– А над птицами? – быстро возразил он, не давая ничего сказать.
Я содрогнулся. Неужели он знает неизвестное мне? В таком случае интересно послушать. Но другие слова…
– Расскажи ещё, – попросил я. – Я должен знать всё, что ты говоришь людям.
– Как ты можешь учить, если ничего не слышал о Всехсущем? – победно усмехнулся он. – Только знание о нём есть подлинное и полное знание. Он создал всё и вся. Он будет награждать исполняющих Его волю и карать нечестивцев!..
Карать…
Я вспомнил тех всадников. Я мог бы покарать их: это было бы много проще и быстрее, чем то, что я сделал. Я не потратил бы столько сил, и, может быть, Керм остался бы с нами. Или кто-то другой получил бы больше внимания и сил. Одна вспышка в мозгу – и человек падает замертво. Это и есть – карать…
Но я не мог поступить так. И потому, что видел, что их можно исправить. Они ведь, по сути, совсем не плохие. Блеск жёлтого металла ослепил их, закрыл пути восприятия окружающего мира. Можно сказать, выжег все пути. А я просто-напросто восстановил их. И всадники поняли, что для своего счастья совсем необязательно делать несчастливыми других.
Что закрывает зрение бродячему проповеднику?
Я решил проверить имеющееся у него знание. Истинно ли оно? Или же подобно заблуждениям некоторых жителюдей, считающих моих учеников духами? Они, должно быть, позабыли, что мои ученики – их дети. А может, их собственные дети не стали моими учениками? Или у них вообще не было детей.
Пламя в глазах проповедника скрывало его мысли, и в то же время могло свидетельствовать о том, что ему известно нечто такое, с чем мне встречаться не приходилось. Во всяком случае, на обычного безумца он не походил, или его бред был очень последовательным и по-своему логичным.
– А зачем мне знать о нём? – притворно, но и искренне удивился я. – Он что, увеличит урожай на полях? Или количество вылавливаемых креветок?
– Конечно, увеличит! – с жаром подхватил проповедник. – Кого вы просите, чтобы урожай возрос?
Он не понял моей хитрости. Но я-то знал, что количество вылавливаемых креветок зависит от ретивости Водных, да ещё от крепости сетей и умения ловцов.
– Никого, – покачал я головой, начиная что-то понимать. – Если земледельцы плохо обработают землю и не внесут нужное количество навоза, урожая не будет.
– А дождь, а солнце? – вскинулся он. – Если будет засушливый год, откуда возьмётся урожай?
– Птицы пригонят дождевые тучи и расчистят небо от облаков, – объяснил я. – Ледяные облака сами не уходят.
– Вы – язычники, – устало сказал он. – Я немало встречал таких на своём пути. Вы, наверное, поклоняетесь птицам, рыбам, хищникам…
– Хищник – это моя ошибка, – тихо сказал я, сразу почувствовав боль за Люста.
Но это была одна моя боль. А вот когда его станут убивать…
– Вы его встретили? – спросил я. – Встретили Хищника?
Он недоумённо посмотрел на меня.
– Никого я не встретил, кроме пары зайцев. Ваши леса пустынны. Но я видел немало селений, подобных вашему, которые приносят дары духам леса, земли, воды…
– И воздуха, – тихо добавил я. – Некоторые жителюди считают Птиц духами воздуха.
– Птиц? – удивился он. – На моей родине птиц едят!
– Едят?! – я отшатнулся от него. Так вот почему старый Учитель рассказывал, как иногда чувствовал, что со временем прерывается связь между ним и Воздушными! А он-то думал, что они забывают его. Вот почему невозможна цивилизация Птиц! Их отлавливают и убивают на родине этого пришельца! Какой жестокий у них Бог! Как можно восхвалять такого Бога?
– Да, – пожал он плечами. – А что тут странного?
– Может быть… может быть, вы и Рыб едите? – прерывающимся голосом произнёс я.
– Разумеется, едим, – проповедник непонимающе посмотрел на меня. – А как иначе? Всехвышний и создал их для того, чтобы люди ели.
– Всехвышний? – удивился я. – Ах, да!.. Это тот, о котором вы говорите… Но какой же, должно быть, он жестокий, если позволяет вам поедать разумных существ.
Я вспомнил, сколько трудов стоит отобрать нужных ребятишек и не столько отобрать, сколько сохранить горящую в их глазах Искру. Так же, я был уверен, поступают и Учителя окрестных Общин. Среди них мой Иист…
А где-то существуют люди, которые ловят и поедают моих учеников… Но люди ли они? А кто тогда?!
Я почти не слушал его. Но он не унимался, он отыскивал всё новые и новые аргументы, и мне приходилось выслушивать их и находить возражения.
– А если не будет приплода у домашнего скота? – спросил проповедник. – Или зерно не даст всходов?
– С чего бы ему вдруг не дать? – вслух удивился я, а про себя подумал, что, наверное, следует попытаться учить ребятишек ещё и этому? Чтобы они становились, например, хранителями домашнего очага, домашнего скота – из тех, у кого самые маленькие Искры? Может, потому они и погасают, что видят перед собой непосильные задачи: заботу обо всей Общине? Или же потому, что сильно привязаны к своим семьям. Поэтому роль маленьких Домашних Хранителей пришлась бы им впору: они думали бы всего об одной семье, об одном доме. А это всегда проще.
Надо подумать об этом. И, когда рассказываю ученикам об Общине, не забывать о мелочах. То есть говорить не только о величии подвига Разгоняющих Тучи, Прочищающих Источники, Ведущих Потоки Лавы, но и об Охраняющих Дом, Помогающих Семье, Берегущих Детей… И тогда такие точно появятся.
Может, это станет понятнее самым маленьким, и их Искры не погаснут?
«Тогда бы у них стало больше возможностей для Выбора, и меньше учеников становилось бы Камнями и Деревьями?» – подумал я. Но вслух повторил:
– С чего бы ему вдруг не дать? Земледельцы всегда тщательно отбирают зерно для посева, а скотоводы заботливо ухаживают за коровами.
– Ну, а если корова заболеет? – прищурившись, спросил он.
– Заболеет? – задумался я, и вновь уверился в мысли, что Домашние Хранители нужны. Действительно, бывало так, что корова заболевала, и не всегда усилия местных лекарей приводили к выздоровлению: целебные травы не помогали. Ну, конечно, лекари – всего-навсего жителюди, они не могут проникнуть в глубь сущего. Они лишь помнят навыки родителей, места произрастания трав и способы их приготовления.
– Вот для этого и следует просить Всехвысшего, – удовлетворённый моим молчанием, произнёс проповедник.
– А если заболеет человек? – настала моя очередь спрашивать. Вот, поди ж ты! Из, казалось бы, пустого спора появляются такие важные мысли. – Что делать в этом случае?
– Тоже просить Всехвысшего. – Проповедник словно обрадовался, что может в чём-то просветить меня.
– И при болезни коров, и при болезни жителюдей? – начал переспрашивать я. – И…
– И об урожае, и о хорошей погоде, – решил закрепить свой успех проповедник, вновь перебив меня. Но я-то хотел спросить его совсем об ином…
– Обо всём – одного? – уточнил я.
– Конечно, – подтвердил проповедник.
– Как же он сможет всё успеть? – удивился я. – У него что, тысяча глаз? Или тысяча рук?
– Он может всё, потому что Он – Всемогущий.
Я промолчал. Такого количества функций у одного существа я себе представить не мог.
– Кстати, почему вы называете жителей вашего посёлка жителюдьми? – в свою очередь спросил проповедник.
– Потому что так их называли всегда. И они сами себя так называют, – удивился я вопросу. – Ах, вы имеете в виду причину!.. Они живут – поэтому они жители. Но они… не вполне люди. Хотя некоторые из их детей могут ими стать. Поэтому мы и называем их жителюдьми.
– Люди – это все, живущие на земле! – напыщенно произнёс он, поднимая правую руку. – Всемогущий сотворил всех равными, подобными себе.
– Если подобными, почему они не всемогущи? – возразил я, и продолжил: – Люди не могут быть равными, различие идёт практически от рождения: у одних есть Искра, у других её нет и не может быть. У третьих она появляется и гаснет.
– Разве это отличает человека от нечеловека? – удивился он.
– А что же? – пришла моя очередь удивляться. – Взгляни в глаза зверя – ты не увидишь в них никакой Искры. Внешнее подобие – ещё не сходство. Заяц и кролик похожи, но не сходны. Это разные существа.
– Ну, если так рассуждать… – видно было, что и мои слова поставили его в затруднительное положение.
Я решил помочь ему, а заодно проверить одну догадку.
– Скажи, почему ты при встрече, едва увидел меня, решил, что я – проповедник.
– Я увидел в твоих глазах Свет… – тихо сказал он. – Как и у меня… И потому подумал так.
Я вздрогнул. Он продолжил:
– Но теперь, после твоих слов… я не пойму: может быть, это дьявольское Пламя?
Лицо его перекосилось, он принялся делать руками какие-то жесты, будто отмахивался от меня.
Я не понял его слов. Нет, я знал, что мои глаза необычны: иногда я видел их отсвет в глазах учеников, а иногда в воде источника.
Но я всегда полагал, что в моих глазах горит Огонь. Огонь, а не Свет, и тем более не Пламя. Пламя полыхало в его глазах, но он почему-то считал его Светом…
