносился аромат жарящегося мяса. Мускулистый парень с лихо повязанной красной банданкой кидал на решетку сморщенные коричневые колбаски. От жара они распрямлялись и начинали заманчиво скворчать, распространяя тот самый одуряющий дух, что заставил слюнные железы выдать все двести процентов. Мои умоляющие глаза не произвели на парня никакого впечатления. Я тоскливо проводил взглядом мамашу с выводком сопливых отпрысков, получивших по колбаске, несмотря на рев и попытки расцарапать друг другу чумазые мордахи. Вздохнул и поплелся дальше. Пора было возвращаться к моему посту у палатки с блондином.
Внезапно что-то резко толкнуло в плечо, да так, что я споткнулся и чуть не перевернул лоток с керамической мелочью. Здоровенный тип, казавшийся еще больше от торчавших дыбом длинных лиловых волос, удалялся по проходу, злобно расталкивая не успевших убраться с пути людей и хагов. До меня донеслись обрывки его брани:
– Чтоб кровь свернулась у вас на клыках, красноглазые… – дальше шло неприличное. Совершенно огорошенный, я посмотрел туда, откуда вывалился столь впечатляющий типаж. Рассмотреть ничего не удалось из-за спин любопытных, забивших узкий коридор, образованный задниками шатров. Что-то, наверное, здравый смысл, пищало в ухо, что соваться в коридорчик мне совершенно незачем и что Динеш, наверное, уже рыщет в поисках меня по ярмарке, злой, как исуркх. Но я только как следует поковырял в ухе и сунул голову в просвет между спинами.
Ну и что тут интересного? На опрокинутых вверх дном бочонках и пустых ящиках сидели кружком двое стефов и двое людей. Стефы, на мой непривычный взгляд, казались братьями-близнецами взвешивавшего нас мага – такая же синяя форма времен войны Севера и Юга, тот же индейский хвост на макушке, только глаза – красные, как у кроликов. Люди выглядели гораздо более колоритно: женщина в зеленых облегающих, как змеиная кожа, леггинсах и алом балахоне с капюшоном, из-под которого спадали на грудь золотистые локоны. Мужчина, жилистый, крючконосый и темный лицом, был наряжен во что-то вроде узорчатого японского кимоно, напяленного поверх широченных канареечных штанов, заправленных в щегольские сапожки.
