Эпизоды боевой жизни лётчика производят впечатление самого настоящего чуда. Вот буквально у его ног не взрываются бомбы (пикировщик опустился слишком низко, чтобы не промазать, и бомбы не успели встать на боевой взвод). Вот пулю останавливает прицел, укреплённый перед лицом лётчика. Вот во время прорыва из окружения барахлит мотор покрышкинской полуторки, машина перемещается из головы в хвост колонны и поэтому не гибнет при обстреле…
Сам Покрышкин на чудо не полагается. И всё-таки при чтении его записок не покидает ощущение, будто он – разящий и неуязвимый ангел мщения. Хотя лётчики считаются народом суеверным, он не боялся летать на самолёте с номером 13. Рациональный, трезвый, очень организованный; аналитик, скрупулёзно вычерчивающий в тетрадке схему только что проведённого боя. Каждый следующий он проводил лучше, чем предыдущий, не держался слепо инструкций и имел стойкий иммунитет к сложившимся мнениям; это ему принадлежит чеканная формула: «высота – скорость – манёвр – огонь».
Покрышкин одержал бо́льшую часть побед на американской «кобре», но воюет пилот, а не оружие. Сопоставимые по результативности асы – Кожедуб, Алелюхин, Попков, Амет-Хан, Ворожейкин, Евстигнеев, Колдунов, Скоморохов – воевали на «лавочкиных» и «яковлевых».
Упрямый сибиряк не боялся идти против общественного мнения, правил и начальства. Ещё учась летать, загибал, как когда-то Нестеров, в небе «крючки» и сидел на гауптвахте («Не надо заставлять машину совершать не свойственные ей эволюции», – говорили осторожные начальники). В отличие от многих, готовился не к минувшей, а к будущей войне, которая довершила его формирование. Нестеров, Арцеулов, Покрышкин – люди одной породы. Сочетавшие смелость, лётный талант с инженерной подготовкой, технической грамотностью, новаторством.
Даже даты жизни Покрышкина символичны: он родился в 1913-м – последнем благополучном году Российской империи, когда Нестеров впервые замкнул «мёртвую петлю». На следующей мировой Покрышкин будет воевать на месте гибели Нестерова; в Горьком, куда приедет с фронта в командировку на лавочкинский завод, случайно встретится с дочерью Нестерова Маргаритой. Та подарила ему фотографию отца, лётчик хранил её как оберег. Умер Покрышкин в 1985-м, который можно понимать как последний спокойный год новой, Советской империи.
Судьбы лётчиков и космонавтов нередко отсылают к житиям мучеников, богатырей, святых: Покрышкин, родившийся в день иконы «Благодатное небо», Маресьев, излечившийся чудесным образом от хворей и летавший без ног, Гагарин, в нимбе скафандра вознёсшийся на небо… В имени Ивана Никитовича Кожедуба слышится эхо богатыря Никиты Кожемяки. Кожедуб умер в августе 1991 года – в канун гибели Союза.
Рождённый летать
Всесоюзная слава – благодаря книге Полевого и фильму Столпера «Повесть о настоящем человеке» с Павлом Кадочниковым – досталась и Алексею Маресьеву.
4 апреля 1942 года Маресьева сбили в Новгородской области над территорией, занятой врагом. Восемнадцать суток он пробирался к линии фронта – сначала пешком на повреждённых ногах, потом ползком. Был спасён, но ступни пришлось отнять. Маресьев сделал почти невозможное – вернулся в строй. До ранения сбил четыре вражеских самолёта, после – ещё семь. В 1943 году гвардии старшему лейтенанту Маресьеву присвоили звание Героя Советского Союза. С 1946 года – в отставке: преподаёт, пишет диссертацию, работает в Комитете ветеранов. 18 мая 2001 года в Театре Российской армии должен был пройти вечер в честь 85-летия Маресьева, но торжество обернулось трауром: Алексей Петрович не пришёл. Воистину: где стол был яств…
В книге Полевого Маресьев выведен как «Мересьев». Попали в повесть и другие реальные лица. Друг Мересьева лётчик Дегтяренко – это старший лейтенант Андрей Дехтяренко, начавший воевать с Халхин-Гола. Именно он вывез Маресьева с территории, занятой врагом; погиб в июле 1942 года, посмертно удостоен звания Героя. Капитан Чеслов, в эскадрилью которого попадает Мересьев после госпиталя, тоже реален: это ас Александр Числов (1915–2009), Герой Советского Союза. Фамилию маресьевского ведомого Петрова Полевой менять не стал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Есть, однако, и отклонения от фактов: Мересьев со своим полком «проделал боевую кампанию 1943–1945 годов», а Маресьев в 1944 году стал инспектором-лётчиком и перешёл в Управление вузов ВВС. У Полевого лётчика сбивают на «ишачке» – на самом деле на Як-1. Сбитую машину многие годы пытались найти поисковики, пока не выяснилось, что маресьевский самолёт вскоре после падения был найден и отправлен в тыл, как и полагалось делать с разбитой техникой.
Книга Полевого начинается с рокового апрельского дня 1942 года. Можно сказать – со второй серии. Была и первая. Путь Маресьева к небу начинался на Дальнем Востоке. Именно там он стал необыкновенным, железным – тем самым «настоящим».
Родился на Волге, после школы получил специальность токаря по металлу. Дважды подавал документы в лётное училище, его не брали по здоровью: в детстве перенёс тяжёлую форму малярии, заработал ревматизм и проблемы с суставами. Когда райком комсомола направил парня на строительство Комсомольска-на-Амуре, тот поначалу отказывался и даже готов был положить на стол комсомольский билет, но всё же поехал. Вспоминал потом: «Когда перед отъездом я проходил медкомиссию, ко мне подошла женщина-врач и так по-матерински сказала: “Алёша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут”. Я и подумал, что раз смогу выздороветь, то и лётчиком стану». Неведомая врач оказалась пророчицей…
Пароходик доставил молодёжь на амурский берег. Шёл 1934-й, Комсомольск заложили всего двумя годами ранее. Алексей валил лес, строил бараки (другим именитым строителем Комсомольска был поэт Николай Заболоцкий, только прибыл он сюда позже, в 1939-м, и не по своей воле – был осуждён на 5 лет), работал на катере «Партизан» мотористом-дизелистом. Поставил себе цель: стать абсолютно здоровым. Работал наравне со всеми – и ещё лучше, по утрам бегал, обтирался снегом… «Через некоторое время выяснилось, что я совершенно здоров», – вспоминал он, объясняя исцеление действием дальневосточного климата. Алексей стал крепким парнем, готовым к любому труду и обороне. Одним из первых записался в аэроклуб Комсомольска, легко пройдя медкомиссию. Клуб, правда, ещё предстояло создать – для начала раскорчевать лётное поле. Первый самостоятельный полёт Алексей совершил в июне 1937 года.
В том же году Маресьева призвали в армию – в пограничные войска НКВД. Служил на Сахалине техником авиаотряда. Сведений о том времени немного; сам Маресьев говорил, что не летал, а только «заносил хвосты» у самолётов. С Сахалина Маресьева по его желанию направили в авиационную школу, которую он окончил в 1940 году, получив звание младшего лейтенанта. Открылась эта школа в августе 1938 года в Чите, позже её перевели в Батайск. Маресьев начинал осваивать истребитель на старинном читинском аэродроме «Черёмушки», он же «Чита-1».
Чудесным образом, подобно Илье Муромцу, избавившись от недугов, Маресьев не просто закалил тело – преодолел себя. Следующие подвиги он совершит, когда выживет в гибельном лесу, убедит военную бюрократию в том, что способен драться на «лавочкине» без ног, и вновь поднимется в небо. Да и после войны Маресьев жил в режиме ежедневного подвига, что куда сложнее мгновенной вспышки ярости и самоотречения. Строил город на Амуре, а построил себя, достигнув такой степени человеческой цельности, при которой целостность телесная уже не имела значения. Небо снова стало доступной ему средой. У Маресьева, человека с неограниченными возможностями, не было ног, но были крылья. Рождённый летать ползать не будет – или, вернее, доползёт куда угодно, чтобы снова взмыть.
«Кобра» атакует с тыла
В 1942 году открылся «второй воздушный фронт» – воздушная трасса «Аляска – Сибирь», по которой в Советский Союз перегоняли американские ленд-лизовские самолёты.
