Лену же отделяла от Казанцева уже добрая сотня метров тропы, колеблющейся и залитой прорвавшейся водой.
К моему удивлению, волк на этот раз нас не бросил. Правда, пробирался он немного в стороне, но далеко от меня не отходил. И я постоянно ловил на себе его напряженный, пристальный взгляд.
Временами мне казалось: гость чего-то ждет. Но мысль на этом не задерживалась. Я с туповатым упорством двигался вслед за Леной. Старался, чтобы расстояние между нами оставалось минимальным.
Я отлично видел, что Ахмедова смертельно устала. Она уже несколько раз падала и лишь чудом выбиралась на тропу без посторонней помощи. Без шеста ей приходилось особенно трудно, но взять его у меня Лена наотрез отказалась.
Периодически Вован останавливался и гневно орал на все болото, поторапливая нас. Его крик действовал: мы с Леной начинали чуть быстрее передвигать ноги, и цепочка становилась менее рваной.
Это случилось, когда Вован с Лилькой уже вплотную приблизились к спасительному островку, и мы потеряли бдительность. Особенно расслабляюще подействовала на нас близость леса.
Он уже не смотрелся сплошной темной лентой, давно рассыпался на отдельные деревья и кустарники. На ближайших мы могли рассмотреть отдельные ветки, а светло-зеленый ковер травы под старыми березами привел нас в умиление.
Впереди – земля!
Надежная, прочная, твердая земля, а не коварная болотная обманка, скрывающая под зеленью трясину. Мы не сомневались: следующий привал сделаем именно ТАМ, на этом волшебном берегу.
Я напрягал зрение, пытаясь рассмотреть, нет ли там ягодника. Рот в предвкушении пиршества заранее наполнялся слюной, я судорожно сглатывал ее и глупо улыбался.
Привел меня в себя короткий вскрик. Я испуганно дернулся и едва сам не заорал от страха: оступившуюся Лену затягивало в черную промоину. Она расширялась стремительно, и так же стремительно Лена погружалась в буквально кипевшую коричневую взвесь.
Не думая, я рванулся вперед, протянул ей свой шест и крикнул:
– Держись!
Лена вцепилась в мою подсохшую за эти дни осинку, и я потянул ее к себе. Видимо, слишком резко.
И без того слабый, дрожащий слой торфа подо мной вдруг разъехался, и я моментально оказался по пояс в болоте.
Стараясь не двигаться, я отпустил шест и прошипел:
– Хватай его! Концы положи на уцелевшие кочки и держись!
– А ты? – слабо отозвалась Лена.
– Дуреха! Тебя же через полминуты затянет! Давай! Я пока обойдусь!
Лена послушно потянула шест к себе, и мое сердце ухнуло куда-то в ноги. Я вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным. С ужасом подумал: если Кузнецов с Серегой до нас не доберутся, я без шеста не продержусь и часа.
Страх оказался настолько сильным, что я едва не схватился за свой конец осинки. Непроизвольно. Инстинктивно.
Я неверяще смотрел на предательски задрожавшую руку: все-таки я трус. Самый настоящий. Я откровенно боялся – у меня скулы сводило от нерационального, какого-то нутряного страха, и бешено пульсировало в висках. Осознавать это…
Трус!
Всего лишь.
Не ожидал.
Я зажмурился и заставил себя сосчитать до десяти. Потом открыл глаза и вздохнул с облегчением: Ленкин подбородок уже не захлестывало водой, у нее даже плечи были свободны. Мой шест, кажется, держал ее довольно надежно.
Поймав мой взгляд, Лена слабо улыбнулась и спросила:
– Ты Витька видишь?
– Не-а. Кочки мешают. Думаю, он уже на островке и рыдает от счастья.
– Кричать будем?
Я пожал плечами и едва не выругался вслух: это безобидное движение погрузило меня в болото еще сантиметров на десять.
Я замер. Цепочка пузырей стала пореже, и я пробормотал:
– Не нужно. Они сами заметят, что мы исчезли. Когда ты упала, Вован с Лилькой как раз выкарабкивались на сухое место.
Лена обеспокоенно вздохнула:
– Не представляю, как они до нас доберутся? Тут второй шест вряд ли поможет. Смотри, что делается!
Действительно: тонкий слой торфа будто кто-то огромным ножом вскрыл. От тропы метров на десять вперед и следа не осталось. Все было залито темной жидкостью, кипевшей от вырывавшегося на свободу газа.
Моховое полотнище, недавно еще казавшееся довольно прочным, продолжало сдавать. То в одном, то в другом месте бил фонтанчиком очередной грязевой гейзер.
У меня от страха заныли зубы. В правый висок словно раскаленный гвоздь вогнали, в жизни так голова не болела. Я с фальшивой бодростью заявил:
– Ничего страшного! Вован что-нибудь придумает. Это же не за партой сидеть!
Кто-то отчетливо засмеялся. Я от неожиданности едва не выпрыгнул из собственной шкуры. Осторожно повернул голову и увидел Гора.
Волк лежал за моей спиной, и взгляд его показался мне напряженным и недружелюбным. Нас разделяло несколько метров. Хорошо, что Лена волка не видела.
Я раздраженно прошипел:
– Чего уставился? Тоже мне, нашел театр!
Волк насмешливо фыркнул:
– Помощи ждешь? Ну-ну! Послушай-ка лучше…
Я решил, что дух собирается вновь пуститься в очередные философствования, но ошибся. Удивительно отчетливо, словно друзья находились в двух шагах от меня, я услышал плачущий Лилькин голос:
– Вованчик, не надо! Их все равно не спасти!
Витек Казанцев хмуро поддакнул:
– От тропы и следа не осталось. Самого затянет, а им ты уже не поможешь.
Серега гневно воскликнул:
– Предлагаешь их оставить, гнида?! Забыл, что сам вчера едва не утонул?
Лилька воскликнула:
– А ты не выступай! Лучше мозги носовым платком протри! Не доходит?! – И взвизгнула: – Если Кузнецов утонет, нам из болота не выбраться!
Я невольно вскрикнул, и голоса мгновенно пропали. Лена обернулась в мою сторону, и я виновато сказал:
– Извини. Ногу свело.
Тишина давила… Мы с Леной напряженно застыли в своих полыньях: болото казалось мертвым. Бесконечное ржавое полотнище перед глазами – и ярко-голубой купол над головами. Никого рядом! Ни души.
Я угрюмо усмехнулся: ничего, подождем. Сюда не подойти незаметно. Мы наверняка услышим голоса.
Ну почему же Вован с Серегой медлят?!
Пришелец усмехнулся:
– Помнишь, я говорил – своя шкура ближе…
– Пошел ты! Нас не бросят!
– Хочешь еще послушать?
– Нет. Это они не нам говорят. Просто момент слабости…
– Момент?
– Да. Момент. Всего лишь! – Я невольно покраснел и бросил: – Я вон Лене шест отдавал, так едва заставил себя руку от него оторвать, так страшно вдруг стало…
Гор заинтересованно переспросил:
– Отдавать не хотел?
– Но ведь отдал же!
Мы помолчали. Я устало пробормотал:
– Прилип ты ко мне, как банный лист! Чего, спрашивается?..
Ответа я не ожидал. Честно говоря, мне сейчас было не до откровений волка. Я с тревогой наблюдал за Леной. Личико ее стало бледным и смертельно усталым, тонкие руки подрагивали. Я боялся, что она может выпустить шест, и тогда…
Я зажмурился, отгоняя от себя эту страшную картину. Гор угрюмо заявил:
– Ваш мир – вызов нашему!
– Ч-что?!
– То! Когда-то этот мир был и моим. А потом…
Мои глаза изумленно округлились. Гор неохотно пояснил:
– Ушли мы. Около полутора тысяч лет тому назад.
Я по-прежнему молчал. Почему-то вдруг подумалось: я сплю. А это все – отголоски прочитанного мною когда-то.
Гор хмуро продолжил:
– Когда-то мир был многогранен. На Руси испокон веков ведовством занимались. Мудрецы травы изучали. Человек открытой книгой казался. – Гор печально усмехнулся: – И зверем при нужде перекидывались, и птицей в небеса поднимались… Старые бабки ступу деревянную в воздух бросить могли, чтобы тело дряхлое лишний раз не ломать. Пожары лесные взглядом тушили. Дите хилое наложением рук исцеляли. Тучи грозовые с градом разгоняли при нужде, а уж дождик в засуху вызвать – раз плюнуть было…
Я слушал, открыв рот.
– И вдруг нас колдунами объявили! – зло выдохнул Гор. – За знания в костры бросать принялись, это живых людей-то! Ведовство запретили! Правильно это?!
Я громко сглотнул, не зная, что сказать. Волк буркнул:
– Ушли мы. Старики нашли иной мир, схожий с этим и свободный. Но забыть родной дом мы так и не смогли. Ревниво следили – куда же вы придете?..
Я завороженно ждал продолжения. Ощущение, что просто вижу сон, почему-то усилилось.
– Мы себя меняли, вы – землю свою, – Гор хмыкнул. – Костылей себе напридумывали – машины разные. И на земле они, и в воздухе они же, и лечат вас уже машины, и учат они же… А сами-то вы чего стоите? Без машин, вот здесь, например?!
Я ошарашенно пробормотал:
– Так ты из-за этого сюда явился?! Чтобы убедиться, что правы вы, а не мы?!
Гость промолчал. Я злобно воскликнул:
– Любому нашему промаху радуетесь?!
Гор уронил тяжелую голову на передние лапы. Я потрясенно прошептал:
– Может, это ты нас с Леной и в трясину пихнул, а теперь ждешь, что друзья от нас отступятся? Мол, звери мы, не люди? Вы хорошие, а мы – плохие?
