Чарли прижимается лицом к окну, и как только колеса самолета отрываются от Земли, нащупывает мою руку и сжимает ее. Смотрю на ее ладонь в своей, и у меня перехватывает дыхание. Я сжимаю ее в ответ. Держаться за руки — это такой интимный жест. До сих пор я никогда об этом не задумывался. Вытягиваю пальцы и крепче обхватываю ими ее прохладную кожу. Ее глаза не отрываются от окна.
Вот что делает это нормальным.
Блу и Аннабель заказывают еду, напитки и почти все, что им предлагает бортпроводник, а Чарли продолжает смотреть на облака.
Наклоняюсь к ее уху.
— Красиво, правда?
Она резко поворачивает голову, и на секунду наши лица оказываются слишком близко. Я быстро отстраняюсь.
— Я никогда раньше не летала.
Наклоняю голову от удивления.
— Неужели? Вы, ребята, никогда не ездили в отпуск?
— Ездили. Просто всегда на машине.
— Тебе нравится?
— Что именно?
— Летать.
Чарли поворачивается и снова смотрит в окно.
— Да, нравится.
Глава 26
Город грехов
Когда самолет приземляется в Лас-Вегасе, Чарли еще спит. Ее голова прислонена к окну, волосы рассыпались по лицу. Я протягиваю руку и толкаю ее. Никакой реакции. Ничего страшного.
Пилот снова включает громкоговоритель, что будит ее.
— Боже мой, — бормочет она. — Я заснула. Мы приземлились?
Я киваю, и она наклоняется вперед, чтобы помахать Блу. Аннабель тоже спит, но, в отличие от Чарли, ее сон менее… умиротворенный. Она храпит и причмокивает, а Блу сует ей в рот бумажки. Затем парень грубо встряхивает девушку, чтобы разбудить. Аннабель тут же проглатывает бумагу.
— Это было подло, — говорит Чарли своим сонным голосом.
Аннабель кашляет и сердито смотрит на Блу.
— Что ты сделал? Я что-то проглотила только что?
Блу заключает ее в объятия.
— Ты мой лучший друг на всем белом свете.
— Отлепись от меня, пиявка, — говорит она, улыбаясь.
Мы выходим из самолета и направляемся на улицу, где я ловлю такси. Вдалеке вижу отчетливую форму пирамиды и свет, исходящий от ее вершины. Много раз видел это. Когда рос с отцом, который всегда был далеко, и либеральной, свободной духом матерью, я мог делать все, что хотел. И с большим количеством денег в моем распоряжении, чем у любого ребенка, мои возможности были бесконечны. Оглядываясь на свою жизнь, удивляюсь, что умер именно так. Это было так… разочаровывающе.
— Не могу поверить, что мы здесь, — говорит Чарли. Она смотрит из окна на горизонт, когда мы отъезжаем от тротуара. — Это потрясающе.
— Вблизи еще лучше, — говорю я.
— Не могу поверить, что мы действительно в Вегасе, — выдыхает Аннабель.
— Я знаю, — говорит Блу. Он смотрит на Чарли, хотя я знаю, что он обращается ко мне. — Я рад, что мы приехали.
Я улыбаюсь.
— Подожди, пока мы доберемся до отеля.
Через двадцать минут таксист подъезжает к отелю «Ви», самой новой жемчужине Вегаса. Я расплачиваюсь с водителем, мы хватаем рюкзаки и заходим внутрь. Лязг игровых автоматов несется нам навстречу, и как только мы входим в вестибюль, Чарли начинает показывать пальцем.
Она таращится на стены, которые меняют цвет каждые несколько секунд, и на люстру, сделанную из часов. Девушка потирает руки над маленькими, стратегически расположенными кроватями, которые предлагают всевозможные непристойности. И наконец, она лучезарно улыбается мужчине за стойкой, который одет в кожу с головы до ног. Он вручает мне ключи от наших номеров. Мне бы хотелось думать, что его наряд из-за Хэллоуина в ближайшее воскресенье, но почему-то сомневаюсь в этом.
Даю каждому свой ключ, и Аннабель подпрыгивает на месте.
— Наши собственные номера? Быстро. Пошли.
— Да.
Мы идем по коридору, и Чарли покачивает бедрами в такт пульсирующей музыке. Стены отделаны красным бархатом, а пол выложен черно-белой плиткой. Над головой в беспорядке болтаются старинные пластинки. Отель построен для вечеринок, именно поэтому я его и выбрал.
Мы с Блу идем бок о бок. Каждый раз, когда мимо проходит очередная чикса, у него глаза чуть ли не вылезают из орбит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наклоняюсь к нему и шепчу:
— Они немного другие здесь, не так ли?
Парень выпрямляется, краснеет, но делает вид, что не понимает, о чем я говорю.
В стеклянном лифте я нажимаю кнопку тридцатого этажа, и мы взлетаем. Каждый раз, когда проезжаем новый этаж, крыша лифта меняет цвет. Аннабель и Чарли начинают выкрикивать цвета, как будто мы сами их не видим.
Когда мы добираемся до нашего этажа, девушки спешат посмотреть свои комнаты. Я указываю Блу в нужном направлении, и он смотрит на меня так, словно ему не нравится мое руководство. Не знаю, что нужно сделать, чтобы задобрить его. И мне все равно.
Аннабель и Чарли исчезают в своих номерах примерно на шестьдесят секунд, затем выскакивают и бегут обратно, чтобы посмотреть, не изменилось ли что-нибудь. Каждый номер оформлен в уникальном стиле, хотя весь этаж посвящен «тщеславию». Не знаю, как мы оказались на нужном этаже. О, погодите, нет, знаю.
Заглядываю в комнату Чарли, и она, конечно же, прыгает на своей кровати. Стена за изголовьем кровати сделана полностью из стекла, и за ней сверкает город. Каждый раз, когда она подпрыгивает в воздухе, город словно удерживает ее там. Как будто она — одно из зданий. Как сверкающий новый аттракцион.
Аннабель врывается в комнату, но я останавливаю ее у двери.
— Эй, — говорю я. — Не возражаешь, если я поговорю с Чарли минутку?
Возбужденное выражение лица пропадает, но она кивает.
— Эй, Чарли, — окликает она подругу через мое плечо. — Постучи в мою дверь, когда поговоришь с Данте.
— Анна, ты убедишься, что все будут в моей комнате через два часа? — спрашиваю я ее.
— Два часа? Сейчас около девяти часов. Мы ничего не будем делать до одиннадцати?
— Верно. Крутые ребята появляются поздно. Вот как это работает, — я подмигиваю и закрываю дверь.
Чарли падает на кровать. Она выглядит смущенной, пока я не закрываю дверь за Аннабель и не сажусь напротив нее в небесно-голубое кресло. Огромная шикарная комната украшена зеркалами. Они заглушают три не стеклянные стены, и даже люстра сделана из крошечных круглых зеркальных пластинок. Среди настенных зеркал разбросаны фотографии знаменитых людей, смотрящих на свое отражение. На полу из черной плитки лежит огромный белый ворсистый ковер, а снаружи есть балкон с прозрачным полом.
Если это место не заставит ее хотеть быть красивой, я не знаю, что заставит.
Чарли поджимает ноги и выжидающе смотрит на меня. Как будто знает, что все это значит.
— Тебе нравится?
Я беру миниатюрную тыкву возле дивана, без сомнения, добавленную к декору в октябре.
Ее взгляд скользит по комнате.
— Это, как бы, чересчур.
— Согласен.
Между нами повисает молчание. Мне хочется, чтобы она загадала желание, но предпочел бы не настаивать. Таким образом, я смогу закончить это задание с чистой совестью.
Поэтому я жду.
Ее ярко-голубые глаза привлекают мое внимание.
— Данте, — нерешительно спрашивает Чарли, — зачем мы здесь?
Прижимаю язык к небу и думаю, как ответить. Я выбираю правду.
— Питчвилль душил меня. Мне нужно было уехать на некоторое время. И почему бы не сделать это с друзьями, верно?
Ладно, это частичная правда.
Чарли стряхивает с рубашки невидимые крошки.
— Разве… ты не думал, что я попрошу больше, если ты приведешь меня сюда?
Делаю вид, будто не понимаю о чем она.
— Больше чего? — Девушка кривит ртом и прищуривается. Она не купилась на это.
— О, ты имеешь в виду контракт, — говорю я. — Нет, я просто хотел хорошо провести время.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Ничего больше. Больше ничего не говори».
Чарли закусывает губу, потом улыбается и кивает.
— Хорошо.
И вот так она мне поверила. Уму непостижимо, насколько она доверчива. Я решаю рискнуть.
