Стало ясно: Красной армии необходимы машины иного уровня. Тем более что враг – у самых ворот, на западе и на востоке, а сверхдальние перелёты к союзникам в Америку пока не нужны. Зато остро необходимы современные самолёты поля боя: скоростные истребители, фронтовые бомбардировщики, штурмовики.
В 1939 году создаётся Наркомавиапром, который возглавил Алексей Шахурин. Его заместителем по новой технике стал тридцатитрехлетний авиаконструктор Александр Яковлев. Принимаются и кадровые решения другого характера: начальник ЦАГИ Харламов, ряд других начальников оказались за решёткой. В этот же период советские делегации посещают гитлеровскую Германию, с которой подписан пакт о ненападении, осматривают и официально приобретают новые самолёты. Первую делегацию возглавил Иван Тевосян – член ЦК, нарком, много лет курировавший в правительстве СССР металлургию, однокашник писателя Фадеева по Московской горной академии.
Было решено мобилизовать все конструкторские силы и дать, что называется, дорогу молодым. К КБ Туполева, Ильюшина, Поликарпова прибавился целый ряд новых: Микоян и Гуревич, Лавочкин, Горбунов и Гудков, Яковлев, Пашинин, Яценко, Таиров, Флоров и Боровков, Шевченко, Козлов… Они соревновались как со «стариками», так и друг с другом по принципу: «пусть расцветают все цветы», а потом одно останется, другое отомрёт.
Михаил Мухин пишет: в 1936 году Сталин встречался с представителями авиапрома и Военно-воздушных сил девятнадцать раз, в 1937-м – одиннадцать, в 1938-м – семнадцать. В 1939-м и 1940 годах – соответственно сорок один и пятьдесят пять. В культе авиации велика роль Сталина, который лично, в ручном режиме занимался авиацией, как не занимался ни одним другим видом войск. Случайно ли его сын Василий стал истребителем? На столе у Сталина, как вспоминал Яковлев, стояла модель чкаловского АНТ-25…
Уже в начале 1940 года было построено более десятка опытных истребителей. Наиболее удачными признали И-26, И-200 и И-301 – впоследствии они превратятся в Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3. Для Микояна с Гуревичем это была первая самостоятельная работа, как и для Лавочкина, Яковлев тоже впервые делал не спортивную, а боевую машину. Самолёты по сравнению с на глазах устаревавшими «чайкой» и «ишачком» казались революционными: остроносые, стремительные даже на вид. Впору было озадачиться поиском «недостающего звена», как в антропологии. Эти машины отвечали запросам не прошедшей, а надвигающейся войны.
В серию запустили все три истребителя. При испытаниях Як-1 в 1940 году разбился лётчик Юлиан Пионтковский. Первому «мигу» дал путёвку в небо – и от него же принял смерть – Аркадий Екатов, один из старейших испытателей, кавалер Георгиевского креста и ордена Красного Знамени, много лет учивший летать машины Поликарпова.
Параллельно создавались скоростные пикирующие бомбардировщики Пе-2 и Ту-2, бомбардировщики Су-2, Ил-4, Ер-2, Пе-8, штурмовик Ил-2. Наращивать производство и продолжать перевооружение строевых полков пришлось уже в условиях войны.
Неисповедимы судьбы самолётные: до войны и в её начале «мигов» выпустили намного больше, чем «яков» и «лаггов», вместе взятых, но уже в конце 1941 года микояновские машины сняли с производства, чтобы нарастить выпуск штурмовиков Ил-2. Выполненный из дельта-древесины (обработанной особым образом фанеры, не уступавшей в прочности дефицитному дюралюминию и почти не горевшей) ЛаГГ в ходе войны перевоплотился в новом облике, получив звездообразный мотор воздушного охлаждения и наименование Ла-5. Но самым перспективным истребителем оказался «як». Начинавший со спортивных и учебных машин Яковлев отличался «высокой культурой веса» – его машины при прочих равных были легче. Именно семейство «яков-истребителей» стало на войне самым многочисленным.
* * *
В своё время молодому лётчику Каманину поручили проехать на лошади по Приморью, чтобы выбрать места для взлётно-посадочных полос в условиях горно-таёжной местности. Поход длился два месяца, о результатах Каманин доложил командующему ВВС Алкснису, тот премировал пилота велосипедом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сейчас аэродромы, оборудованные по результатам каманинской разведки, зарастают травой и разрушаются. Из металлических дырчатых пластин взлётных полос сельские жители делают заборы.
…Воздвиженка под Уссурийском – некогда одна из крупнейших советских авиабаз. Село назвали в честь церковного праздника Воздвижения Креста Господня, в советское время не переименовали – руки не дошли, да и первым делом, как пелось когда-то, – самолёты. Здесь только самолётов-памятников целых три: штурмовик Су-25, истребитель-бомбардировщик Су-7Б, «стратег» Ту-16. Туша последнего с травмированным, кое-как залатанным позвоночником похожа на кита, выброшенного на берег. Истребители, бомбардировщики, транспортники начали роиться в воздвиженском небе в 1932 году. Бомбовозы Туполева, ястребки Поликарпова уступили место сверхзвуковым ракетоносцам Ту-22М3. Теперь и эти крылья подрезаны, гарнизонные дома зияют чёрными проёмами. В 1974 году в Воздвиженке сели борта́ с лидерами СССР и США Леонидом Брежневым и Джеральдом Фордом, решившими обсудить во Владивостоке ограничение стратегических вооружений. А потом вооружения сократили так, что никаким Брежневым и Фордам не снилось. Полки расформировали, осталась только трёхкилометровая взлётная полоса. Если пролезть внутрь через дыру в бетонной ограде, можно увидеть рулёжные дорожки, пустые стоянки «бомберов», арочные укрытия истребителей, покрытые снаружи дёрном… Розовое здание сталинского ампира с характерной башенкой – командно-диспетчерский пункт. Высоченная сухая трава, болото. Чувствуешь себя Сталкером из фильма Тарковского. К ржавым гайкам, попадающимся под ногами, хочется привязать бинты – и кидать перед собой.
…Флотский аэродром «Пристань» на юге Приморья. Он тоже знавал лучшие времена. Ещё в 1950-х здесь прописались первые советские реактивные бомбардировщики Ил-28. Потом – палубные штурмовики Як-38, способные взлетать и садиться вертикально. «Тридцать восьмыми» вооружали тяжёлые авианесущие крейсера Тихоокеанского флота «Минск» и «Новороссийск». Как говорится, это было навсегда, пока не кончилось: в 1994-м «Минск» и «Новороссийск», не дождавшихся новых сверхзвуковых самолётов Як-141, продали на металл в Южную Корею. «Минск» перекупили китайцы и превратили в парк развлечений Minsk World – унизительная для боевого корабля судьба, «Новороссийск» порезали на гвозди. «Пристань» бросили. Офицерские пятиэтажки стоят разорённые, без окон и дверей, заваленные мусором, ошмётками чьих-то жизней… В одном из домов долго жил последний защитник брошенного гарнизона – электрик Александр Анатольевич Кузнецов. Все ушли – а он остался. Грелся буржуйкой, коротал вечера за Чейзом, разговаривал с кошками. Не знаю, жив ли он сейчас.
По всему Приморью – остатки разнообразных воинских частей, ракетные шахты, укрытия для подлодок, запасная полоса для космического челнока «Бурана»… Ушедшая цивилизация атлантов-кшатриев, по сравнению с которыми мы кажемся пигмеями. Обломки самолётов на сопках – рваный мятый металл с нетускнеющими красными звёздами. Форты, по брустверам которых бегают лисы, а в контрминных галереях спят, сталактитово прилепившись под потолком, гроздья летучих мышей. Дембельские надписи по стенам: Пермь, Уфа, Полтава… Весь Союз. Когда я зачинался, рождался, рос, целая армия инженеров, строителей, лётчиков защищала меня, подобно родительским рукам, но я не знал и не мог знать об этом: все объекты были закрытыми.
На смену парусникам приходят паро-, тепло- и даже атомоходы. В небе соперничают беспилотники. Лётчик в том виде, каким его знали в ХХ веке, особенно в первой половине, ушёл навсегда и никогда не вернётся. Времена, когда бредили небом, прошли. Мы не записываемся в аэроклубы, не мастерим планёры, не рвёмся в военно-воздушные училища, не платим взносов в Осоавиахим и не поём про «пламенный мотор».
И всё-таки мне по-прежнему жизненно необходимы зафиксированные лётчицкими мемуарами цельность, воля и непреходящая вера людей, называвших себя атеистами.
