— Стас, — доносящийся со стороны голос заставляет вздрогнуть, а Громова — младшего прервать поцелуй.
Упирается лбом в мой лоб, дыхание прерывистое, жадно хватаем ртом воздух.
Катя…, повторяется настойчивый, звонкий зов, — ах… простите. Мы вам, кажется, помешали, — в голосе звучит искреннее сожаление, — просто вы ушли и ничего не сказали. Мы с Витюшей начали переживать и пошли вас искать, похоже зря… волновались.
Стас отодвигается от меня, удрученно вздыхает.
— Да, Кристина, помешали, — сквозь зубы шипит жених, чего переживать то? Катя со мной в полной безопасности. И кто переживал? Ты что ли? Или ты? — переводит взор на отца.
Громов — старший смотрит прямиком на меня, невыносимо долго, с прищуром. Отвожу взгляд, даже не имею никакого желания лицезреть какие он испытывает эмоции в данный момент, хотя… нагло вру! Сама себе вру, хочу! Ещё как хочу, но не смею посмотреть на него. Должна вести себя подобающе, будто Виктор совсем ничего для меня не значит. Испытываю к его персоне полное безразличие. А его план по сводничеству сработал, свершилось желаемое. Цель достигнута.
— Никто не переживал! Просто вышли прогуляться, — громко с некой отстранённостью в голове проговаривает Виктор, — а тут вы!
Кристина видимо что-то хочет сказать, возразить его словам, но не смет перечить. По ее вскинутым от удивления бровям и расширившимся глазам, становится предельно ясно, что они явно не просто так прогуливались, целенаправленно искали нас и похоже инициатором этих поисков был именно Виктор Александрович.
Ну, конечно, я так и думал, отвечает вровень тону отца.
Непроизвольно поёжилась. Не хочется, чтоб отец и сын устраивали перепалки и войны из-за меня. Куда я влезла? Во что ввязалась?
— Пойдём, Кать, — обнимает, — ты уже замёрзла.
Киваю, беспрекословно следую вперёд, направляемся обратно к загородному дому четы Громовых, куда приехали по — особому, настойчивому требованию пассии Виктора Александровича.
Идём впереди, Стас всю дорогу не отходит от меня, всячески поддерживает и согревает. Все бы ничего, но настойчивый, прожигающий, просто испепеляющий взгляд — напрягает. Складывается впечатление, что готова воспламениться и именно в тех местах, где соприкасаются руки Громова — младшего с моей нежной кожей. Знаю, кому именно принадлежит он. Уж явно не Кристине.
— Стас, — останавливаюсь.
— Идите вперёд, мы вас догоним. Не переживайте, — акцентирует внимание на последнем произнесенном слове, — с нами ничего не случится, а для уединения можно найти более подходящее место, тем более скоро Катя станет моей законной женой и у нас будет вся жизнь впереди. Правда ведь? — в этот раз обращается ко мне.
— Конечно, — уверенно и храбро отвечаю, без какой-либо дрожи в голосе о выдающей нашу наглую ложь.
Виктор раздраженно фыркает, что-то бубнит себе под нос, бросает короткий взгляд в мою сторону и спешит как можно скорее удалиться прочь.
Хватаю Стаса за руку, лишь когда полностью убеждаюсь, что нас никто не слышит.
— Что ты вообще творишь?
— А что я творю? — делает вид будто не понимает к чему я клоню.
Стряхивает мою руку и движется вперёд. Тяжело, раздраженно выдыхаю, борюсь с внутренним раздражением, следую за ним.
— Стас, — не слышит, лишь делает вид, — Стас, — вскрикиваю громче.
— Ну что? — резко разворачивается ко мне.
— Что происходит? Что сейчас было на склоне? К чему это все? Ты же помнишь нашу договоренность!
— Ты сама ответила на поцелуй! Да ещё и с такой пылкостью! Я — Мужчина, Катя, — разводит руки в стороны.
— Это все усугубляет. Идёт вразрез плану. Ты помнишь наш уговор? — занимаю воинственную позу, осталось только пристукнуть ногой для пущей убедительности.
— Помню. Но все поменялось. Правила изменились. Он не заслуживает тебя! Я не помогу влюбить в тебя отца! Не теперь, не сейчас! Ты скоро станешь моей женой! Настоящей, а не фиктивной!
Глава 24
— Помню! Но всё поменялось! Правила изменились. Он не заслуживает тебя. Я не помогу влюбить в тебя отца! Ты скоро станешь моей женой. Настоящей, а не фиктивной! — глаза блестят, светятся, нет… горят в сгущающихся сумерках ночи, коварная улыбка играет на губах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну всё приплыли. Допрыгалась, хотела поиграть в кошки — мышки и проиграла, да так, что невольно попалась в лапища наглого, довольного котяры. С морды которого не прекращает сползать лукавая улыбка, а расползается всё шире и шире.
Испытываю смятение, ошарашена. Озадачена. Нет… нервно машу головой. Всё это какая-то путаница…
Впиваюсь ногтями в мягкие ладони, сжимаю пальцы до побеление костяшек.
«Вот уж не угадал, не бывать этому. Ничьей женой не собираюсь становиться. Всё глупость». Наш договор заключается совершенно на других правилах и условиях, но вот что происходит сейчас, мне не понятно. Возмущению нет предела.
Злюсь, решительно вскидываю голову вверх, двигаюсь вперёд, прямиком в направлении Стаса, так и хочется в данный момент перетянуть его чем-то тяжелым. Гляди-ка, что удумал!
— Ты прикалываешься сейчас? — выставляю руки вперёд, со всей силы толкаю Стаса в грудь, — никакой женой не собираюсь становиться! Ты обещал, что поможешь мне! Ты ведь не хотел этой свадьбы. А как же та — девушка? Стас, ты же говорил, что влюбился в неё, — прикрываю глаза, к горлу подступает ком, вот-вот расплачусь, — максимум, что может произойти, если свадьбы не избежать, то мы будем жить фиктивно, не более того. Я не буду против, если будешь посещать свою «возлюбленную», даже прикрою если что.
Непрерывно тараторю, говорю с некой взволнованностью в голосе, с дрожью, с придыханием.
— А ты? Будешь трахаться с моим отцом? — заинтересованно смотрит поверх меня, будто там что-то действительно стоящее и интересное, хочется развернуться и тоже лицезреть объект его заинтересованности.
— Нет, — честно и открыто выкрикиваю. — то, что я имела глупость и неосторожность рассказать о нашей интрижки с Виктором Александровичем, не значит, что теперь будешь постоянно об этом упоминать. Я не спала с твоим отцом! И не собираюсь. Вспомни, о чём именно мы договаривались, — прикрываю глаза, напряжённо покусываю губы, — влюблять Виктора в меня… это… было спонтанное, глупое предложение. Необдуманный поступок! Ненужные слова, вырвавшиеся из моего рта.
Облизываю пересохшие губы, смотрю далеко за горизонт.
— Я не хочу, чтобы Виктор Александрович хоть что-то испытывал ко мне, — слова звучат слишком тихо, более походят на шёпот, — не цепляйся к этим необдуманным, идиотским словам, — судорожно сглатываю, отступаю от Стаса, устало потираю ладонями лицо, — я хочу выбраться из своего дома. Пусть даже через брак, но это лучше! Ты лучший вариант! Где уверенность, что не появится другой жених, после твоего ухода.
— Ну спасибо, — затяжной смешок, — что настолько плох для тебя? Ну куда уж мне, я же не Виктор Громов, а всего — лишь зародыш, воспроизведенный от его биологического материала.
Разворачиваюсь, наблюдаю как Стас нервно ерошит волосы, ожидает моего ответа. Моментально становится не по себе, угрызение совести сводит с ума.
— Дело не в этом. Ты и без меня знаешь, что очень умный, хоть порой стараешься выглядеть полным идиотом. Симпатичный, нет… даже красивый. Рассудительный, очаровательный мужчина, но…, — срываю листок с колышущегося ближайшего кустарника, прокручиваю в руке, под сумеречным небом не удаётся рассмотреть его натуральный, естественный оттенок, — я просто не хочу каких-либо отношений и вообще, мне надо учиться, а после… возможно, отец всё же позволит заняться семейным бизнесом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Раздраженно сжимаю ни в чём неповинный листочек в ладони, мну его, пропускаю сквозь пальцы, растираю, превращаю в небольшой скрученный потемневший катушек, а после удрученно выдыхаю и отбрасываю его в сторону.
— Расслабься, — выдаёт ровным, спокойным голосом Стас, — я пошутил. Просто приятно наблюдать за тем, как отец напрягается, ревнует и покрывается мелкой испариной от злости. Это будоражит!
