Асвальд придержал ее за локоть, Борглинда сердито отстранилась, будто его рука была в грязи.
– Могу я попросить высокородную деву отпить из моего кубка? – вежливо спросил Асвальд. Предложение имело двоякий смысл: его можно понять и как знак дружбы, и как предосторожность против отравления.
Брови девушки гневно дрогнули: она сразу подумала о второй возможности.
– У тебя есть причины не уважать моего родича ко… Гримкеля, – дрожащим от негодования голосом ответила она. – Но у тебя нет причин не уважать меня!
– А ты пошла в материнскую родню, – определил Асвальд и снова вспомнил гордого Ингвида.
– Что ты знаешь о моей материнской родне? – гневно воскликнула Борглинда, точно в этих словах заключалось какое-то оскорбление. – Какое тебе до нее дело?
– Большее, чем ты можешь предположить! – почти весело ответил Асвальд. Ему пришла в голову блестящая мысль. Такая замечательная во всех отношениях, что он развеселился и уже без опаски отхлебнул из кубка. – Скажи-ка: у тебя есть родные братья или сестры?
– Нет, – отрезала Борглинда, как будто отказывала ему в чем-то. – У меня были два брата, Льот и Свейн, они оба погибли в Битве Конунгов.
Про Хагира она предпочла забыть: мальчик ушел обратно в Медный Лес с Ингвидом Синеглазым и для фьяллей стал недосягаем. И мысль о нем подбадривала Борглинду, точно брат был частью ее самой, свободной и способной сражаться. Неважно, что ему всего одиннадцать лет. Он уже доказал, что может зваться мужчиной и не опозорит своих предков.
– А у них остались дети? – снова спросил Асвальд.
– У Свейна остался сын. Но ты можешь не тревожиться: он еще не скоро возьмет в руку меч. Ему год и три месяца.
– Отлично! Твои речи необычайно порадовали меня, о знатная и учтивая дева! – Асвальд подмигнул Борглинде, хотя вообще-то за ним такой привычки не водилось. – И думаю, что скоро ты услышишь кое-что неожиданное. Хватит тебе жить в этой убогой усадьбе среди этих недостойных людей. Твой род и твой высокий дух заслужили более почетную участь.
– Ты спятил, – прямо ответила Борглинда и отошла.
Асвальд с удовольствием рассмеялся. Лейринги – они и есть Лейринги, надменные и своевольные, поступающие так, как им хочется, и не думающие ни о ком другом.
– Я решил принять твое предложение, Гримкель сын Бергтора, – громко обратился Асвальд к конунгу квиттов, и вся гридница утихла, слушая его решение. – Я предложу Торбранду конунгу от твоего имени совместный поход в Медный Лес. А чтобы я и Торбранд конунг верили тебе, я возьму у тебя хороший залог.
Гримкель конунг всем видом изобразил готовность отдать половину всего, что имеет:
Доспехов, мечей,скота и приплода,сокровищ казны,жерновов скрипящих,рабов и рабыньс их ребятами вместе,и лес знаменитый,что Мюрквид зовется… [12]
– Мне не нужен ни священный камень, ни столбы святилища, – ответил Асвальд на его немой вопрос. – Я возьму в заложники твою молодую родню. Твою родственницу Борглинду дочь Халькеля, а еще его внука Свейна. Ты можешь поверить, что у Торбранда конунга их будут содержать и обращаться с ними так, как того требует их высокий род. Я поклянусь тебе в этом молотом Тора, – Асвальд положил руку на серебряную гривну с молотом у себя на груди, – и других клятв не потребуется.
Гридница негромко гудела: фьялли выражали полное одобрение замыслу своего вожака. Квитты молчали. Борглинда дочь Халькеля стояла возле дверей в кухню, изумленно глядя на Асвальда, и, похоже, не верила своим ушам. Вокруг нее гудел какой-то ветряной поток, холодил кожу, и чудилось, что она летит куда-то, вверх или вниз, не поймешь от неожиданности.
Гельд Подкидыш, о чем-то увлеченно перед этим повествовавший соседям по столу, замер с открытым ртом. Рот он вскоре закрыл и только переводил взгляд с Асвальда на Борглинду и обратно. Да уж, тут Асвальд ярл обошелся без чужих советов. И здорово придумал, да возьмут его тролли! Гримкель конунг не слишком достоин доверия, но пренебречь будущим своего рода не сможет даже он. А если он так или иначе перестанет быть конунгом, то Борглинда и Свейн – близкие родичи Ингвида Синеглазого, которого квитты пока еще уважают. Родичи по женской линии! Он скорее самого себя отдаст в жертву, но не их. И будет у Торбранда конунга как пес на веревочке, уйди он хоть в тот лес Мюрквид, что в земле великанов. Ай да Асвальд ярл! Вот придумал!
Взгляд Борглинды наконец оторвался от Асвальда, рассеянно пополз по гриднице и задержался на лице Гельда. Похоже, она только его и узнала. Гельд виновато повел плечами: не вышло, уж прости! Он забыл, что Борглинда не знала о его старом замысле: попросить ее себе в качестве добычи, если дело на Остром мысу дойдет до пожаров. Не вышло! Надменный хитрец Асвальд ярл сам взял эту добычу. Впрочем, она не будет рабыней. Как заложница, она сохраняет ценность только до тех пор, пока сохранена ее честь. Так что она в безопасности, и защита его, Гельда, ей не требуется. И слава богам! Что ему, своих забот мало?
Глава 6
Своим подарком квиттинская ведьма сделала Асвальду сыну Кольбейна немалое одолжение. Такой добычей не мог похвалиться никто: ни Хродмар ярл, большой знаток (и даже родич через жену) квиттингской нечисти, ни Эрнольв ярл, тоже немало повидавший на северных рубежах Медного Леса. Перед последним переходом Асвальд велел перенести железную голову с «Рогатой Свиньи» на своего «Щетинистого» и положить в ящик для оружия. Борглинда дочь Халькеля, которая в предыдущие дни сидела на этом ящике, обиженно поджала губы и ушла к мачте, где устроилась возле рабыни с ребенком. Нянька Нельда была единственной, кого Асвальд позволил взять с собой. Он не взял даже Брюнвейг, вдову Свейна и мать мальчика. Сама по себе она никакой ценности не представляла, а Торбранду конунгу лишние нахлебники не нужны. Так пусть она остается на Остром мысу и своим причитаниями по сыну не дает Гримкелю забыть о нем.
Во время последнего перехода Борглинда заметно волновалась. Всю дорогу она держалась замкнуто и почти спокойно, по крайней мере не выдавая своих чувств, но сейчас ее руки беспокойно теребили края накидки, она ёрзала на мягком мешке, точно на камнях. Ей хотелось встать и пройтись, но свободного места для прогулок не имелось: «Щетинистый» был сплошь завален тюками с данью.
– Ты думай, будто оказываешь им всем исключительную любезность! – вполголоса наставлял ее Гельд. Всю дорогу он плыл на своем «Кабане», но для последнего перехода покинул его и присоединился к Асвальду: ему хотелось быть поближе к Борглинде. Сейчас она, конечно, нуждается в поддержке, а кто среди довольных собою фьяллей способен ее оказать? – Помни про твой знатный род и задирай нос повыше. Для тебя это самое сейчас подходящее.
– Очень им нужен мой знатный род, – буркнула девушка, украдкой бросив неприязненный взгляд на Асвальда. С Гельдом она уже помирилась, потому что он был все-таки не фьялль и держался с ней по-дружески.
Доблестный ярл стоял на носу и пристально вглядывался в очертания берегов. Ему все здесь было знакомо, и его взгляд скользил от одной приметы к другой: вон Двурогая скала, вот черный стоячий валун, вон усадьба Флоси Дроворуба… Все ближе и ближе к Дозорному мысу, стерегущему устье Аскефьорда! Асвальд с таким мучительным нетерпением переживал движение «Щетинистого», что ему казалось: это он своим желанием тянет вперед тяжелый корабль.
– Очень они теперь нас уважают! – с горькой досадой шептала Борглинда. У нее было такое чувство, будто ее везут судить за все «подвиги», совершенные Гримкелем конунгом.
– Еще как уважают! – уверил ее Гельд. – Иначе он не взял бы тебя с собой. Раз ему нужен залог от Лейрингов, значит, их еще принимают в расчет. Кроме того, у тебя есть родня и с материнской стороны.
– Далась вам всем моя материнская родня! – с неудовольствием изумилась Борглинда. – И этот… – Она опять метнула неприязненный взгляд на Асвальда. – Теперь и ты еще! Что вам до нее?
– Они видели твоего дядю, Ингвида Синеглазого. Там, когда Асвальд забрал меч у Гримкеля конунга. Я тоже его встречал когда-то. Твой родич Ингвид, по всему видно, на Гримкеля не похож.
– Ни чуточки! – горячо воскликнула Борглинда и тут же замолчала, будто испугалась, что сказала что-то лишнее. Но Асвальд не оглянулся, и она продолжала потише, но так же убежденно: – Гримкель на него похож, как треска на тюленя! Ингвид никогда не стал бы лизать башмаки твоему Асвальду, и твоему Торбранду тоже!
– Он такой же мой, как и твой, ты не забыла?
– Все равно! – Борглинда махнула рукой. – Ты с ним так подружился! Да, кстати, а ты-то зачем увязался за фьяллями?
– Знал бы я сам, зачем я за ними увязался! – Гельд усмехнулся. – Мне, знаешь ли, любопытно поглядеть, чем все это кончится.
