Важно не это. Важно то, что количество разлитой крови не оставляет сомнений, Андрей погиб. Посмотри вокруг, тут же целое озеро!»
В оцепенении Женя замер, уставившись на большое багровое пятно, его рассеянный взгляд наткнулся на какой-то предмет с неясными очертаниями. Вытерев дрожащими руками пот со лба, Женя медленно встал. Стараясь не наступать в кровь, обошёл лужу и осторожно приблизился.
На самом краю пропасти, аккуратно приставленные друг к другу, словно на обувной полочке, сиротливо стояли походные ботинки Андрея, «берцы». Женя узнал их, потому что сам объяснял Андрею, как делать «армейскую шнуровку». Всё это никак не объясняло, что здесь произошло и где теперь Андрей.
«Ой, да ладно, ты же знаешь где он, — внутренний голос зазвучал злорадно, — сам видишь, тут море крови, но следов, что он уполз куда-то, нет. И если он не научился летать, то у него один выход куда деться отсюда — бездна. Не будь таким тупым, это же очевидно — он прыгнул».
— Но зачем? — вслух спросил Женя, цепляясь за последнюю возможность найти хоть что-то логически объяснимое, — зачем он снял ботинки и аккуратно поставил их на краю обрыва?
«А затем, что бедный Андрей обезумел тут с вами напрочь. Аккуратно снял ботинки, потом долбанулся башкой вон об тот каменный выступ, он как раз весь в крови, видишь? И для закрепления результата прыгнул в пропасть. Сумасшествие, оно такое, знаешь ли».
Женя опустился на землю рядом с берцами Андрея. Подняв дрожащие руки, он с ужасом увидел, что ладони и кисти рук в крови. Он не помнил, когда он мог измазаться, он ведь только пальцем дотронулся до этой лужи!
«Символично, не правда ли? — голос внутри торжествовал, как прокурор, уличивший преступника, — руки в крови человека, который погиб из-за тебя».
— Он взрослый человек, он сделал свой выбор сам. Он сам согласился идти сюда и сам несёт ответственность за всё, что с ним произошло!
«Да ладно, Жень, не надо красивых речей, здесь нет присяжных заседателей и судей, которых нужно убедить в своей невиновности. Мы-то с тобой знаем правду! Он бы никогда не пошёл сюда, если бы не ты! Ведь это ты красочно расписывал о таинственных местах силы, о загадочных аномалиях, о непередаваемой атмосфере в суровом мужском коллективе. Прелести походной жизни на природе вдали от смрада цивилизации! Ты подтолкнул его к этому решению, без тебя ему бы и в голову не пришло отправляться в этот поход. А теперь он мёртв, и произошло это совсем недавно, посмотри, кровь совсем свежая! Она даже ещё не свернулась! Если бы ты пришёл минут на десять раньше, ты бы мог спасти его! Но ты и здесь облажался, Женечка!»
Женя закрыл лицо окровавленными руками, из глаз его потекли слёзы.
— Я не хотел…
Голос вкрадчиво прошептал: «Конечно, не хотел. Но это случилось. Более того, это случится ещё раз. Друид и Игорь, они ведь тоже погибнут. Если уже не погибли. Ты же понимаешь, что отсюда никто не выйдет. И это тоже благодаря тебе. Как ты будешь жить с этим?»
В глубине груди Жени родился стон, постепенно перешедший в крик отчаянья. Ошеломлённый и обезумевший от разъедавшего его чувства вины, сидел и раскачивался из стороны в сторону, закрыв руками лицо.
Голос в голове зазвучал примирительно и даже сочувственно: «Конечно, ты хотел как лучше, но у тебя не вышло. Твой отец, он ведь ничему тебя не научил. Ни брать ответственность на себя, ни быть сильным. Его долг, как отца, сделать из тебя мужчину. Но он ничего тебе не дал, так уж случилось. Поэтому ты и плывёшь по жизненному потоку, как мягкое дерьмо. И всем от тебя только плохо. Пора это прекращать, Женя. Мы ведь знаем с тобой, как это прекратить, не правда ли?»
Голос звучал мягко и обволакивающе. Сопротивляться ему не было никаких сил. В какой-то момент у Жени вспыхнула мысль, догадка, что это не его голос, а нечто чужеродное, и оно ведёт его к непоправимому. Но убаюкивающие интонации оплели эту вспышку прозрения, отодвинув её, не дав ей прозвенеть тревожным набатом, и она погасла, канув в бездонных пространствах затуманенного сознания.
Женя судорожно потёр руки, пытаясь стереть с них кровь, но ничего не получилось. Она снова и снова проступала на коже, как он не старался. Тогда он бросил эти попытки, вытер рукавом слёзы и медленно развязал шнурки на своих походных ботинках. Сняв ботинки, аккуратно поставил их возле ботинок Андрея. Потом встал на самом краю тропы и с широко открытыми глазами шагнул в пропасть.
Глава 8. Бездна
Теперь Друид возглавлял то, что осталось от отряда, и уверенным шагом вёл за собой Игоря по бесконечным виткам проклятой тропы. Туман окутывал молочной пеленой тропу, ограничивая видимость в пределах десяти-пятнадцати шагов. Не просматривались ни тьма на дне бездны, ни небо над головой. Это создавало гнетущее ощущение оторванности и потерянности.
Тропа, между тем, снова начала меняться, уклон, ведущий вниз, немного выровнялся, и теперь они шагали по горизонтальной поверхности. Игорь воспринял это как хороший знак. Друид вроде бы тоже обрадовался, хотя идти становилось всё трудней, силы таяли, и всё сильнее мучила жажда. Последний глоток воды, который Игорь и Друид выпили вовремя короткого привала, казалось, даже не достиг пищевода, а мгновенно впитался в пересохшее горло.
Иногда, видимо, под воздействием потоков воздуха, туман начинал клубиться, и бесформенные серые образы кружились, образуя причудливые формы. Игорь старался не смотреть на них. Они казались бестелесными духами, демонами, танцующими над пропастью под слышную только им музыку. Наверное, под воздействием усталости и обезвоживания эти образы казались пугающе реальными.
Говорили путники между собой мало, поскольку разговоры, как оказалось, тоже отнимают силы. Да и не хотелось ни о чём говорить. Но всё же во время очередного привала Игорь спросил Друида:
— Слушай, а это древнее божество — Ящер, оно злое или доброе?
— Мне кажется: ни то, ни другое.
— Это как?
— Ну, это категории нашего человеческого мышления. А их категории — богов, находятся за гранью нашего понимания и нашей логики.
— Не злой и не добрый… — пробормотал Игорь, пытаясь хоть приблизительно понять, что это за состояние.
— Вот, к примеру, молния бьёт в дерево и разбивает его в щепы. Или даже в человека и убивает его насмерть. Мы, люди, можем охарактеризовать это как зло. А молния — это стихия, она не зло и не добро, она существует и всё.
— Погоди, — не согласился Игорь, — почти во
