— Да, так и есть, — отвечает Чарли и больше ничего не говорит, как будто не понимает, какое это имеет отношение к делу. По правде говоря, я был бы не прочь поесть снова.
— Может пойдем ко мне домой? — Чарли смотрит на нас троих, и у меня возникает странное ощущение как будто мы вчетвером теперь одна команда.
Аннабель поднимает руку.
— Я — за.
Блу кивает.
Вся троица смотрит на меня.
— Да, круто, — говорю я.
И пытаюсь скрыть улыбку.
Глава 23
Симпатия
Звоню в серебряный колокольчик, чтобы привлечь внимание разносчика пиццы. Рядом с колокольчиком лежит вырезанная тыква, и я уверен, что даже она может двигаться быстрее будь у нее такая возможность чем парнишка-официант. Быстро приняв душ в отеле, я понял, что умираю с голоду. И как только самый медлительный человек в мире двинул наконец-таки задом, я получаю пиццу, кладу две грязно-коричневые коробки на сиденье машины и еду к дому Чарли.
Аннабель открывает дверь и забирает у меня пиццу. Ее черные волосы мокрые, и можно увидеть следы от расчески.
— Надеюсь ты не съел ее? — она подозрительно смотрит на меня и поднимает крышку коробки.
— Я съел все.
Иду в гостиную и плюхаюсь на диван рядом с Чарли.
— Этого я и ожидала, — Аннабель несет пиццу на кухню и возвращается с бумажными тарелками и салфетками, сложенными сверху. Она садится рядом со мной, передавая мне печеньку.
— А где Блу? — спрашиваю я.
Чарли достает из коробки кусок сырной пиццы.
— Наверху, с бабушкой. Он пошел проведать ее, так как она плохо себя чувствует.
Желудок сжимается. Я знаю, что Чарли не знает, сколько лекарств принимает ее бабушка и что это означает.
— С ней что-то случилось? — рискую спросить.
— Она просто простудилась или что-то в этом роде, но ей все равно плохо, — говорит Чарли. — Я предложила ей пиццу, но она отказалась.
Смотрю на свои руки, потом на Чарли.
— Простуда в октябре? Немного рановато.
Чарли задумчиво хмурится.
— Да. Думаю, ты прав.
Я не настаиваю на этом. Не уверен, что хочу, чтобы Чарли отвлекалась на состояние бабушки.
— Что это за кощунство? — говорит Аннабель, прерывая неловкое молчание. Она смотрит на одну из пицц. Особенно на ту половину, которую я приберегал для себя. Ту, что с канадским беконом. — Кто добавляет бекон в пиццу?
Чарли наклоняется вперед, видит бекон и смеется, указывая что это я сказал добавить бекон.
— Это что-то новенькое.
— Тошнит, — говорит Аннабель. — Какой же ты отвратительный.
— Не такой отвратительный, как твоя игра, — отвечаю я, откидываясь назад.
— Если хочешь поговорить по душам, то пришел по адресу.
Мы смотрим друг другу в глаза, стараясь не рассмеяться, и одновременно откусываем кусочек пиццы.
— Идиоты, — говорит Чарли. Затем ее взгляд падает на лестничный пролет — Блу, ты в порядке?
Мы с Аннабель поворачиваемся к Блу. Он пытается улыбнуться, уверяя Чарли, что все в порядке, но улыбка не достигает его глаз.
— Да, — отвечает он ей. — Я просто устал от игры в «защиту» сегодня вечером.
«По-моему, это хороший выход, — думаю я. — Пошутить, чтобы она не знала, как на самом деле больна ее бабушка».
Мне кажется странным что Блу знает, что происходит с бабушкой Чарли, в то время как сама девушка ни о чем не догадывается, но потом ловлю взгляд Чарли и вижу правду.
«Она знает, — осознаю я. — Просто не хочет, чтобы они волновались».
Я никогда не пойму дружбу Чарли. Дружбу, где не нужны наличные деньги, или перепихоны, или не обязательно говорить правильные вещи, чтобы остаться в кругу. Нет, дружба у Чарли совсем другая. Она пытается защитить своих друзей, а они в свою очередь защищают ее. Они принимают недостатки друг друга и поддерживают друг друга. Мои друзья не были похожи на ее друзей, что заставляет меня задуматься, были ли они у меня вообще.
Я смотрю, как Чарли смеется вместе с Аннабель, пока Блу спускается по лестнице. Не могу перестать думать, что ее друзья должны видеть то, что я вижу в ней, то, что видит мой босс. Ее невинность, ее чистоту. Этот чистый образ жизни, кажется, делает ее счастливой. И я задаюсь вопросом, может ли схожесть с ней сделать меня счастливым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Аннабель протягивает мне тарелку с четырьмя кусочками пиццы и кивает, прося передать ее. Тарелка переходит из рук в руки и оказывается на коленях у Блу. Он берет первый кусок и уничтожает половину одним укусом.
— Кино? — спрашивает Чарли.
Аннабель вскакивает, бежит на кухню и возвращается с двумя коробками из-под фильмов.
— «Завтрак у Тиффани» или «Эта прекрасная жизнь»?
Все стонут.
Она бросает их на кофейный столик и опускается на диван.
— У вас совершенно нет вкуса.
— Ты носишь эти штуки с собой? — спрашивает Блу.
— Это не «штуки», — говорит она. — Это классика. И я взяла их, когда ты отвез меня домой переодеться.
Чарли поднимает пульт.
— Телевизор?
— Да, — хором отвечаем мы с Блу.
— Прости, милая, — говорит Чарли Аннабель. — Если хочешь, я посмотрю их вместе с тобой в эти выходные.
— Хм-м, — бормочет Аннабель.
Чарли включает телевизор, и мы заканчиваем тем, что смотрим повтор «MTV Movie Awards». Через несколько минут после начала шоу меня охватывает любопытство. Я смотрю на Аннабель, потом на Блу.
«Я удивляюсь».
Раньше мне было все равно, и у меня нет привычки подглядывать, если только не ставлю печати, но я просто ничего не могу с собой поделать. Щелчок пальцев и передо мной свет их душ. Судя по всему, Блу и Аннабель живут скучной, непорочной жизнью, хотя последняя не так чиста, как первая. Какая потеря.
Час спустя Аннабель и Блу встают, чтобы уйти. Я остаюсь, и Блу это не слишком радует.
— Ты не идешь? — спрашивает он.
— Нет, задержусь на некоторое время.
Парень смотрит на Чарли, потом на меня. Его руки безвольно висят по бокам, и я вижу, что ему больно. Наверное, он думал, что после вечеринки мы с ней больше не будем гулять вдвоем. Но он ошибается. Мы только начали.
Ребята уезжаю в машине Блу, и я поворачиваюсь к Чарли.
— Хочешь немного отдохнуть в своей комнате?
Девушка улыбается и кивает, и я иду за ней наверх.
Играть в баскетбол было весело, но мне нужно работать. Я должен убедить Чарли поторопиться с ее желаниями и, наконец, завершить контракт. Больше делай, меньше думай — это должно быть моей мантрой.
Мы входим в ее комнату, и Чарли тихо закрывает за нами дверь. Сажусь на ее кровать.
— Чарли, ты подумала обо всем…
— Я придумала следующее желание, — перебивает она.
— Что? — спрашиваю я. — Я имею в виду, уверена?
Она пожимает плечами и кивает. Я потираю руки.
— Да, именно об этом я и говорю. Так что же ты хочешь?
Девушка берет хрустальную статуэтку и прислоняется к комоду.
— Барабанную дробь.
Имитирую барабанную дробь и ухмыляюсь.
— Я хочу избавиться от очков, — Чарли снимает их и протягивает мне.
— Ладно, — говорю я.
Хотя мне интересно, почему для этого требуется контракт души. Неужели она не может просто сделать коррекцию зрения? Или надеть контактные линзы? В голову приходит мысль, что если бабушка не может позволить себе приобрести машину для Чарли, то и операция по коррекции зрения ей точно не по карману. И все же, глядя на Чарли, я не понимаю, зачем ей нужно избавляться от очков. Они не так уж плохи. Вообще-то они ей очень подходят. Ей просто нужно сделать их более современными, может быть, купить оправу, например, от «Версаче». Тогда она могла бы быть Стильной Чарли. Вместо того, чтобы быть той, кто она сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но вопросы не входят в мои обязанности. Я должен подталкивать ее.
«Больше делай, меньше думай».
Чарли ставит фигурку и очки на комод.
— Как мне это сделать?
Скрещиваю руки на груди.
— Наверное, так же, как и вчера вечером.
