— Можете не волноваться. — Зорик Грингольц взял пакет, заглянул в него и кивнул: — Ясно. Сделаем.
Александр Борисович окинул фигуру молодого ученого задумчивым взглядом и сказал:
— Скажите, Зорик… э-э… Евсеевич, а волосы действительно многое могут сказать о своем владельце?
— Очень! К примеру, по волосам человека можно сказать, где он жил последнее время. И даже чем он питался!
— Вы уверены? — засомневался Турецкий.
— На все сто! Метод, предложенный Стюартом Блэком и его коллегами по университету в Ридинге, основан на выяснении содержания определенных изотопов кислорода и водорода в тканях и жидкостях тела человека. Эти изотопы попадают в организм с водой, и значение их вполне предсказуемо для разных местностей. Таким образом, речь идет о достаточно красноречивой подписи! Волосы, Александр Сергеич…
— Борисович, — поправил ученого Турецкий.
Тот кивнул, не прерываясь:
— Да, да. Так вот, Александр Серге… Борисович, волосы — весьма надежный свидетель, так как растут со скоростью около сантиметра в месяц и хранят информацию не только о том, где вы побывали за это время, но и о том, что вы ели и пили. Да-да! И не смотрите на меня с таким недоверием! Это не моя фантазия, это научные выводы, подтвержденные наблюдениями и экспериментами! Вы не представляете, какие широкие перспективы открывает метод профессора Блэка!
— Он уже где-нибудь применяется?
— О, да! На региональном уровне новый метод помогает полицейским и миграционным службам уже сейчас, а со временем выйдет и на международный!
— А вы вроде и сами работали в Англии?
— Работал. Я, собственно говоря, три дня как оттуда! Вот, оборудование привез!
— Да, вы уже показывали, — поспешил закрыть опасную тему Турецкий. — Значит, вы знакомы со Стюартом Блэком?
Грингольц усмехнулся:
— Разумеется. И не только знаком, но и работал с ним вместе около полугода. Так что, можно сказать, вам повезло!
— Будем надеяться, что на этом мое везение не закончится, — заметил Турецкий. — Как только что-то выяснится, сразу же мне позвоните, хорошо?
— О’кей, — кивнул вихрастой головой Грингольц. — Можете не сомневаться! Вы будете первым, кто обо всем узнает! После меня, конечно!
Экспрессивный ученый раскатисто рассмеялся. Турецкий вежливо улыбнулся, затем посмотрел на часы:
— Тогда все, Зорик Евсеевич. Мне пора.
Грингольц протянул руку для прощания. Александр Борисович посмотрел на нее с опаской, но пожал.
— Только умоляю вас, с вещдоками поаккуратнее, — попросил напоследок Турецкий.
Грингольц расплылся в улыбке и громогласно объявил:
— Я самый осторожный человек на свете!
— Я заметил, — вздохнул Александр Борисович.
Когда Грингольц перезвонил Турецкому на следующий день, голос молодого ученого звенел еще более восторженно.
— Алло, Александр Сергеевич! — с ходу оглушил он важняка.
— Борисович, — машинально поправил Турецкий.
— Да, простите! Борисович! Так вот, волосы, находившиеся в клетчатой кепке, и волосы, которые я снял с шапки, идентичны! Они принадлежат одному и тому же человеку!
— Это точно?
— На все сто! Я подготовил подробный отчет. Перешлю его вам по «мылу». Адрес на визитке верный?
— Да.
— Тогда ждите!
И неистовый Грингольц повесил трубку.
Обдумав сообщение Грингольца, Александр Борисович решил отложить все дела и снова наведаться в Малоярославец.
3
— Эй, малый! Выйди-ка сюда!
Куст боярышника после недавно прошедшего дождя был мокр, черен и неприветлив, впрочем, как и весь лес. Однако коровам, с флегматичным видом пожевывающим на полянке траву, было на это плевать. Они лениво перебирали ногами, позвякивая колокольчиками и помахивая хвостами.
— Выйди-ка! — повторил Турецкий, обращаясь к кусту.
— А чё я сделал? — ответил куст жалобным, плаксивым голосом.
— Ничего. Просто поговорить хочу. Выйди, не бойся.
— А я и не боюсь.
— Тогда чего ты там сидишь?
— Хочу и сижу, — отозвался куст.
— Понятно, — кивнул Турецкий. — А коровы твои не разбредутся?
— Не. Они умные.
Видя, что уговоры не действуют, Александр Борисович достал из кармана сигареты и закурил. Затем спросил, по-прежнему обращаясь к загадочному кусту:
— Покуришь со мной?
— «Кэмел»? — спросил куст после паузы.
— Он самый.
В кустах что-то зашуршало, и вслед за тем между веток показалась взъерошенная мальчишеская голова.
Турецкий усмехнулся:
— Смелее, я не укушу.
— Сам знаю, что не укусите, — пробубнил паренек и, отчаянно треща ветками, выбрался наконец наружу.
Парень-пастушок был невысок, костляв и конопат. Он был одет в поношенную фуфайку и спортивную шапочку с надписью «СССР».
— Угощайся! — протянул ему пачку Турецкий.
Паренек запустил в пачку грязные пальцы с обкусанными ногтями и ловко выудил сигарету.
— А можно, я две возьму?
— Можно, — кивнул Турецкий.
— А три?
— Бери!
Паренек вынул из пачки еще две сигареты и запихал их в карман фуфайки. Затем вынул из того же кармана спички и закурил. Едва затянувшись, парень тут же закашлялся.
— Крепкие, — посетовал он, вытирая пальцем заслезившиеся глаза.
— Нормальные, — сказал Турецкий. — Тебя как зовут?
— Вася. Бабкин.
— Ты чего в кустах-то от меня прятался, Вася?
— Так это самое… — Паренек щербато улыбнулся. — Испугался я. Думал, вы меня убить хотите.
— Убить? — удивился Александр Борисович. — С чего ты взял, что я хочу тебя убить? Разве я похож на бандита?
Прежде чем ответить, Вася Бабкин смерил Турецкого долгим, изучающим взглядом.
«Похоже, я не вызываю у него доверия», — с улыбкой подумал Турецкий.
— Ну так что, похож я на убийцу?
Вася покачал кудластой головой:
— Нет. Но те тоже не были похожи.
— Ты это о ком?
— О городских. Они в прошлом месяце тоже тут отдыхали.
Турецкий нахмурил лоб:
— Вот как. И кого же они убили?
Вася дернул плечом:
— Откуда мне знать? Мужика какого-то.
— Ты сам это видел? — прищурился Александр Борисович.
— Ну. Вот аккурат за этими кустами сидел. — Паренек показал рукой на кусты. Потом стряхнул с сигареты пепел и вдруг, без всякого перехода заметил: — А хорошие у вас сигареты. И тянутся хорошо.
— Нравятся, значит, — усмехнулся Турецкий. — А хочешь, я тебе всю пачку подарю?
Паренек недоверчиво нахмурился.
— А то.
— На, держи. — Александр Борисович протянул ему пачку. Паренек хотел было ее взять, но Турецкий убрал руку. — Только сперва расскажи мне о тех городских, — потребовал он.
— Так это ж давно было, — с явным разочарованием протянул пастушок. — Не помню я совсем.
— Расскажи, что помнишь.
Паренек посмотрел на пачку сигарет, которую Турецкий по-прежнему держал в руке, и прищурил прозрачные глаза.
— А вам это зачем?
— Люблю слушать разные истории, — сказал Турецкий.
Паренек снова посмотрел на пачку.
— Там у вас всего семь штук осталось, — сказал он. — К завтрему закончатся.
Александр Борисович вынул из кармана бумажник, отсчитал сто рублей и протянул их пастушку:
— Вот держи. Здесь тебе еще на три пачки хватит. И на мороженое останется.
Паренек неуверенно взял деньги, подержал их в руке, затем вздохнул и запихал в карман.
— Ладно, расскажу. Я тогда коров пас. И приспичило мне сильно. Сел я под кусток, сделал свое дело, лопухом подтерся. А только собрался встать, вижу — машина из-за сосенок выезжает. Как раз на эту полянку. Я с перепугу снова присел. Машина на полянку въехала и остановилась. Дверцы отрылись, и трое выходят. Двое веселые были, все шутили и смеялись. А третий — грустный. Белобрысый такой. Все молчал да на друзей своих глазами зыркал. Вот так! — Вася насупил брови и придал своим глазам зверское выражение. Затем продолжил:
— Поставили они на траву железный ящик на ножках. Высыпали в него уголь и огонь разожгли. А потом стали на углях мясо жарить. Мы с дядь Федором тоже такое мясо жарили, когда на рыбалку ходили. Шашлыки называется. Ели такое?
— Ел.
— Вку-усно! Запах по всему лесу потянулся. У меня в животе заурчало, и я убежать хотел. Но уж больно запах хороший был. Я и остался.
Вася закатил глаза, облизнул пересохшие губы и продолжил свое повествование:
— Как мясо приготовилось, они пол-литру достали. Двое, веселые которые, начали третьего уговаривать. Тот не больно-то хотел. Но потом сдался. Кивнул и взял у них стакан. А как по первой выпили, этот третий разговаривать стал. А двое слушать. Слушали молча, только друг на друга поглядывали. Потом они ему стали по очереди говорить, а он головой качал. Вот так. — Вася отрицательно покрутил головой. — Тогда они ему по новой налили. Выпили и снова стали говорить. А один даже кричать на него стал. Только второй его за руку удержал, и тогда тот замолчал.
